Франкский демон
Шрифт:
— Вы ещё спрашиваете, государыня моя?! — Онфруа просиял. — Конечно! Когда-то очень-очень давно, когда моя матушка была совсем молоденькой девушкой, как вы теперь, или даже моложе. Однажды её отец, сеньор Петры, разгромил сарацин в Моисеевой долине. Франки перебили всех мужчин, а женщин и детей взяли в плен. Одна из женщин оказалась женой богатого князя. Тогда мой дед отпустил всех пленниц, а её с маленьким сыном оставил, дожидаясь от князя выкупа. Маме так понравился мальчик, сын князя, что, пока его отец собирал деньги, чтобы заплатить моему деду, мама каждый день играла с ребёнком...
— Вон как, — захлопала глазами Изабелла. — Но при чём тут Саладин, мессир?
— Как? —
— А-а-а! — обрадовалась принцесса. — Как романтично! Лучше, чем у трубадуров! Ведь это же просто невероятно! А если бы ваша матушка оказалась бы в заложниках у Салах ед-Дина, как вы думаете, он стал бы сажать её к себе на коленки? Стал бы играть с ней?
— Наверное...
Почувствовав, что супругу не очень-то интересна предложенная ей тема, Изабелла спросила:
82
Эрнуль повествует: «Si envoia a Salehadin des de son fils pain et vin et bceufs et moutons; et si li manda salut, qu ’il I 'avant maintes fois portee entre ses bras quand il estoit esclave el castiel et elle estoit enfant. Quand Salehadin vit le present, si en fid mout lies, si fit recoivre, et si Ven merchia mout hautement; et si demanda a ceux qui le present avaient aporte, en lequele tour li espouses et espousee estoient et giroent, et il li monstrerent. Dont vint Salehadin, si fist crier par tout son ost que nul ne fust si hardis qui a celle tour traisist, ne lanqast, ne assaillist». — «Она (Этьения) послала Саладину от (стола) своего сына лепёшек, говядины и баранины и велела клонятся ему, потому что когда-то давно, когда он был пленником в замке, она носила его на руках. Когда Саладин увидел подарки, он очень обрадовался, принял их и во всеуслышание благодарил. И он спросил у тех, кто принёс подарки, в какой башне супруги возлягут на ложе (проведут ночь)». Узнав об этом, Саладин велел своим солдатам не обстреливать и не штурмовать ту башню.
Поскольку история эта дожила до наших дней, значит, современники всерьёз верили в её правдивость. Однако стоит лишь призвать на помощь арифметику, как станет ясно, что такого быть просто не могло, поскольку в год появления на свет наследницы Керака Салах ед-Дину исполнилось уже восемь лет. Эрнуля, похоже, подобные мелочи совершенно не смущали.
— А вы уже бывали во многих походах?
— Да нет... — признался Онфруа. — Ходили мы в Паганию, это когда мне жука засунули... Потом ждали Саладина в Синае, да он обошёл нас. Потом Айлу брали... Но то всё с батюшкой, а потом я один повёл дружину в Эсдрилонскую долину, где наши стояли против неверных...
— И что?
— Всего-то чуть мы не дошли, — хмуро отозвался наследник Горной Аравии. — Устроили нам язычники засаду... Только мы с Жосленом и спаслись да ещё человек с десяток рыцарей и сержанов. Тех, у кого кони повыносливее оказались.
Изабелла ужасно терялась, когда муж умолкал. Теперь, впервые как следует разглядев супруга, новобрачная нашла, что он и правда очень красив. Но самое главное, от него исходила какая-то удивительная нежность; она, точно облаком тепла, окутывала и согревала дрожавшую под одеялом принцессу, заставляя отступать страхи, делая мысли о предстоящем ей испытании не столь тревожными. Она всё ещё боялась неизбежного, но уже не так сильно.
