Французская демократия
Шрифт:
Вы, поклонники идеала, вы, считающіе чмъ-то низкимъ и мщанскимъ простую пользу, оставляющіе домашнія заботы на долю другихъ, – вы думаете, что избрали, подобно Маріи, благую часть; ошибаетесь, жестоко ошибаетесь: позаботьтесь прежде всего о хозяйств, Oeconomia, а идеалъ придетъ самъ собой.
Какъ! Изъ того, что люди взаимности будутъ имть каждый свой уголъ; изъ того, что прекратится безпутная трата силъ и повальная проституція, и всякій, съ рдкою въ наше время увренностью, въ состояніи будетъ указать на свою жену и своихъ дтей; изъ того, что съ воцареніемъ этихъ утилитарныхъ началъ жилище человка сдлается чище и прекрасне Божьяго храма; изъ того, что государственная служба, приведенная къ своему простйшему выраженію, перестанетъ быть предметомъ честолюбія, точно такъ же, какъ не будетъ и самопожертвованіемъ: изъ всего этого вы составляете обвинительный актъ противъ нашихъ гражданъ и обличаете ихъ въ грубости и эгоизм! Вы утверждаете, что въ этомъ обществ нтъ ничего высокаго, ничего братскаго!.. Да, мы давно знаемъ чего вамъ нужно, и вотъ вы окончательно сбрасываете маску. Вашей общин, которую вы величаете
16
Ложное единство отличается преимущественно своимъ матеріализмомъ. Для управленія подобнымъ строемъ достаточно было бы обезьяны. Машина заведена, – и все повинуется. Никто не осмливается требовать отъ центральной власти ни ума, ни обезпеченія, ни нравственности. Она хочетъ, она повелваетъ она власть – и все тутъ.
Централизація доставила торжество парижской общин посл сентябрскихъ убійствъ, а потомъ, 31 мая, Марату. Она вызвала тріумвиратъ Робеспьера, Сенъ–Жюста и Бутона; она сдлала возможнымъ Терроръ и поддерживала его четырнадцать мсяцевъ. Она подготовила 18–ое брюмера и едва не помогла, два года спустя, Кадудалю. Если бы Бонапартъ былъ убитъ адскою машиной, Реставрація, начавшаяся только въ 1814 году, явилась бы двнадцатью годами раньше. Благодаря централизаціи, въ то самое время, когда Наполеонъ посылалъ свои указы изъ Москвы, въ самомъ Париж едва не воцарился Малетъ. Централизація, сдлала то, что въ 1814 году актъ капитуляціи Парижа легъ въ основаніе тогдашней конституціи. Централизація, погубившая династію Бурбоновъ, погубила и Орлеановъ. 2 декабря было дломъ семи человкъ. При централизаціи управляетъ не человкъ, не герой или заговорщикъ, не Лафайетъ, Дантонъ или Маратъ, даже не Конвентъ, не Директорія, не Король, не Императоръ, – все въ рукахъ великаго города Парижа; все идетъ изъ центра.
ГЛАВА ХV.
Возраженіе противъ политики взаимности. Отвтъ. Первая причина упадка государствъ. Отношеніе политическихъ учрежденій къ экономическимъ въ новой Демократіи.
Не станемъ отвлекаться отъ вопроса. Намъ предстоитъ объяснить что такое единство и порядокъ въ демократіи, проповдующей взаимность.
Вотъ замчаніе, которое безъ сомннія сдлаютъ противники наши. – «Оставимъ теоріи и сантиментальности, скажутъ они намъ: во всякомъ государств необходима власть, духъ дисциплины и повиновенія, безъ которыхъ немыслимо существованіе общества. Въ государств должна быть сила, способная побороть вс сопротивленія и подчинить вс мннія общей вол. Толкуйте сколько хотите о сущности, происхожденіи и формахъ этой силы, – вопросъ не въ томъ. Въ дйствительности все дло заключается только въ томъ, что власть должна имть въ рукахъ силу. Никакая человческая воля не должна управлять другой человческой волей, говоритъ де–Бональдъ, и онъ приходитъ къ заключенію о необходимости высшаго учрежденія, права божественнаго. Ж. — Ж. Руссо думаетъ напротивъ, что общественная власть есть нчто собирательное, слагающееся изъ тхъ частицъ свободы и имущества гражданъ, отъ которыхъ послдніе отказываются въ видахъ общаго блага, – это демократическое революціонное право. Выбирайте любую систему, и вы все таки неизбжно придете къ заключенію, что душу политическаго общества составляетъ власть, освящаемая силой.
«Такимъ образомъ возникали во вс времена государства; такимъ–же образомъ они и управляются, и живутъ. Неужели же массы по своей вол такъ тсно соединялись между собой и образовали, подъ рукой вождя, т могучія политическія тла, къ которымъ такъ мало прибавляетъ работа революцій? Нтъ, эти тла появляются и разростаются вслдствіе необходимости, на помощь которой является сила. Неужели опять массы по своей же вол, вслдствіе какого-то таинственнаго и необъяснимаго убжденія, позволяютъ вести себя, какъ стадо, и покоряются чужой мысли, которая паритъ надъ ними и остается загадкою для каждаго? Нтъ, опять таки нтъ, – эта способность централизаціи, которой поддается даже не хотя весь міръ, есть также результатъ необходимости, на сторон которой стоитъ сила. Нелпо возставать противъ этихъ великихъ законовъ, какъ будто возможно, въ самомъ дл, измнить ихъ и создать себ новую жизнь, на новыхъ началахъ.
