Французский шелк (Том 2)
Шрифт:
– Но вы ничего не сказали об этом Кассиди.
– Нет, не сказала. Но каждый раз, когда Ариэль Уайлд упоминала имя моей матери, я была в панике. Я боялась, что кто-нибудь, особенно мистер Кассиди, сможет догадаться, что Джексон Уайлд был тем самым исчезнувшим возлюбленным мамы, и таким образом обнаружится, что у нее был мотив для убийства. Я хотела подать в суд на миссис Уайлд, чтобы заставить ее замолчать, но мой адвокат посоветовал не делать этого, поскольку судебное разбирательство вызовет еще больший интерес у публики и лишь подогреет страсти. А этого я как раз и хотела избежать любой ценой.
– Но вас могли обвинить в том, что вы покрываете убийцу.
– Я была готова
– Вы рассчитывали, что пройдет какое-то время, Кассиди махнет рукой, оставит свои поиски и дело прикроют.
– Я надеялась на это.
– А что, если бы мы обвинили кого-то другого?
– Это исключено. У вас же не было доказательств.
– Я вижу, вы все продумали, - сказал Краудер, глядя на нее с оттенком восхищения.
– Все, кроме одного. Я не могла предположить, что револьвер Ясмин вновь когда-нибудь выстрелит.
– Она опустила глаза и тронула браслет на своем запястье.
– Когда Кассиди сказал мне, что из этого оружия был убит Уайлд, я решила признаться, чтобы отвести подозрения от мамы.
Она умоляюще посмотрела на Краудера.
– Ее нельзя считать виновной. Она ведь даже не осознает, что совершила что-то недозволенное. Это все равно, как если бы ребенок убил скорпиона, который укусил его, причинив страшную боль. Она, возможно, даже и не помнит сейчас, что...
– Клэр, тебе не стоит переживать за Мэри Кэтрин, - перебил ее Кассиди. Она не убивала Уайлда.
Уверенное заявление Кассиди явилось полнейшей неожиданностью.
– Откуда ты знаешь?
– спросил Краудер.
– Потому что его убил конгрессмен Алистер Петри.
Глава 33
– Это уже становится смешным.
Белль Петри, стелившая себе на ночь постель, вопросительно взглянула на мужа.
– Что тебе смешно, дорогой?
Петри испытывал непреодолимое желание испортить ковер, обрушить на пол хрусталь "Баккара" или же схватить жену за горло и просто-напросто придушить. Ему хотелось сотворить нечто разрушительное - лишь бы не видеть этого холодного презрения, с которым относилась к нему Белль в последнее время.
– Мне надоело спать в комнате для гостей, Белль, - раздраженно сказал он.
– Надолго еще приговорен я к этой пытке? Я ведь признал свою вину, так когда же мне будет дозволено спать в своей собственной постели, черт побери?
– Не надо так кричать. Дети услышат. Он бросился к ней, вырвал из ее рук подушку, грубо схватил за плечи.
– Я принес тысячу извинений. Чего еще ты хочешь?
– Хочу, чтобы ты убрал руки.
– Слова ее прозвучали отрывисто и резко, рассыпавшись, словно кусочки льда, и, слившись с ее холодным взглядом, тут же остудили пыл Алистера. Он выпустил ее и отступил назад.
– Извини, Белль. Этот последний месяц был сущим кошмаром.
– Да уж. Думаю, что сцена самоубийства твоей любовницы на глазах твоей дочери должна была оставить хотя бы морщинку на твоем холеном лице.
– Господи! Ты когда-нибудь оставишь меня в покое? Алистер все это время бесконечно просил прошения за измену и столь отвратительную развязку своего романа. Но до сих пор ему так и не удалось пробить броню презрения, которой оградила себя Белль. Супружеская гармония, которая восстановилась было, когда он объявил о своем разрыве с Ясмин, после сенсационного самоубийства тут же рухнула. Когда же, в довершение ко всему, револьвер Ясмин приобщили к делу об убийстве Уайлда, Алистер запаниковал и сдался на милость Белль, умоляя о помощи.