Слава Богу, что молодость не умеет грустить долго. Онфруа вспомнил что-то
— А знаете, мадам, — начал он, с теплотой глядя на супругу. — Ведь Саладин в благодарность за угощение прислал нам с матушкой новых книг!
— Новых книг? — переспросила Изабелла. — Но... но как же вы их читаете?
— Это нетрудно, — ответил Онфруа. — Меня с детства учил Джафар, один колченогий язычник, что жил у нас в Монреале. Я и говорю и читаю свободно. Когда Джафар умер, то у нас в замке как раз объявился Жослен Храмовник Он тоже умеет говорить по-арабски, но читает неважно. Я как-то сказал ему, мол, давай переведём с тобой книгу, чтобы другие рыцари и их жёны могли прочитать...
— А он?
— А он... — юный супруг пожал плечами. — На кой, говорит, мне дьявол их истории? Наши интереснее. К тому же, сказал он, половина рыцарей по-французски-то еле-еле слова разбирает, а дамы вообще дуры!
— Это он так говорит? — вздёрнула подбородок Изабелла. — Невежа!
— Да нет, мадам, — улыбнулся Онфруа. — Он это оттого, что влюблён по уши.
Изабелла заметно оживилась:
— В кого?!
Новобрачный отвёл глаза и промолчал.
— Это секрет, мессир? — с горечью произнесла супруга. — Вы, наверное, дали слово рыцаря никому не рассказывать? Хорошо, я не стану спрашивать...
Наследник Трансиордании оказался в сложном положении. Впервые в жизни он оказался рядом с человеком, воспринимавшим его всерьёз, более того, готовым едва ли не в рот ему заглядывать! Наконец-то он почувствовал себя взрослым, даже несколько пожившим человеком, и ему ни за что не хотелось разочаровать эту милую, эту очаровательную девчонку, с которой ему теперь предстояло прожить всю долгую, кажущуюся почти бесконечной жизнь. Однако не сохранить тайну, доверенную ему Жосленом — тот как-то в сильном подпитии, что случалось с ним редко, проболтался о даме своего сердца, — Онфруа также не имел права. Наконец он всё же не выдержал и сказал:
— Поклянитесь, мадам! Поклянитесь, что никому не откроете того, что я вам скажу!
— Клянусь! — не задумываясь воскликнула Изабелла.
— Он влюблён в даму Агнессу.
— В какую Агнессу? — не скрывая разочарования, поинтересовалась новобрачная. — Придворную вашей матушки?
— Нет! В графиню Агнессу!
— В мать моего брата?! — совершенно иным тоном переспросила Изабелла. — Это правда?! О, какой ужас!
— Что же тут ужасного? — удивился Онфруа.
— Она такая плохая!
— Что же в ней плохого?
— Как что? — Изабелла уставилась на мужа. — Ведь Графиня плетёт интриги при дворе. Она против моей матушки и графа Раймунда, друга моего батюшки. Не короля, а теперешнего батюшки... — уточнила она и, поражённая неожиданно сделанным открытием, умолкла, но тут же продолжала, с испугом глядя на мужа: — Да и ваша матушка, мессир, и батюшка ваш против моей матушки. А ведь я теперь должна любить их, как родных. Что же делать?
О, если бы юный наследник Горной Аравии знал, что делать! Он был бы, наверное, самым великим человеком в Утремере. Однако Онфруа и понятия не имел, что ответить жене-ребёнку.
Впрочем, нашёлся он быстро:
— А хотите, мадам, я почитаю вам книжку?
— Книжку?
— Да. Одну из тех, которые прислал Саладин.
Изабелла на мгновение задумалась, а потом ответила:
— Отчего же? Почитайте.
Онфруа попросил супругу подождать и, удалившись из спальни, довольно скоро вернулся с двумя большими томами, каждый весом в добрых фунтов двадцать.
— Альф лайла ва лайла, — начал он и пояснил: — По-нашему это означает «Тысяча и одна ночь». Вы наверняка слышали некоторые истории, но это полный сборник.