Французская демократия
Шрифт:
Разсмотримъ нкоторыя статьи бюджета.
I. Жалованье, пенсіи. Непремнное выраженіе монархической системы составляютъ ближайшія къ трону лица, во всемъ ихъ ложномъ блеск и величіи. Вотъ почему часть бюджета, которая идетъ на нихъ, совсмъ неумстная въ соціальной демократіи, остается неприкосновенною въ великой имперіи и представляетъ расходъ почти священный. Какой депутатъ осмлится посягнуть на него?
Присяжный, централизаторъ, врагъ сепаратизма, умющій ладить съ властями, gentleman вполн, по самому своему положенію, по присяг, изъ приличія онъ откажется отъ идеи взаимности, федераціи, уравненія. Если бы онъ даже и вровалъ въ эту идею, то не посметъ заявить ее не только дломъ, но и словомъ. Это было бы безтактно, грубо, неполитично. Преобразовать общественную службу, разбить эту величественную государственную машину, – сохрани Богъ! Разв такой приличный, такой благонамренный человкъ и съ такимъ умомъ возмется за подобное дло? Нтъ, онъ слишкомъ патріотиченъ, слишкомъ благоразуменъ для этого. Разв онъ не знаетъ, что можетъ вызвать смлое слово праведнаго отрицанія! Разв онъ не знаетъ, что вс статьи расходовъ такъ же солидарны между
Служба депутата, напримръ, переводится на языкъ бюджета вознагражденіемъ въ 2,500 фр. въ мсяцъ, т. е. въ 15,000 фр. за шесть мсяцевъ. Это вознагражденіе еще не единственная выгода, которую извлекаетъ изъ своего положенія каждый депутатъ вообще, а депутатъ Оппозиціи въ особенности. Прежде всего, онъ пріобртаетъ репутацію великаго гражданина, съ ногъ до головы вооруженнаго на защиту общественнаго права, благосостоянія и свободы. Если онъ адвокатъ, – краснобайство его въ Палат даетъ ему многочисленную практику; если онъ писатель, профессоръ или романистъ, – за него чуть не дерутся журналисты и издатели. Такимъ образомъ, настоящій представитель демократіи, который ршился бы произнести въ Собраніи рчь, въ род вышеприведенной, и отказался бы затмъ вотировать бюджетъ, долженъ былъ бы не только неизбжно выйдти въ отставку, но, вмст съ тмъ, и отказаться отъ всхъ выгодъ своего депутатскаго званія. Но этого именно и не сдлаетъ никогда членъ законодательной Оппозиціи, вовсе не по жадности, можетъ быть, a вслдствіе практическаго взгляда на свое положеніе и на т приличія и обязанности, которыя оно налагаетъ на него. Убжденный въ польз своего дла, онъ сомнвается во всемъ, и въ людяхъ, и въ вещахъ, и не вритъ въ настоятельность и значеніе реформъ, не вритъ ничему и сомнвается во всемъ, благодаря опытности, пріобртенной въ парламент и при двор. И ршится ли такой человкъ бросить государственное судно на волю втровъ и волнъ? Оставитъ ли онъ правительство безъ надзора, а народную идею безъ выраженія? Нтъ, нтъ, онъ не покинетъ своего поста… потому что присягалъ на врность депутатскому жалованью, виноватъ, я хотлъ сказать – на врность императору. Такимъ образомъ, если, въ отношеніи бюджета, вс вопросы политическіе и нравственные сводятся на простой разсчетъ прихода и расхода, то очевидно, что матеріальный интересъ, побуждающій депутата присягать императору, уничтожаетъ въ немъ настоящаго представителя демократіи.
Если, по поводу бюджета, я позволилъ себ коснуться крайне щекотливаго вопроса о вознагражденіи, то сдлалъ это вовсе не съ какимъ нибудь злымъ умысломъ, а просто съ цлью опредлить исходную точку своихъ доказательствъ. Въ самомъ дл: что я предположилъ доказать въ этой глав? – то, что всякая реформа бюджета, необходимая для страны и удобоисполнимая въ систем взаимности и федераціи, совершенно несовмстна съ системой, которой держится Оппозиція. Сейчасъ это будетъ для насъ ясно, какъ дважды два четыре. Если присяжный депутатъ, не смотря на свое званіе члена легальной оппозиціи, дйствительно такъ дорожитъ своимъ содержаніемъ, то способенъ ли онъ требовать сокращенія содержанія, которому дано непонятное для меня названіе «liste civile»? Осмлится ли онъ предложить хоть какую нибудь сбавку въ этой стать? Это было бы своего рода «оскорбленіе величества». Г. Тьеръ, болтающій обо всемъ, несмотря на свою нескромность, не ршался никогда говорить объ этомъ. Притомъ, такой откровенности мшаетъ и слава великой державы, и обаяніе чуднаго французскаго единства. Величіе власти, врученной государю, не можетъ, конечно, выражаться иначе, какъ роскошью его жизни.