«Чего же хочетъ теорія взаимности, и какіе выводы дастъ это ученіе съ точки зрнія правительства? Теорія эта хочетъ основать такой порядокъ вещей, въ которомъ возможно было бы самое широкое приложеніе принципа верховной власти народа, человка и гражданина, порядокъ, въ которомъ каждый членъ общества, сохраняя свою независимость и полную свободу дйствій, управлялся бы самъ собой, между тмъ какъ высшая власть занималась бы единственно только общими длами; слдовательно такой порядокъ, въ которомъ были бы общія цли, а не было бы централизаціи. При такомъ стро, каждая изъ частей общества, признанная самодержавною, иметъ право, по своему усмотрнію, выдти изъ союза и нарушить договоръ ad libitum. До подобнаго вывода неизбжно должна дойти федерація, если она только останется врна своему принципу. Вотъ логическое слдствіе федеративнаго принципа, слдствіе неизбжное, которое федерація должна признать или обратиться въ иллюзію, вздоръ и ложь.
Очевидно, что такая правоспособность отложенія т. е. сепаратизмъ, который въ принцип принадлежитъ каждому изъ союзныхъ государствъ, заключаетъ въ себ противорчіе; сепаратизмъ никогда не осуществлялся и на практик постоянно отрицается всми федераціями. Извстно,
Очевидно однако, что одно изъ двухъ: или слово федерація заключаетъ въ себ смыслъ, которымъ основатели союза хотли рзко отличить его отъ всякой другой политической системы, – въ такомъ случа, оставивъ невольничій вопросъ въ сторон, мы должны признать несправедливость войны, объявленной Сверомъ Югу; или подъ видомъ федераціи скрывались стремленіе къ образованію великой имперіи, стремленіе, которое ждало только благопріятной минуты для своего обнаруженія, – въ такомъ случа американцамъ придется со временемъ вычеркнуть изъ своего лексикона слова – политическая свобода, республика демократія, федерація и даже союзъ. По ту сторону Атлантическаго океана уже не признаютъ международнаго права, т. е. федеративнаго принципа: это нисколько не двусмысленное знаменіе предстоящаго преобразованія союза. Всего странне въ этомъ дл поведеніе европейской демократіи, которая сочувственно относится къ тому, что длается въ Америк, и такимъ образомъ отрекается отъ своего собственнаго принципа и отъ своихъ надеждъ.
Изъ всего этого слдуетъ, что соціальная революція въ смысл взаимности – чистая химера, такъ какъ въ такомъ обществ политическій порядокъ, чтобы соотвтствовать экономическому, долженъ представлять федеративное государство, а такое государство само по себ совершенно невозможно. Въ дйствительности, федерація всегда представляла собою переходное явленіе государства, едва начинающаго слагаться; въ теоріи, это безсмыслица. Поэтому, указывая на федерализмъ, какъ на свой послдній выводъ, взаимность сама себя исключаетъ; она ничто.
Прежде чмъ опровергнуть это разсужденіе, необходимо возстановить историческую истину.
Противники федерализма совершенно произвольно приписываютъ централизаціи вс выгоды, которыя оспариваютъ у федераціи. Они утверждаютъ, что централизація столь же сильна и логична, сколько федерація слаба и безсмысленна, и что этимъ-то и объясняется различіе ихъ историческихъ судебъ. Поэтому, чтобы разсмотрть вопросъ со всхъ сторонъ, мн слдовало бы, съ своей стороны, разобрать принципъ централизаціи и показать что – если федерація всегда играла второстепенную роль; если, благодаря нескладиц ихъ учрежденій, федераціи никогда не могли долго просуществовать, и если принципъ ихъ, повидимому, даже не можетъ быть осуществленъ въ нихъ, – за то сильно централизованныя государства противопоставляли преграды для развитія отдльныхъ народностей.
Такимъ образомъ, мн пришлось бы показать, что вся исторія представляетъ намъ только рядъ соединеній и разложеній; что за разложеніями или федераціями постоянно слдовали сліянія, а за сліяніями – распаденія; что за греческой имперіей Александра, охватившей собой Европу и Азію, скоро воспослдовало раздленіе ея между его полководцами: оно было истиннымъ возстановленіемъ національностей, въ томъ смысл, какъ мы понимаемъ его теперь. Посл этого національнаго движенія наступило римское единство, которое въ V вк смнилось германскими и итальянскими федераціями. Еще недавно, австрійская имперія превратилась изъ абсолютной въ федеративную, между тмъ какъ Италія перешла отъ федераціи къ единству. Первая имперія со своими 132 департаментами, со своими великими вассалами и союзами, не могла устоять противъ европейской федераціи; точно также и вторую имперію, еще боле централизованную, хотя мене обширную, подтачиваетъ духъ свободы, который выражается провинціями и общинами даже рзче, чмъ отдльными личностями.
Вотъ, что я хотлъ бы развить подробне; но пока достаточно напомнить объ этомъ. И такъ, вотъ слдовательно, задача, которую намъ предстоитъ разршить; она такъ же важна для централизаціи, какъ и для федераціи.
1. Отчего вс централизованныя государства, монархическія, аристократическія или республиканскія, всегда кончаютъ разложеніемъ?
2. Отчего, въ тоже время, федераціи всегда стремятся къ единству?
Необходимо отвтить на эти вопросы прежде, чмъ произнести сужденіе о сравнительныхъ достоинствахъ государствъ централизованныхъ и федеративныхъ. Я отвчаю на нихъ, согласно началамъ, изложеннымъ въ предъидущей глав, что только Истина и Право могутъ служить основаніями порядка и что вн ихъ централизація неизбжно становится деспотизмомъ, a федерація ложью.