Фугас
Шрифт:
— Кто тебя ранил, Аслан?
— Ты знаешь, солдат, в последнее время в Чечне появилось такое количество индейцев, что их точное число не знает даже Аллах. Прибавь сюда еще и моих кровников… Кадыровцев, желающих поквитаться со мной, гоняющихся за мной ямадаевцев. Так что не знаю. Знаю только одно — рано или поздно я встречусь с ними перед Аллахом.
Этим же вечером он попросил Женьку наклониться поближе к себе.
— Ты вот что, солдат. Меня будут искать, и скоро мне надо будет уходить. Завтра, рано утром, пойдешь по ручью вверх и под корнями старой орешины заберешь сумку. Там деньги. Очень много денег. Спрячешь сумку в надежное
На что халиф Абу Бакр — человек, который был наиболее близок к Посланнику Господа и по своей богобоязненности уступал лишь пророкам и посланникам Творца, ответил молитвой к Аллаху — «Аллах со цена вукх оцу халидс динчух» и не тронул Халид ибн Валида потому, что пользы от него исламу больше, чем причиненного вреда. За причиненный вред он будет отвечать сам, а польза от него будет всем…
Отцу о моей просьбе не говори, он старый. Его надо пожалеть. Но не вздумай меня обмануть. Иначе я найду тебя и под землей.
Следующим утром Женька нашел сумку и спрятал ее в старой крепости. Подошел к Аслану, сказал:
— Все в порядке, спрятал в надежном месте.
Аслан попросил его присесть на кровать рядом.
— Ты не думай, солдат, что мы дикие горцы и можем только резать горло друг другу. Я до войны тоже жил в Москве, как и Ризван. Только он бизнесом занимался, а я учился в институте.
Война меняет людей, и я из книгочея превратился в воина. Судя по твоим поступкам и умению выживать, ты станешь таким же.
Аслану было тяжело говорить, он задыхался, но стремился выговориться:
— Но запомни, солдат. Человека можно научить стрелять, ползать, работать ножом, ставить мины. Можно научить драться и убивать, и через какое-то время это будет уже человек-машина. Если его обкатать в бою, где он будет убивать и где будут убивать его, он научится ненавидеть, и тогда получится человек-зверь. Но это не воин. Это будет просто зверь, готовый рефлекторно вцепиться врагу в горло. Чем отличается зверь от воина?
Воин — это тот, кто на войне не поддается эмоциям. Когда он убивает, то не испытывает к врагу никакой ненависти, он просто делает свою работу. Чувство ненависти мешает трезво думать. Однажды в Москве меня начали бить трое амбалов. Я ничего не мог с ними поделать, они были сильнее. Тогда я сделал вид, что сломался… Когда они расслабились, я подобрал кусок стекла и начал резать их…
Если я буду убивать, ненавидя, я перестану быть воином, я стану убийцей. Если ты обучил не воина и зародил в нем ненависть, ты сломал его. И эти искалеченные духовно люди с оружием — стадо баранов, но с ненавистью. А ненависть погасить невозможно, как и чувство мести. Утолить это чувство невозможно. Поэтому постарайся не стать бараном с рефлексами зверя, а воином. Иди… я устал. Мне надо отдохнуть. Запомни мои слова.
И Аслан откинулся на подушки, хрипло дыша.
Вечером Женька помогал Марьям загонять коз в сарай, Аслан спал после укола,
Раздалось несколько коротких автоматных очередей. Из окошечка сарая Женька увидел вооруженных людей. Женька понял, что они пришли для того, чтобы забрать жизнь Аслана и жизни всех, кто был ему близок.
Он вытолкнул из сарая Марьям.
— Беги! Спрячься в лесу!
Группа людей вошла во двор Ахмеда Хаджи.
Они были усталые, в пыли, но сильные и агрессивные, как звери. Женька насчитал шестерых. У каждого в руках оружие. Несколько человек расположились во дворе. Они внимательно осмотрели подвал, сараи, чердак. Двое вошли в дом, и почти сразу же раздались выстрелы.
Женька выскочил во двор и бросился на крыльцо дома. Путь ему преградил бородатый мужчина с автоматом.
— Стоять, русский! Ты кто такой?
Женька не успел ответить. Ему на голову обрушился приклад автомата.
Через несколько минут он очнулся от боли, почувствовал, как слабеет тело от близости смерти. Он лежал на спине, в грудь упирался ствол автомата. Беспомощность вызвала чувство стыда. Его сознание балансировало на грани потери воли. Женька чувствовал, что еще секунда — и ему станет безразлична собственная судьба. Еще мгновение, и единственное, о чем он будет думать с мукой, о том, чтобы все закончилось как можно скорее. Жизнь его висела на самом краешке пропасти, и он сумел осознать это всей своей перепуганной человеческой природой. Тонкая струйка пота покатилась по груди и животу.
Время торопливо жгло невидимые минуты. Оно словно чувствовало запах будущей крови, спешило утолить свое кровожадное любопытство.
Словно в полусне Женька видел продолжение страшного спектакля. Старика за ноги вытащили из дома. Белую бороду заливала кровь. Актеры двигались, как в замедленном кино, и стояла зловещая тишина — ни криков, ни лая собак, ни щебетанья птиц. Хрипящего от напряжения Ахмеда-Хаджи бросили во дворе рядом с убитым псом.
— Жаль, что твой сын уже сдох, но мы сожжем твой дом вместе с тобой!
И что-то коснулось Женькиного лица, и он снова услышал голос:
— Ты стоишь на пути воина… и ты должен знать это. На этот путь могут встать только те, кто пережил в своей жизни большую боль и нашел в себе силы не мстить, а только лишь защитить себя и своих близких… Взгляни внутрь себя, своей души — может, становясь на этот путь, ты что-то упустил в своей душе? Война рано или поздно кончится, но не для тебя. Потому что ты будешь воевать всегда, всю жизнь.
И он захрипел:
— Не убивайте старика! Я знаю, где спрятаны деньги, много денег! Я отдам вам все.
Его подняли на ноги и подвели к старшему.
— Говори! Какие деньги? Откуда?
— Не знаю, откуда деньги, но видел, что их много. Здесь недалеко. Случайно увидел, что их прятал Аслан.
— Ну, тогда неси. Леча, сходи с ним.
Бородатый Леча кивнул головой, передвинул автомат себе на живот и мотнул головой.
— Пошли, русский!
Женька еще ничего не успел ни решить, ни придумать, когда перед ним возникла каменная стена старой крепости. Чеченец остановился в двух шагах от него. В правой руке — автомат, предохранитель поставлен на автоматический огонь, указательный палец с грязным ногтем угрожающе лежит на спусковом крючке. Если прыгнуть или сделать хотя бы шаг навстречу, то за долю секунды чеченец успеет чуть приподнять ствол и нажать на курок. Пули калибра 7,62 отбросят тело к стене. Уже мертвое тело…