Футбол. Искушение
Шрифт:
– Ну и славно, - Кузьмич резко тронулся и ловко повернул направо, - Тогда вперед. Нельзя терять ни минуты, - и неожиданно заржал. Проехал метров двести и вывернул во двор перед знакомым Матвею со студенческих пор бассейном, окруженным солидным решетчатым забором на основательных красно-кирпичных столбах с белыми пирамидальными навершиями.
Уже на парковке спортивного сооружения, выстроенного из добротного номенклатурного кирпича с разноцветными фресками на морские темы по всему фасаду, Кузьмич втиснул машину прямо перед входом с алой надписью "Фитнесс-Бассейн-Спа", стеклянными входными дверями и гордым знаком качества из советских времен на фасаде. Заглушил двигатель, вынул ключ зажигания с брелоком сигнализации и протянул Матвею:
– Значит так, Стрелок, предматчевый расклад такой... Сидишь в машине, думаю, не меньше чем с полчасика, а то и поболее. Момент тонкий, понимаешь ли, и человек непростой. Если замерзнешь - запускай движок и грейся, справишься?... Отлично... Я переговорю, лучше сначала без тебя, мало ли какие моменты. Заочно представлю тебя, потом наберу. Мобильник включен? Хорошо. Выходишь, ставишь на охрану, разберешься, не маленький. И прямо вот в эту стеклянную дверь, под надписью. Там я тебя встречу.
Некрасов вышел из машины, обернулся, ободряюще подмигнул Матвею, - Не робей, диспозицию соблюдай, и всё будет окей! Ну, я пошел, жди звонка, - захлопнул машину и исчез за стеклянной дверью.
***
Отпустив водителя, с наказом быть поблизости и всегда строго на связи, Роман Фененко вошел через стеклянную дверь клуба и приблизился к стойке-ресепшен, отдалённо напоминающую кусок сплошь покрытого заскорузлой корой пня гигантского дерева из страшных сказок, подсвеченный приглушенным оранжево-красным светом и, неведомо зачем, затащенный под низкий свод пещеры отсутствующего по своим плохим делам колдуна. Впечатление усиливалось расставленными тут и там желто-оранжевыми букетами, огромного размера и мумифицированного вида. Радовали глаз многочисленные круглые часовые циферблаты по задней стенке и нависшие над стойкой шарообразные светильники, контрастирующие с багровым окружением своим приятным ледяным цветом.
И, разумеется, огромные дизайнерские фото соблазнительно улыбающихся спортивных красоток, развешенные повсюду.
Красотки присутствовали и в живую, в качестве посетительниц спортивного клуба, деловито отдавали или принимали ключи от раздевалок, смеялись, общались, разговаривали по телефону. Одним словом, приятное общество, пришедшее насладиться здоровым спортивным вечером и улучшить собственные телесные показатели. Мужская половина тоже попадалась, но в незначительном количестве, рабочий день только-только подходил к концу.
Рому интерьер нравился.
Кукольного вида блондинка за стойкой, временно заменяющая злого хозяина колдовской пещеры, с приклеенной улыбкой поприветствовала неожиданно низким, грудным голосом:
– Здравствуйте, Роман Владимирович. Чем могу помочь? Никиту Сергеевича позвать?
– Всенепременно, милая, - саркастически улыбнулся Ром, - всенепременно зови начальника.
– Никита Сергеевич, здесь Роман Владимирович приехали, вы подойдете?
Ещё бы не подойти, Никита был из бывших "халдеев", повышенный до одного из сменных управляющих администраторов, обязанности свои соблюдал строго, знал "кто-есть-кто", и потому появился практически мгновенно. Выглядел "начальник" гламурно: невысокий, худощавый, одет в обтягивающие снежно-белые брючки и красную толстовку. На босых, с идеальным педикюром ногах - плетеные из красных ремешков сандалии, на загорелой шее - золочённая цепочка. Никита элегантно склонил увенчанную безупречной злато-блондинистой стрижкой голову:
– С добрым здоровьишком, Роман Владимирович, что изволите?
