Французская демократия
Шрифт:
Отъ нея истекало правосудіе; королевское правительство было ея правительствомъ; отъ нея зависли война и миръ, какъ повышеніе и пониженіе курсовъ; иногда ей приходилось подавлять политическія замашки престола; за то она никогда долго не носила траура по династіямъ.
Однако, по законамъ равновсія, такая система политической централизаціи требовала противовса. Королевскую власть ограничили, уровновсили, подчинили парламентскому большинству, скрп ея собственныхъ министровъ, – но всего этого казалось мало: нашли нужнымъ еще боле ограничить кругъ дйствія организма, называемаго правительствомъ, изъ опасенія, что иначе онъ рано или поздно поглотилъ бы все. Приняли мры противъ правъ престола; но что значило это личное право въ сравненіи со всепоглощающимъ, безпредльнымъ могуществомъ системы?
Здсь-то и обнаруживается во всей своей наивности геній буржуазіи.
Непомрную силу централизаціи уравновсили съ нсколькихъ сторонъ. Мрами къ тому были: во первыхъ, организація самой власти по экономическому принципу раздленія труда или промышленнаго разграниченія; во вторыхъ, представительная система и утвержденіе налога собраніемъ выборныхъ депутатовъ;
Но угадайте, что послужило самымъ дйствительнымъ и сильнымъ ограниченіемъ власти? Что господствуетъ теперь, на ряду съ императорскимъ абсолютизмомъ, надъ всемогуществомъ націи? – Ничто иное, какъ торгашеская и промышленная анархія, экономическая путаница, свобода лихоимства и ажіотажа, принципъ: каждый за себя во всей идеальности своего эгоизма, правило: laissez faire, laissez passer въ самомъ широкомъ смысл, собственность во всемъ безобразіи древняго военнаго права, словомъ, отрицаніе взаимности и обезпеченія, полнйшая несолидарность, смерть экономическаго права. Одному началу сопоставлено было другое, ему противоположное. Вотъ въ чемъ тайна современной безурядицы! Оба начала, вмсто того, чтобы парализовать другъ друга, взаимно освящаютъ и поддерживаютъ другъ друга. Оба они ростутъ каждое въ своей области. Стоя рядомъ со всепоглащающею центральною властію; отчаянный ажіотажъ, неслыханныя спекуляціи, ужасающая биржевая игра, прогрессивное и всеобщее набиванье цнъ – вотъ признаки экономической анархіи.
Буржуазія играетъ на бирж, промышляетъ, занимается судоходствомъ, коммиссіонерствомъ, даже земледліемъ и проч., но пуще всего старается избжать всякаго соглашенія, которое могло бы уменьшить рискъ, устранить случайность, установить цнность или, по крайней мр, воспрепятствовать крайнимъ повышеніямъ и пониженіямъ цнъ и уравновсить выгоды между продавцемъ и покупателемъ. Буржуазія питаетъ ужасъ и отвращеніе ко всему, что можетъ наложить на нее обязательства, давъ ей обезпеченія; она отрицаетъ экономическую солидарность; она не терпитъ взаимности. Предложите буржуазу вступить въ предпріятіе на правилахъ взаимности, онъ скажетъ вамъ: нтъ, мн лучше остаться свободнымъ. Въ какомъ отношеніи свободнымъ? Что значитъ тутъ свобода? Значитъ свобода давать деньги взаймы за возможно большій процентъ, рискуя, что никто не возметъ ихъ, или что, взявъ, обманетъ на залог; продавать съ возможно большимъ барышемъ свой товаръ, рискуя, что придется потомъ продать его въ убытокъ; наготовить какъ можно больше товара съ тмъ, что, когда продажа остановится, пускать его за безцнокъ; драть какъ можно больше съ арендаторовъ, рискуя, что они обнищаютъ и не заплатятъ ни гроша; свобода спекулировать на повышеніе и пониженіе, играть, предаваться ажіотажу, предписывать законы, пользоваться и злоупотреблять монополіями, рискуя подвергнуться потомъ еще худшей участи и, измучивъ ближнихъ, сдлаться жертвою ихъ мести. Буржуазъ не любитъ врныхъ предпріятій, если въ нихъ есть хоть малйшая доля взаимности. Онъ всегда хватается только за то, что общаетъ выгоду ему одному, лишь бы имтъ малйшій шансъ на успхъ. Все ему служитъ поводомъ или средствомъ къ ожесточенной конкурренціи, и онъ не разбираетъ сдланнаго людьми отъ вытекшаго изъ необходимости вещей. Казалось бы, какъ легко основать на взаимности страхованіе, но онъ и его предпочелъ обратить въ монополію.
