Фундамент Великой Молдовы: Как рождается новая национальная идеология
Шрифт:
Как уже говорилось выше, единственным гарантом нынешнего, условного суверенитета Молдовы является Приднестровье. Естественно, для того, чтобы превратить условный суверенитет в суверенитет реальный, необходимо полностью изменить такое положение вещей. Прежде всего, нужно принять за аксиому то, что Приднестровье больше не должно определять всё политическое бытие Молдовы. Сейчас РМ существует лишь для того, чтобы сдерживать Тирасполь, и нашу власть подобное положение вещей, похоже, полностью устраивает. Ведь если хотя бы на время забыть о необходимости бороться с Приднестровьем, кишинёвскому руководству придётся вести настоящую политику независимого государства, а оно на это попросту не способно. Тем не менее, мы рассматриваем именно такой вариант. Именно о таком положении вещей говорил, Олесь Стан — когда основным актором становится принципиально новое государство — Суверенная Молдова, которую он назвал Великой.
Может ли кто-нибудь сейчас начать всерьёз обсуждать возможность предъявления Украине территориальных претензий на Северную Буковину и южную часть Бессарабии? Вряд ли. Более того, уверен, что у многих наших читателей высказывание подобных идей способно вызвать лишь снисходительную усмешку, если не хуже. Нас слишком долго приучали к мысли о том, что мы маленькие и несамостоятельные, что единственная наша политическая перспектива — возможность заслужить одобрение Запада своей борьбой с пророссийским Тирасполем (или же, наоборот, заслужить одобрение Москвы через присоединение к российско-белорусскому союзу). В результате мы и впрямь уверовали в свою полную ничтожность. К сожалению, это недалеко от истины — государство с неполным или условным суверенитетом в принципе не может быть другим.
Между тем, когда Стан говорил о Молдове как о потенциальном региональном лидере, он, к сожалению, не сказал, что речь идёт не о нынешней РМ, а о совершенно другом государстве. Основное отличие этого государства от вышеозначенной РМ состоит в том, что оно обладает истинным суверенитетом — это совсем другая Молдова, Молдова, избавленная от вечного приднестровского комплекса, Молдова такая, какой она должна быть… Да, такая страна вполне может позволить себе побороться за региональное лидерство. Если отбросить Приднестровье, предоставив его самому себе, то наше государство сразу же встанет перед необходимостью вести совершенно иную внешнюю политику, ориентируясь на собственные реальные потребности. Борьба за влияние в регионе станет явью, однако теперь мы уже будем бороться не за чужие интересы (неважно, западные или восточные), а за влияние своей страны, независимой Молдовы. Обретение исконных территорий, ныне принадлежащих Украине, действительно является насущной необходимостью — ведь речь идёт о выходе к морю, а лишние порты ещё никому не мешали. В ближайшие годы вся территория предгорий Балкан и Карпат рискует стать ареной ожесточённой схватки за ресурсы, в которой будут участвовать не только глобальные игроки, но и региональные державы. Противоречия в Восточной Европе обостряются уже сейчас, и ЕС, скорее всего, не сможет сдержать их. Венгрия, Румыния, Украина — вот кто в ближайшее время будет бороться за богатства края. Так почему же мы должны оставаться в стороне, довольствуясь ролью румынского придатка, когда и сами можем поучаствовать в дележе большого пирога?
Пока что нас никто не ждёт даже в региональной политике. В глазах соседей удел Молдовы — вечно бороться с Приднестровьем. По-иному может вести себя лишь другое государство, то, о котором писал Стан, и которое он назвал «Великая Молдова». Для меня слово «Великая» звучит слишком громко. Мне достаточно словосочетания «суверенная Молдова». Впрочем, если кто-то предпочитает первый вариант, то я не возражаю.
3.2007
Александр Зданкевич
Молдавское национальное государство
Александр, какой смысл вы вкладываете в словосочетание «молдавский национальный проект»? Это реально существующее явление, или же нечто из области фантастики?
Ничего фантастического я в этом не вижу, так как любая нация, особенно если она является государствообразующей, имеет право на развитие собственной национальной идеи. Другое дело, что когда мы говорим именно о молдавском народе, то приходится признать, что наш национальный проект на данный момент не имеет широкого распространения. По преимуществу он является достоянием узкого круга представителей интеллигенции, политически никак о себе не заявляющих. Что весьма прискорбно, так как в наши дни подобная идеология чрезвычайно востребована как единственная альтернатива проекту «Великой Романии», который сейчас активно претворяется в жизнь. Судите сами: мы имеем дело с уникальной ситуацией. В самом центре Европы двадцать первого века может полностью исчезнуть трехмиллионный народ. И это произойдет тихо, без террора и насилия, по крайней мере, в ощутимых масштабах, и при полном одобрении правящего сообщества западных государств. Сегодня молдаване — реальный этнос с многовековыми традициями, а завтра о них даже никто не вспомнит.