Высоченный Ром сверху вниз оглядел явившееся ему местное руководство, бросил взгляд на наручные Патек Филипп и неторопливо молвил, милостиво улыбнувшись:
– И тебе не хворать, Никита, как семья? Как дети? Мой кабинет свободен? Проводи-ка.
В кабинете, вокруг широкого, с закругленными углами стола расположились несколько удобных темно-коричневых кожаных диванчиков с высокими спинками, располагающими откинуться и расслабиться. На столе изящная трубка радиотелефона и поднос с большим чайным сервизом восточного вида. Торцевая стена была занята объемным электрокамином мрачного средневекового вида, облицованного натуральными огромными серыми булыжниками, скорее, небольшими валунами. Имелось и отдельно стоящее кресло, той же темно-коричневой кожи и с высоченной эргономической спинкой, переходящей в пухлый валик подголовника. Роман Владимирович предпочел занять один из диванов, вольготно откинулся на спинку, немного задумался и потом распорядился:
– Никитушка, организуй что-нибудь, как обычно... Коньячок там, или... вискарик лучше, из тех, что мне нравится... ну и к нему соответствующее, сам сообразишь, и знаешь... пожалуй, сделай всё по вип-уровню.
– Будет сделано, Роман Владимирович. Черную икорку, осетринку нести?
– Не в этот раз.
– На сколько персон?
– На двоих, а там видно будет.
– Сейчас накроем. Может быть, пока чайку?
– Если только позже. И не затягивай.
– Роман Владимирович, мигом сам все принесу.
– Ну и славно.
Сообразил Никита ярко-красную икорку чавычи в хрустальной вазочке, помещенную в блюдо со дробленым льдом, ломтики атлантического лосося и ручьевой форели, свежие, со слезой, украшенные петрушкой и кружочками лимона, блюдечко с крупными иссиня-черными маслинами, поверх накрытыми зелеными листочками, щедрое мясное ассорти в фарфоровом лотке, белоснежную масленку с бруском маслица и коротким серебряным ножиком, тонко нарезанную пшеничную булку в корзине, накрытой причудливо свернутой полотняной салфеткой, салат европейского вида, с цельными мелкими помидорчиками, огурчиками, перчиком, зеленью и графинчиком с соусом на оливковом масле, соленые орешки разных видов и прочие мелочи.
Зная вкусы Фененко, в сторонке управляющий поместил вазу с плавающими в крепком рассоле вместе со стебельками укропа крепкими солеными огурцами, блюдо с тонко нашинкованным нежно-розовым салом и дольками чеснока, корзинку с толстыми ломтями темного зернового хлеба. На отдельной тарелке - сочащиеся ароматным парком небольшие ромбовидные пирожки с открытым верхом, рыбной и мясной начинкой.
Венчали все это великолепие стоящие на отдельном столике в подносе, покрытом сложенной вдвое тонкой накрахмаленной тканью, литровая бутылка двенадцатилетнего бленда "Дьюарс", серебряная посудина, доверху наполненная крупными кусочками льда и прикрытая крышкой, блюдце с маленькими щипчиками, упаковка содовой в стекле, несколько причудливой формы бутылок простой воды "Восс" и два стеклянных стакана с толстым дном и тонкими стенками.
– Вам налить, Роман Владимирович?
– Нет, сам справлюсь. Ступай, но будь на связи, еще понадобишься. Да, и еще. Зал с воротами освободи, если занят, он мне понадобится. Вежливо, культурно объясни, как ты можешь. Теперь все. Дверь прикрой.
Дождавшись, когда услужливый Никита изящно отпятится к выходу, бесшумно выскользнет и мягко прикроет дверь, Ром встал и с удовольствием потянулся. Потом подошел к зеркальному шкафу, в котором под замком хранились его личные спортивные аксессуары, с удовольствием осмотрел свое отражение и решил куртку пока не снимать, дождаться прихода Нестерова, больно уж стильно выглядел он в ней - не хотелось бы лишаться возможности покрасоваться перед менее удачливым старым приятелем. Фененко знал, что Кузьмич возится с молодежью в одной из футбольных школ, вряд ли там ему платят много. Это не старые времена, когда Кузь был звездой, а Ром на втором плане. Времена изменились, сейчас для процветания нужно большее, чем просто умение гонять мяч.