Французская демократия
Шрифт:
И такъ, не подлежитъ сомннію, что со 2 декабря 1851, если не съ 23 іюня 1848 г., соціальная демократія отлучена отъ общества, чтобы не сказать – исключена. Если не личности, то идеи наши стоятъ вн правительства, вн общества; не посмли еще только объявить насъ вн законовъ. Этому препятствуетъ принципъ свободы мнній. За то стараются всми силами лишать наши идеи всхъ средствъ распространяться; ихъ предаютъ продажнымъ органамъ. Однимъ намъ упорно отказываютъ пользоваться періодической печатью, между тмъ какъ вс старыя партіи, вс шарлатаны, вс ренегаты, вс сводники могутъ свободно распоряжаться ею. Если иногда нашему принципу и случится высказаться передъ правительствомъ, – привилегированные живодеры спшатъ какъ можно скоре уничтожить или устранить его, вооруживъ противъ него коалицію противныхъ мнній. Члены временнаго правительства, когда въ 1864 г. ихъ выкопали изъ могилъ, съ такимъ же ожесточеніемъ противились рабочимъ представительствамъ, съ какимъ вожди финансоваго феодализма
Господствующій теперь порядокъ таковъ, что истреблять насъ считается спасать общество и собственность; онъ таковъ, что, если демократія не съуметъ организоваться и не научится бороться, намъ въ перспектив неизбжно предстоятъ умственный остракизмъ и инквизиція мысли. Что намъ здсь длать? Примемъ же съ гордостью наше отлученіе, и, такъ какъ старый міръ отвергаетъ насъ, отршимся отъ него сами ршительно.
Не пугайся слова: «отршеніе» мой проницательный читатель, и не клевещи на меня за него. Ты ошибешься, если подумаешь, что я проповдую народу или возмущеніе, или безропотную покорность. Во первыхъ, я чуждъ всякой вражды, всякаго желанія ненависти или междоусобія. Вдь уже извстно, что я вовсе не человкъ дйствія. То, что я разумю подъ отршеніемъ, просто условіе всякой жизни. Отличаться, опредляться – значитъ существовать, какъ смшиваться и поглощаться – значитъ уничтожаться. Разрывъ, разрывъ законный – единственное средство утвердить наше право и заставить признать себя политическою партіею. Это самое могущественное и самое честное оружіе, какъ для защиты, такъ и для нападенія. Въ теченіе долгаго времени, соціальная демократія лишь изрдка заявляла о своемъ существованіи частными изданіями; манифестъ Шестидесяти – первая и сильная попытка коллективнаго заявленія, вышедшаго прямо изъ среды народа. Слишкомъ наивное заключеніе его извстно; извстно также, что сначала онъ былъ встрченъ одобреніемъ, но потомъ устраненъ большинствомъ демократическихъ избирателей. Рабочихъ представителей не приняли, и хорошо сдлали. Но подобная попытка не должна повторяться: это было бы позорно и глупо. Теперь пришло время дйствовать честнымъ и разумнымъ разрывомъ, который, впрочемъ во всякомъ случа, неизбженъ. Разсмотримъ же, въ чемъ состоитъ этотъ разрывъ.
На выборахъ 1863–64 г. рабочая демократія, обнаруживъ ршимость заставить признать свои политическія права, высказала, въ то же время, свою идею и главныя притязанія. Она стремится, не боле, не мене, какъ произвести въ свою пользу экономическій соціальный переворотъ.
Но чтобы разршить такую великую задачу, недостаточно боле или мене двусмысленныхъ заявленій на выборахъ, газетныхъ исповданій принциповъ и публичныхъ лекцій, устроиваемыхъ нкоторыми ораторами съ дозволенія полиціи; недостаточно даже того, что нкоторые практики, переходя отъ проповди къ длу, собираютъ вокругъ себя, въ обществахъ взаимнаго вспоможенія или труда, нсколько сотъ приверженцевъ. Дло реформаціи могло бы такъ тянуться цлые вка, не производя никакого результата и увеселяя отъ времени до времени консерваторовъ. Надобно дйствовать и въ области соціальнаго дла, и въ области политики всми законными средствами, прибгать къ коллективной сил, возбуждать вс силы страны и государства.