Таже роскошь, тоже великолпіе необходимы и принцамъ, и принцессамъ, и сенаторамъ, маршаламъ, монсиньорамъ кардиналамъ, министрамъ и проч. Въ унитарномъ стро государства вс эти привилегированныя статьи, вс издержки на поддержаніе роскоши и блеска вотируются безъ спора и разбора.
И такъ, вотъ цлый отдлъ бюджета, и одинъ изъ самыхъ значительныхъ, отдлъ жалованья, на который запрещается нападать всякому депутату, все равно – остается ли онъ вренъ или втайн измняетъ своей присяг. И все это зависитъ отъ того, что онъ самъ пользуется бюджетомъ, самъ стоитъ въ ряду вельможныхъ государственныхъ людей и потому, разумется, не захочетъ потребовать сокращенія liste civile, сокращенія, которое ослабило бы значеніе трона и, вмст съ тмъ, унизило вс положенія. Ничто такъ не отвращаетъ отъ желанія реформъ, какъ пользованіе властью и бюджетомъ. Возможно ли сокращеніе штатовъ офиціальнаго люда? Въ Федеральной Демократіи, конечно, это не встртило бы никакого затрудненія; но при такой чудовищной централизаціи, какъ французская, подобное сокращеніе, разумется, неумстно.
Швейцарія съ населеніемъ около двухъ съ половиною милліоновъ душъ представляетъ союзъ девятнадцати кантоновъ и шести полу–кантоновъ, всего двадцати пяти государствъ, которыя независимы другъ отъ друга, вполн самодержавны и управляются сами собой, на основаніи конституцій и законовъ, обезпечивающихъ общую безопасность. Надъ этими двадцатью пятью государствами и двадцатью пятью конституціями царитъ федеральное собраніе, органъ федеральнаго договора, избирающее изъ среды себя, для управленія длами республики, нчто въ род исполнительной коммиссіи, Президентъ которой, настоящій глава гельветическаго союза, получаетъ всего двнадцать тысячь франковъ!
Будемъ же послдовательны: современная Франція, какъ нераздльная держава, какъ сильная и славная имперія, управляется въ денежномъ, бюджетномъ отношеніи такими законами, которые совершенно немыслимы въ рабочей Демократіи, основанной на принципахъ взаимности и федераціи. Насколько liste civile, въ двадцать пять милліоновъ звонкою монетой съ прибавкой доходовъ отъ коронныхъ земель, показался бы непомрнымъ расходомъ въ систем взаимной гарантіи, городского самоуправленія и рабочихъ ассоціацій, словомъ федерацій, настолько же, надо сознаться, подобный расходъ согласуется съ правилами существующаго порядка. Это такъ врно и безспорно, что, когда въ 1852 г., посл государственнаго переворота, была объявлена новая конституція, нелпе 1830 года, тогда штатное жалованье государя увеличилось боле, чмъ вдвое: вмсто 12 милліоновъ, которые получалъ Люи–Филиппъ, императору выдается 25 милліоновъ! Пусть скажутъ теперь г. Тьеръ или г. Беррье: согласятся ли они ассигновать мене 12 милліоновъ въ годъ государю своей любимой орлеанской династіи, если бы ей снова пришлось царствовать? И тотъ, и другой отвтитъ вамъ, что подобная мысль крайне неприлична и что лучше уже разорвать государство на 36 клочковъ, чмъ унизить достоинство государя. Вы хотите монархіи, самодержавія, – и такъ платите, что слдуетъ. Когда въ 1849 г. учредительное собраніе назначило президенту республики, главнокомандующему арміи и флота 50,000 фр. въ мсяцъ, то онъ не могъ съ подобающимъ приличіемъ даже угостить своихъ офицеровъ!