Политико–экономы англійской школы возвели въ догматъ эту экономическую несолидарность или, лучше сказать, этотъ развратъ сдлокъ, а буржуазъ возвелъ его въ принципъ, въ теорію, въ ученіе. Для него не существуетъ идеи экономическаго права, какъ дополненія и отрасли права политическаго и гражданскаго; для него это безсмыслица. Каждый для себя, каждый за себя, Богъ за всхъ – вотъ его девизъ. Его экономическая наука основана не на двучленномъ синтетическомъ понятіи, которое даетъ положительное ршеніе и вводитъ справедливость въ задачу выгодъ; она основана на элементарныхъ, одностороннихъ понятіяхъ, которыя сами не могутъ опредлиться и прійти въ равновсіе, и вслдствіе этого обращаютъ науку въ вчное противорчіе. Напримръ, для буржуаза нтъ настоящей цнности, хотя онъ вчно толкуетъ о закон спроса и предложенія и хотя эти два термина, спросъ и предложеніе, предполагаютъ существованіе опредленной цнности, отысканіе которой и составляетъ предметъ пренія между продавцемъ и покупателемъ. Въ глазахъ буржуаза цнность непремнно произвольна. Видя, что она мняется, онъ заключаетъ, что, слдовательно, она необходимо ложна; и предположивъ ложь въ самомъ понятіи, онъ уже оправдываетъ всякое распутство своей совсти. Поэтому, въ разговорахъ и размышленіяхъ объ этомъ, онъ никогда не думаетъ о равновсіи цнности, о настоящей цн товаровъ, о нормальной такс процента и заработной платы: нтъ, вс эти бредни не увлекаютъ его. Купить, если можно, за три франка то, что стоитъ шесть, продать за шесть то, что стоитъ три, зная настоящую цну и не обращая вниманія на убытки, которые терпитъ ближній – вотъ его торговое правило, которому онъ слдуетъ безъ зазрнія совсти. Попробуйте ему сказать, что его доходы, проценты, барыши, вс эти выгоды, которыя при другомъ образ дйствій можно было бы, до извстной степени, узаконить, что все это безчестно – онъ разсердится. Онъ предпочитаетъ все это завоевывать на войн, исполненной хитростей,
Но что сказать объ этихъ академическихъ выставкахъ, гд увнчиваются юные писатели, отличившіеся въ войн противъ Соціализма защитою этихъ гнусныхъ правилъ? объ этихъ лекціяхъ и чтеніяхъ, гд мстятъ за оскорбленіе собственности? объ этихъ мальтузіанскихъ посланіяхъ, гд излагаются отношенія между политической экономіей людодовъ и вчными началами справедливости и нравственности?! Неужели т, которые располагаютъ кафедрами, креслами, школами и преміями, надются обмануть массы и надуть человческую совсть? Жалкіе софисты! У нихъ не хватаетъ даже ума понять, что массы, озабоченныя своей нищетою, не слушаютъ ихъ, и что имъ нечему научиться отъ тхъ, кому он платятъ! И они смютъ еще толковать объ экономической нравственности, когда въ теченіи сорока лтъ только и длали, что доказывали, что политическая экономія не то, что нравственность, что первая можетъ сказать – да тамъ, гд вторая говоритъ – нтъ! Они смютъ толковать объ экономической нравственности, когда въ ихъ теоріяхъ только одно и ясно, что право должно быть изгнано изъ политической экономіи, что обращеніе къ человческой солидарности должно считаться преступленіемъ противъ науки и свободы! Посметъ ли кто нибудь изъ нихъ отвтить утвердительно, когда его спросятъ: существуетъ ли какая нибудь экономическая наука или истина вн экономическаго права, основаннаго на обязательств взаимности? Спросите ихъ – вы увидите, что они отвтятъ!