– Я выполнил все, о чем ты просила, Белль, - взывал он
– Я признался в своей связи Тони Краудеру и этому типу, Кассиди.
– Взгляд его потемнел.
– Если только это от меня будет зависеть, ему не видать места окружного прокурора". Гнусный сукин сын! Ты бы послушала, как он со мной разговаривал. Он даже бросился на меня с кулаками!
Белль, однако, не выказала ни малейшего сочувствия.
– Что ж, я влип в историю. Нужно было во что бы то ни стало остановить расследование, которое вел Кассиди, прежде чем мои отношения с Ясмин станут предметом всеобщего обсуждения. Мне пришлось обратиться за помощью к Краудеру. Не очень-то приятно было стоять перед ними обоими со спущенными штанами, но я переступил через это, потому что так посоветовала ты, и я признаю, что совет твой был хорош. Краудер приказал Кассиди изменить направление своих поисков, срочно. Через день-два никто и не вспомнит о самоубийстве Ясмин, поскольку всеобщее внимание будет привлечено к признанию этой сучки Лоран. Так что теперь мы, может, наконец забудем обо всей этой истории? Можно мне сегодня лечь в свою постель?
– Ты никогда не говорил мне, что она черная.
– Что?
– Твоя любовница была черномазой.
– Белль стояла перед ним, сжав кулаки, ноздри ее раздувались от негодования и отвращения - И без того унизительно для нас обоих, что ты пошел искать развлечений на стороне. Но представить, что отец моих детей спал с... Ты целовал ее в губы? О боже!
– Она брезгливо отерла рот рукой.
– От одной этой мысли меня тошнит. Тошнит от тебя Вот почему я не желаю видеть тебя в своей постели.
Алистеру вовсе не по душе было выслушивать, словно мальчишке, порицания за свои шалости. Он и так вчера хлебнул достаточно унижений у окружного прокурора. Так что, на этот раз не сдержавшись, он выпалил:
– Если бы ты владела хотя бы половиной сексуальных трюков Ясмин, я бы не стал бегать полюбовницам. Черным, белым, разноцветным...
Белль впилась в него взглядом. Она не повысила голоса, но ее мягкий тон прозвучал более угрожающе, нежели крик:
– Будь осторожен, Алистер. Ты допустил слишком много непростительных промахов. Хорошо еще, что додумался обратиться за советом ко мне, а то бы увяз еще больше.
– Она отвернулась и взяла что-то со столика.
– Любопытно было бы узнать о твоих злодеяниях, которые пока еще не всплыли, - сказала она, подбрасывая в воздух, словно монетку, какой-то маленький предмет.
– Видишь ли, я знаю, что в день смерти преподобного Уайлда у вас с ним произошла ссора. Несмотря на соблюденные внешние приличия, вы оба явно не стеснялись в выражениях, когда разговаривали в тот вечер, после проповеди.
– Она поймала подброшенный в очередной раз предмет и, задумчиво его рассматривая, продолжала:
– Если я вычислила твою любовницу, преподобный, наверное, тоже знал о ней. Ты же оказался не настолько умен, чтобы нанять кого-то для грязной работы. Наверняка решил действовать сам, попытался решить свою проблему в одиночку, без моего совета.
Алистер наблюдал, как она убирает в ящичек комода коробок спичек, на котором стояла эмблема отеля "Фэрмон".
– Надеюсь, что я ошибаюсь, но подозреваю, что ты так охотно ухватился за мою идею признаться прокурору в своей связи с любовницей только для того, чтобы скрыть более серьезный проступок. Если это так, тогда учти мое предупреждение. Мне надоело покрывать тебя, Алистер. Так вот: если этот Кассиди явится ко мне с расспросами о той ночи, я буду вынуждена рассказать ему, что неоднократно звонила в твой номер в "Даблтри", но к телефону так никто и не подошел. Чтобы защитить себя и своих детей, я буду вынуждена показать ему эти спички.