2) За доходами главы государства и высшихъ сановниковъ слдуютъ пенсіи, разныя денежныя пособія, подъ названіемъ «subventions, encouragements, secours», награды, секретныя выдачи и проч., вс расходы на администрацію, доходящія до 150 милліоновъ. Я не говорю, что эти расходы должны быть уничтожены однимъ почеркомъ пера, безъ всякаго разбора. Случаются, конечно, необыкновенныя несчастія, бываютъ вопіющія потребности, приносятся обществу великія услуги частными лицами: все это государство должно имть въ виду и относить на счетъ чрезвычайныхъ расходовъ. При всемъ томъ, я долженъ сказать, что большая часть подобныхъ расходовъ несовмстна съ порядкомъ, который основанъ на взаимности услугъ и на гражданской обязанности посвящать всю жизнь свою полезному труду; другими словами: большая часть такихъ расходовъ неумстна тамъ, гд люди заботятся уравнять состоянія, искоренить нищету и дармодство, стремятся обезпечить каждому гражданину трудъ, обмнъ услугъ, дешевизну жизни, и хотятъ замнить благотворительность и милостыню длами правды. Вотъ почему настоящій представитель Демократіи долженъ непремнно протестовать противъ всякихъ государственныхъ издержекъ, ведущихъ къ поддержанію тунеядства и нищеты. Присяжный демократъ думаетъ иначе: вступая въ законодательный корпусъ, онъ предвидитъ уже день, когда выйдетъ оттуда, и потому соображаетъ и разсчитываетъ, сколько можетъ зашибить денегъ за это время; если онъ и не ждетъ ничего отъ стараго правительства, которому оппозируетъ, то готовъ принять все отъ новаго; однимъ словомъ: присяжный руководствуется совершенно иными соображеніями. Онъ знаетъ, что милость вызываетъ соотвтственныя чувства: «дадимъ другимъ то же, что желаемъ получить сами», разсуждаетъ онъ и смиренно утверждаетъ бюджетъ. Статья пенсій, пособій, секретныхъ фондовъ и проч., немыслимая въ рабочей Демократіи, неизбжна въ Монархіи; и вотъ почему эта статья остается, после liste civile, самой безспорной и неотмняемой.
3) Поговоримъ о войск. Г. Тьеръ, такъ хорошо изучившій этотъ предметъ, полагаетъ, что армія въ шестьсотъ тысячь человкъ на бумаг составляетъ не боле четырехъ сотъ тысячь человкъ подъ ружьемъ, и что для такой великой монархіи, какъ Франція, этого недостаточно. Мене воинственный г. Беррье, длая надъ собою чрезвычайное усиліе, требуетъ сокращенія арміи на пятьдесятъ тысячь человкъ, т. е. на 50 милліоновъ франковъ. Но вотъ г. Ж. Фавръ, котораго величаютъ республиканцемъ, съ разу требуетъ объявить три войны: одну за Данію, другую за Польшу и третью за Италію. Если бы политика г. Фавра увлекла Наполеона III, то четырехъ сотъ тысячь солдатъ, по разсчету г. Тьера, было бы, разумется, мало; понадобилось бы не меньше пяти сотъ тысячь; другими словами: пришлось бы увеличить бюджетъ еще, по крайней мр, на 100 милліоновъ. Къ счастью, императорское правительство сохраняетъ въ настоящее время европейскій миръ; а то бы намъ не сдобровать!
На разность вычисленій и разсчетовъ обращать вниманія не слдуетъ: все это безукоризненно послдовательно. Систем домашней централизаціи извн соотвтствуетъ политика вмшательства, преобладанія и славы: одно немыслимо безъ другого. Безъ постояннаго гарнизона въ двести пятьдесятъ тысячь человкъ, французское единство разбилось бы въ дребезги; безъ наличной арміи въ 150 тысячь человкъ, всегда готовыхъ выступить въ походъ, можетъ быть никто не уважалъ бы насъ и даже могло бы случиться, что славнйшая и величайшая наша нація значила бы не больше какого нибудь Черногорья или Іоническихъ острововъ.
Что касается меня, то не навязывая никому своихъ убжденій и желая только подать другимъ примръ трудолюбія, бережливости, благосостоянія, свободы и нравственности, я объявляю, что ршительно не вижу смысла во всемъ солдатскомъ, военномъ сословіи и въ спутниц его – дипломатіи. Т четыре или пять сотъ милліоновъ, которые мы ежегодно тратимъ на эти блага, на мой взглядъ совершенно пропащія деньги. Съ какой же стати, посл этого, буду я обращать вниманіе, что депутатъ обсуждаетъ подробности и частности военныхъ смтъ, когда вс расходы на войско совершенно лишни.