Возможна ли добродтель, возможна ли честность въ обществ, которое признаетъ основными слдующія положенія: что экономическая наука не иметъ ничего общаго съ справедливостью; что она отъ нея не зависитъ; что идея экономическаго права есть утопія; что экономическій порядокъ существуетъ самъ по себ и не основанъ ни на какихъ юридическихъ данныхъ; что люди могутъ общать другъ другу все, что угодно, но въ экономическихъ отношеніяхъ ничмъ другъ другу не обязаны; что, слдовательно, каждый иметъ право преслдовать исключительно свою личную выгоду, и потому другъ можетъ законно, разумно, научно разорить друга, сынъ покинуть отца и мать, работникъ продать хозяина и проч.? Можетъ ли въ такой систем существовать уваженіе къ собственности, могущество ассоціацій, почтеніе къ власти, къ закону? возможно ли въ ней человческое достоинство! Я могъ бы наполнить цлые томы разоблаченіемъ мерзостей, которыя высказывали по этимъ вопросамъ самозванные экономисты, подъ прикрытіемъ своей мнимой науки; но я предоставляю казнить ихъ другимъ, кто помоложе меня. Благодареніе богамъ, вроятно не окажется недостатка въ людяхъ, которые пожелаютъ взяться за это дло.
Развратъ буржуазной идеи обнаружился особенно ясно въ вопрос о свобод обмна. Всякій буржуазъ желаетъ выгодъ въ свою пользу и считаетъ себя разореннымъ, если всы не склоняются въ его сторону; но въ тоже время всякій вопіетъ противъ страшной монополіи своихъ собратій и находитъ, что нужно прекратить имъ покровительство. Если онъ наживается – это хорошо: въ этомъ заинтересовано само общество. Но прочихъ справедливость требуетъ обуздать. Тоже и въ учет. – Всякій негоціантъ, крупный или мелкій, все равно, былъ бы вполн счастливъ, если бы ему обезпечили учетъ его векселя за подписью двухъ ручателей, вмсто трехъ, и по опредленной такс въ % вмсто 5, 6, 7, 8 и даже 9%, которые у него произвольно вымогаютъ, захватывая его въ расплохъ при самыхъ трудныхъ обстоятельствахъ. Сторонники взаимности хотятъ именно водворить навсегда такую опредленность въ учетахъ и правильность въ кредит. Но постойте: вдь буржуазъ разсчитываетъ, что не вкъ же ему будетъ несчастливиться; онъ ждетъ и на своей улиц праздника. Вотъ, посл счастливой компаніи, ему удалось пріобрсти тысячь 100–200 фр. Карманъ набитъ туго; онъ спшитъ отнести деньги въ банкъ. Но уже теперь не говорите ему объ учет по 1/2 %. Онъ теперь богатъ; дла въ его рукахъ; онъ предписываетъ банкирамъ законы; онъ самъ банкиръ. Пусть поступаютъ, какъ хотятъ, съ его мене счастливыми конкурентами; пусть лихоимство всхъ ихъ пожретъ. Его дла идутъ отлично; онъ сближается съ правительствомъ и подаетъ голосъ за министерство.
Каковъ буржуазъ въ оборотахъ, таковъ и въ политик. Въ сущности у него нтъ принциповъ: у него только барыши. Образъ мыслей его зависитъ отъ состоянія курсовъ на бирж. Онъ то льститъ власти, то участвуетъ въ оппозиціи; то униженно заискиваетъ, то яростно порицаетъ; то кричитъ: да здравствуетъ король, то: да здравствуетъ оппозиція, смотря потому, повышаются или понижаются курсы, распродаются или нтъ его товары, смотря потому, получитъ ли, по милости какой нибудь высокой особы, крупную государственную поставку онъ или его конкуррентъ, и попадетъ ли онъ, вслдствіе этого, въ отчаянное положеніе, или пріобртетъ наживу.
Политико–экономическія сочиненія, вышедшія въ послднія 30 лтъ, и разборы ихъ лучше всего свидтельствуютъ, какъ низко пала эта несчастная буржуазія, въ какую пропасть ее повергли ея государственные люди, ея представители, ораторы, профессоры, академики, софисты и даже романисты и драмматурги. Они постарались истребить въ ней и здравый смыслъ, и нравственное чутье, и она назвала своими спасителями тхъ, кто совершилъ это прекрасное дло. Quos vult perdere Jupiter, dementat.
Духъ равенства, стремленіе къ уравненію отличали французскую націю, при выход ея изъ горна революціи, и сдлали ее на полстолтія образцомъ для всхъ народовъ; они, казалось, готовы были слить аристократію капитала съ наемщиной въ единый классъ, который справедливо назвали среднимъ. Къ равенству права, къ свобод промышленности оставалось только прибавить всесильный толчокъ учрежденій взаимности, чтобы безъ потрясеній произвести экономическую революцію: дорогой буржуазіи Порядокъ не былъ бы ни на минуту нарушенъ.