В годы распада СССР, когда право населявших это государство народов на самоопределение получило конкретные предпосылки к реализации, мы с друзьями мечтали о Независимой Молдове — суверенном молдавском национальном государстве. Однако молдавский национальный проект, не успев родиться, был поглощен румынским, молдавский национализм был приравнен к национализму румынскому. Те, кто выражал несогласие с таким оборотом дела, оказались в идейной изоляции. Столь ожидаемое нами рождение Независимой Молдовы ознаменовалось началом кровавого конфликта, который невозможно разрешить уже больше пятнадцати лет. Я убежден, что государство, чье существование начинается с гражданской войны, не имеет будущего. Новая власть всеми своими действиями бессознательно или сознательно подчеркивало временный характер того политического образования, которое она возглавляла. Такое положение дел сохраняется и в наши дни. Правящие круги не отягощают себя поисками национальной идентичности. Сегодня словосочетание «Независимая Молдова» ассоциируется у населения в основном с названием одного чрезвычайно убогого средства массовой информации. Эта трагикомическая ситуация, к сожалению, вполне адекватно иллюстрирует нынешнее положение молдавского национального проекта.
Однако же в последнее время часто можно услышать мнение о том, что власть, напуганная перспективой тотальной румынизации, начинает уделять все больше внимания развитию именно молдавской национальной идеи…
Далеко не все представители власти так уж этим напуганы. Наша так называемая элита уже давно лишилась былого единства. В правящих кругах наметился глубокий раскол. Политики молодого поколения стремятся к полной самостоятельности, считая, что им более не по пути с возрастными коммунистами, в том числе и с президентом Ворониным. В их глазах Владимир Николаевич — мелкий тиран, помеха, досадное препятствие на пути к светлому западному будущему их самих и их капиталов. Молодежь, представленная группой Марка Ткачука, все активнее противодействует старикам, ради того, чтобы полностью взять в свои руки управление, эти люди готовы пойти даже на государственный переворот, у них есть для этого все необходимые ресурсы. Так как самый короткий путь на Запад лежит, как известно, через Бухарест, «младокоммунистов» вполне устраивает та самая румынизация, о которой вы говорите. По некоторым данным, сейчас они полностью готовы к реализации т. н. «плана Белковского», согласно которому Молдова становится частью Румынии, а Приднестровье получает независимость. К сожалению, такой вариант представляется вполне закономерным, так как наше государство не обладает фактическим суверенитетом. Теперь он будет ликвидирован и юридически. Естественно, «старых коммунистов» это не устраивает ни в коей мере, так как в этом случае они полностью теряют свою власть, к тому же, их будущее становится все более туманным. Не исключено, что в какой-то момент из этого тумана запросто может выплыть зал суда. Поэтому сейчас они стараются найти хоть какую-то альтернативу румынскому проекту, который, как мы видим, со временем захватывает все больше умов. Но у них это не получится.
Почему же?
Наша власть, от Снегура до Воронина, никогда не ставила себе целью достижение реального суверенитета. Все устремления наших правящих кругов сводились к тому, чтобы вписать Молдову в уже готовую схему — российскую, западную, какую угодно. Как выяснилось, это оказалось осуществимо лишь через утрату даже номинальной независимости. На данный момент единственным препятствием на пути полного поглощения Молдовы Румынией является приднестровский фактор — последний гарант того условного суверенитета, которым мы до сих пор обладаем. Но при этом он постоянно тормозит нас, мешая нам развиваться. Тот суверенитет, который нам действительно необходим, подразумевает отказ от Приднестровья как от объекта, определяющего всю нашу политику, внутреннюю и внешнюю.
Здесь мы вновь возвращаемся к тому самому «молдавскому национальному проекту», с которого начался наш разговор. Сам я являюсь молдаванином лишь наполовину — в жилах моих предков по отцовской линии текла польская и венгерская кровь. Но в политическом плане я являюсь молдавским националистом, приверженцем создания государства, главной целью которого стало бы обеспечение потребностей молдавского народа, а не наших соседей с востока или запада. Мне абсолютно ясно, что нынешняя РМ — временный вариант, которому позволяют существовать с одной-единственной целью — служить противовесом Приднестровью. Восстановление независимости нашего государства возможно только при полном пересмотре его основ. Главным принципом здесь должно стать именно обслуживание интересов молдавской нации, которая объединяет в себе всех сторонников суверенного молдавского государства. Молдавия гораздо древнее Румынии, и молдавский этнос тоже старше румынского на несколько веков. Однако сейчас наш вечный сосед, одно из самых бедных государств Восточной Европы, пытается уверить нас в том, что существование нашего народа — историческая ошибка.
Уверен, что у нас много единомышленников, и неблагоприятная политическая и информационная конъюнктура — единственное, что мешает нам объединить усилия
Александр Зданкевич
Кишинёвский бонапартизм
Наше правительство всегда славилось тем, что оно, вместо того, чтобы последовательно осуществлять собственную политику, стремилось действовать в интересах других государств, тщетно надеясь на то, что те оценят услужливость и расторопность молдавского руководства. Нечто подобное произошло, когда коммунист Воронин в одночасье явил себя поборником интересов мирового либерального сообщества и начал хамить России, явно не принимая в расчёт возможности быть наказанным. Как оказалось, ответные меры с востока не заставили себя ждать. Россия ввела эмбарго сначала на пищевую, а потом и на алкогольную продукцию, что привело к экономическому кризису и балансированию на грани коллапса. В результате этого Воронин понял, что с Путиным лучше дружить и совершил новый внешнеполитический поворот, оставив Западу лишь редкие уверения в «незыблемости курса на евроинтеграцию». И всё, вроде бы, выходило относительно неплохо, однако тут в самый неожиданный момент дало о себе знать одно «но», доселе незаметное и, главное, неожиданное. Толерантный и политкорректный Запад отказался понимать финты молдавского президента. Дело дошло до того, что его одёрнули, и одёрнули внушительно.