Когда Лудовикъ ХVІ, посл пятнадцати лтъ безполезныхъ усилій, чувствуя свое безсиліе, ршился, наконецъ, сломить соединенное сопротивленіе двора и города, дворянства, духовенства, буржуазіи, парламентовъ, финансистовъ и самого народа, онъ созвалъ государственныя сословія. Послдствія доказали, что этой всеобщей переставки было едва достаточно, чтобы революцію, уже совершившуюся въ умахъ, провести въ законодательство и жизнь.
Съ 89 г. французская нація двнадцать или пятнадцать разъ мняла свою конституцію, и каждый разъ надо было приводить въ движеніе вс силы и весь разумъ страны. Предпріятія гораздо меньшія, сравнительно ничего незначущія, – и т требовали соединенныхъ усилій правительства и общественнаго мннія. Чтобы учредить французскій банкъ, Бонапарту нужно было имть на своей сторон консульскую диктатуру и цлую коалицію финансистовъ.
Могла ли вторая имперія основать поземельный кредитъ, предметъ столькихъ надеждъ, предвиднный монархіею, общанный республикою, требуемый и промышленностью, и земледліемъ, и городами, и деревнями? Нтъ, это національное учрежденіе оказалось не по силамъ имперіи; и ей можно прямо сказать, что она не справится съ нимъ.
Неужели рабочая демократія воображаетъ, что можетъ своими мелкими, несчастными ассоціаціями, своими подписками по пяти сантимовъ въ недлю, своими обыкновенными средствами увренія и пропаганды, произвести одно изъ тхъ обширныхъ движеній, которыя возрождаютъ общества и въ нсколько лтъ преобразуютъ міръ? Ей неудастся даже устроить общую систему страхованій и замнить взаимностью страховой взносъ. Что же вышло бы, если бы ей пришлось вступить въ серьезную конкурренцію съ французскимъ банкомъ, движимымъ кредитомъ, учетной конторой, словомъ, со всми этими финансовыми коалиціями, располагающими миллиардами звонкой монеты?
Разв вы убдите финансовыя общества въ польз и справедливости взаимности, если докажете имъ, что для страны выгодно занимать по 1/2 % вмсто 8%? Разв компаніи желзныхъ дорогъ уступятъ свои тарифы? Разв капиталисты, которымъ нація должна теперь до 10 милліардовъ, примутъ ваше ученіе? Разв торговля, по первому приглашенію, такъ и вступитъ на путь обезпеченія и дешевизны? Наконецъ, разв рабочіе, которыхъ нищета постоянно принуждаетъ требовать повышенія заработной платы, подадутъ первые примръ, соглашаясь работать больше за меньшую плату, въ надежд на соотвтствующее удешевленіе жизненныхъ припасовъ и квартиръ? О правительств я уже и не говорю: аттакованное со всхъ сторонъ, оно, конечно, не захочетъ хоть сколько нибудь ограничить свою власть.
Послдователи Фурье, по моему, очень заблуждались, вруя, что увлекутъ весь свтъ, если имъ позволятъ только разбить свой шатеръ и устроить первый образцовый фаланстеръ. Они предполагали, что первый, боле или мене успшный опытъ повлечетъ за собою второй и такъ дале, и идея ихъ, двигаясь впередъ, какъ лавина, охватитъ наконецъ всю націю, такъ что въ одинъ прекрасный день вс 37,000 общинъ Франціи превратятся въ группы гармоніи и фаланстеры. Въ политик и соціальной экономіи самопроизвольное зарожденіе, какъ говорятъ физіологи, – принципъ совершенно ложный. Чтобы измнить весь общественный строй, надо дйствовать одновременно и на весь соціальный организмъ, и на каждую отдльную часть его. Какъ! чтобы починить дрянную проселочную дорогу, нужна иниціатива префекта, то есть центральной власти, нужны сборы съ двадцати общинъ; а тутъ воображаютъ, что можно увлечь тридцать семь милліоновъ душъ какими-то подписками, пожертвованіями и быстро охлаждающимся рвеніемъ непостоянной и безсильной черни! Подобныя бредни приличны только въ школ Братства, Государства–Семьи и вольной любви.
