Форсаж в бездну: общество после ископаемого топлива

Хейнберг Ричард

Даже если сторонники реакторов IFR правы, есть одна гигантская практическая причина, по которой они могут не обеспечивать энергию в антропоцене: мы, вероятно, не увидим от них выгоды достаточно скоро, чтобы что-то изменить. Проблемы изменения климата и истощения запасов ископаемого топлива требуют действий сейчас, а не через десятилетия.

При наличии достаточного инвестиционного капитала и при условии, что у нас были десятилетия для улучшения существующих технологий, реакторы IFR действительно могут показать значительные преимущества по сравнению с нынешними легководными реакторами (только многолетний опыт может сказать наверняка). Но у нас

нет роскоши в виде безграничного инвестиционного капитала, и у нас нет десятилетий, чтобы исправить ошибки и создать эту сложную, непроверенную технологию.

Вердикт журнала Economist остается в силе: «[Не] ядерная энергетика будет по-прежнему порождением политики, а не экономики, причем любой рост будет зависеть от политической воли или побочного эффекта защиты электроэнергетических компаний от открытой конкуренции .... Ядерная энергия никуда не денется, но ее роль, возможно, никогда не будет более чем маргинальной ».

Бросая вызов риску избыточности, я четко сформулирую: дешевая энергия в изобилии является предпосылкой техно-антропоцена.

Мы можем справиться с проблемами истощения ресурсов и перенаселения, только затрачивая больше энергии. Заканчивается пресная вода?

Просто постройте опреснительные установки (которые потребляют много энергии). Деградация верхнего слоя почвы, чтобы произвести достаточно зерна, чтобы прокормить десять миллиардов человек?

Просто постройте миллионы гидропонных теплиц (для их строительства и эксплуатации требуется много энергии). Поскольку мы разрабатываем более глубокие месторождения металлов и полезных ископаемых и перерабатываем руды с более низким содержанием, нам потребуется больше энергии.

Повышение энергоэффективности может помочь нам добиться большего с каждым приростом мощности, но рост населения и рост уровня потребления на душу населения с лихвой преодолеют этот выигрыш (как они постоянно делали в последние десятилетия). Как ни крути, если мы хотим сохранить нынешнюю траекторию роста индустриального общества, нам потребуется больше энергии, она нам понадобится в ближайшее время, и наши источники энергии должны будут соответствовать определенным критериям - например, Эти основные критерии можно свести к четырем словам: количество, качество, цена и сроки. Ядерный синтез теоретически может дать энергию в больших количествах, но не скоро.

То же самое и с термоядерным синтезом (даже если - и это большое если - можно подтвердить, что процесс действительно работает, и его можно расширить). Биотопливо обеспечивает очень низкую окупаемость энергии, вложенной в его производство (решающий вопрос качества). Тепловая энергия океана и энергия волн могут служить прибрежным городам, но, опять же, эту технологию необходимо испытать и расширить.

Уголь с улавливанием и хранением углерода экономически неконкурентоспособен по сравнению с другими источниками электроэнергии. Солнечная и ветровая энергия дешевеет, но они действуют непостоянно и, как правило, подрывают бизнес-модели коммерческих коммунальных предприятий. Хотя наш список потенциальных источников энергии велик,Это означает, что ближайшее будущее человечества почти наверняка будет ограничено энергией.

А это, в свою очередь, гарантирует, что мы по-прежнему будем зависеть от экосистем, которые в значительной степени находятся вне нашего контроля.

Как

вид, мы добились впечатляющей степени влияния на нашу окружающую среду, намеренно упростив экосистемы, чтобы они поддерживали больше людей, но меньше других видов. Нашей основной стратегией в этом проекте было сельское хозяйство - в первую очередь, форма сельского хозяйства, ориентированная на выращивание нескольких вредных однолетних зерновых культур.

Мы присвоили до 50 процентов первичной биологической продуктивности нашей планеты, в основном за счет земледелия и лесоводства.17. Это имело чрезвычайно негативные последствия для не одомашненных растений и животных. Последующая потеря биоразнообразия все больше ставит под угрозу перспективы человечества, потому что мы зависим от бесчисленных экосистемных услуг (таких как опыление и регенерация кислорода), которые мы не организуем или не контролируем и за которые мы не платим.

Суть нашей проблемы заключается в следующем: побочные эффекты нашего всплеска роста быстро усугубляются и угрожают кризисом, в котором искусственные системы поддержки, которые мы создали за последние десятилетия (среди прочего, продовольственная, транспортная и финансовая системы) - а также дикие природные системы, от которых мы все еще зависим, - все они могут рухнуть более или менее одновременно.

Если мы достигли точки убывающей отдачи и потенциального кризиса в отношении нашей текущей стратегии постоянного роста населения / потребления и поглощения экосистемы, тогда может показаться, что смена направления необходима и неизбежна. Если бы мы были умны, вместо того, чтобы пытаться придумывать способы дальнейшей реинжиниринг природных систем непроверенными (и, вероятно, недоступными) способами, мы бы ограничивали и смягчали воздействие на окружающую среду нашей глобальной промышленной системы, сокращая при этом наше население и общий уровень потребления.

Если мы не будем активно ограничивать население и потребление, природа в конечном итоге сделает это за нас, и, вероятно, очень неприятными способами (голод, чума и, возможно, война). Точно так же мы можем обуздать потребление, просто продолжая истощать ресурсы до тех пор, пока они не станут недоступными по цене.

Правительства, вероятно, неспособны вести стратегическое отступление в нашей войне с природой, поскольку они систематически привязаны к экономическому росту18. Но может быть и другой путь вперед. Возможно, граждане и сообщества смогут инициировать изменение направления.

Еще в 1970-х годах, когда произошли первые энергетические потрясения и процветало движение за охрану окружающей среды, экологические мыслители начали решать вопрос: каковы наиболее биологически восстановительные и наименее вредные способы удовлетворения основных потребностей человека? Один из этих мыслителей, австралийец Дэвид Холмгрен на лженаучных теориях построил систему, которую они назвал пермакультурой.

По словам Моллисона, «пермакультура - это философия работы с природой, а не против нее; в длительном и вдумчивом наблюдении, а не в длительном и бездумном труде; рассматривать растения и животных во всех их функциях, а не рассматривать любую часть как отдельную »19. Сегодня во всем мире работают тысячи лжеспециалистов по пермакультуре, и курсы дизайна пермакультуры часто предлагаются почти в каждой стране, принося неплохой доход. 20