Есть вещи, и очень важныя, которыя могутъ исполняться, развиваться, преуспвать одною лишь силою слова: такова наука, философія, религія. Но есть другія, которыя требуютъ всхъ способностей, всей преданности и полнаго самоотверженія цлаго народа: между ними первое мсто занимаютъ политическія учрежденія и соціальныя реформы. Будемъ проповдывать, писать, печатать, разсуждать – это наше право: того хотла французская революція, обнародовавъ великій законъ прогресса и, какъ орудіе этого прогресса, свободу мысли и полную гласность мнній. Но пусть демократія не забываетъ, что, узаконивъ декретомъ свободу мысли и печати, революція хотла вызвать и обезпечить вс послдствія этой свободы, сущность которыхъ въ томъ, что управленіе должно принадлежать большинству; другими словами, что правительство должно слдовать общественному мннію, куда бы оно ни повлекло его, лишь бы оно дйствительно было мнніемъ большинства.
Такимъ образомъ, теперь, какъ и въ 1848 г., у насъ, во Франціи, торжество рабочей демократіи зависитъ отъ нея самой. Она должна доставить своей иде большинство и затмъ потребовать, чтобы правительство возвратило ей верховную власть. Весь вопросъ въ томъ, чтобы узнать, пойдетъ ли рабочая демократія, для достиженія своей цли, обыкновеннымъ путемъ выборовъ и парламентскихъ преній, путемъ предвидннымъ и боле или мене обезпеченнымъ прежними конституціями, или не будетъ ли лучше для ея идеи, достоинства и выгодъ, чтобы она выбрала другой путь, не выходя впрочемъ изъ предловъ законности.
Я утверждаю, что правительство, въ томъ вид, какъ оно было задумано и осуществлено во Франціи съ 1789 г., теперь уже неумстно; что рабочая демократія иметъ серьезныя обязанности; что она не должна уже терять времени на пріисканіе себ адвокатовъ и на упреки правительству языками этихъ попугаевъ; что, наконецъ, эти упреки только компрометируютъ ее и совершенно безполезны, съ какой бы точки на нихъ ни смотрть.
Вспомнимъ, что съ 1749 г. старыя партіи, которыхъ раздляютъ только политическіе предразсудки или даже просто дипломатическіе цвта, находятся въ неразрывномъ союз и заговор противъ черни, нетерпнія которой он опасаются; что, не смотря на ожесточеніе ихъ полемики, вс он въ сущности слдуютъ одной и той же политической систем; что отличительныя черты этой системы, – съ одной стороны, правительственная централизація, а съ другой, экономическая анархія, прикрывающая именемъ свободы грабежъ, монополію, тунеядство, ажіотажъ и лихоимство, которыми новая каста существуетъ съ 89 года; что при этомъ странномъ сочетаніи монархической власти и анархіи капитала и торгашества, которое составляетъ буржуазный порядокъ, оппозиція правительству является уже не отрицаніемъ системы, а ея необходимою составною частью; что она противорчитъ правительству, но далеко отъ вражды съ нимъ; что, наконецъ, старинныя партіи, легитимистская, орлеанская, бонапартистская и форменно–республиканская, поочередно смняя другъ друга въ правительств, поддерживаютъ другъ друга и дйствуютъ вс заодно, не жертвуя при этомъ своими политическими мнніями; для очистки совсти имъ достаточно воздерживаться отъ заговоровъ и не измнять своей каст и систем. Все это надо всегда имть въ виду.