Габриэль
Шрифт:
– Как благородно, граф.
– Мне нет никакого дела до вашего сарказма, сударыня. Пишите письмо. Немедленно.
Анна села за письменный стол.
«Мой милый Артур.
Обстоятельства моей жизни сложились так, что я должна разорвать нашу помолвку. Не спрашивайте, почему и не ищите меня. Поверьте, так будет лучше для нас обоих. Будьте счастливы и постарайтесь как можно быстрее меня забыть.
– Вас устроит? – спросила она, прочитав Габриэлю письмо.
– Прекрасно. Теперь не забудьте его отправить. Сегодня же вы должны покинуть Шотландию.
В квартиру ворвался взбешённый шевалье де Лорм с обнажённой шпагой в руке.
– Где этот негодяй?! – закричал он, – иди сюда, я проткну тебя шпагой!
– Я к вашим услугам, сударь, – спокойно ответил Габриэль. Между ним и де Лормом был стол, помеха, преодоление которой давало Габриэлю достаточно времени, чтобы приготовиться к бою. Пока он решил не обнажать оружие, чтобы не провоцировать де Лорма на резню прямо в квартире.
– Успокойся, дорогой, – попыталась его увещевать виконтесса, – этот человек – Габриэль Мак-Роз, друг герцога Артура. Он пришёл сюда для того, чтобы сделать нам одно предложение, которое…
– Я знаю, кто этот мерзавец! – перебил её де Лорм. – И знаю, для чего он сюда пришёл! И пусть убирается ко всем чертям, пока я его не спустил с лестницы.
– Шевалье, вы уже наговорили на несколько поединков, но так и не потрудились объяснить, какие у вас ко мне претензии, – Габриэль старался говорить как можно спокойней. Он понял, что кто-то уже успел завести де Лорма, наговорив ему чёрт знает чего, и если это не Оскар…
– Тебе нужны объяснения?! Получи!
Шевалье настолько молниеносно кинулся на Габриэля, что тот едва успел выхватить шпагу. Но де Лорм был слабым фехтовальщиком, к тому же злоба и ревность – плохие советчики во время схватки. Габриэлю потребовалось всего несколько секунд, чтобы острие его шпаги вонзилось в живот противника и пронзило его насквозь.
– Шарль! – закричала истошно Анна и бросилась к своему любовнику, но Габриэль оттолкнул её.
– Кто тебя прислал? – закричал он, хватая умирающего де Лорма за ворот рубашки, – скажи мне!
– Оскар, – прохрипел де Лорм, – он сказал, что ты шантажируешь Анну, чтобы затащить её в постель.
– Клянусь, у меня даже мыслей таких не было!
– Теперь уже всё равно.
– Где Оскар?
– Там, – ответил де Лорм и потерял сознание.
– Будьте ты проклят! – закричала виконтесса, кидаясь с кулаками на Габриэля.
– Проклинайте своего отца!
Габриэль со шпагой в одной руке и пистолетом в другой бросился на улицу, но Оскара, разумеется, там уже не было.
История третья
Дорога не была ни широкой, ни узкой; ни трудной, ни лёгкой; ни длинной, ни короткой; ни людной, ни безлюдной… Она была живой, подвижной, изменяющейся после каждого шага. Она была нигде и повсюду. Можно было повернуть в любую сторону, и дорога поворачивала вместе с идущим. Можно было бежать по ней вприпрыжку, идти прогулочным шагом, остановиться и стоять, сесть на обочине, лечь поперёк дороги… Можно было практически всё, и дорога подстраивалась под каждое движение. Но у неё была своя логика, своё видение, своя цель… Логика, которая не была логикой; видение, которое не было видением; цель, которая не была целью. Дорога существовала вне слов и понятий.
Дорогу надо было чувствовать, понимать, знать, куда она хочет вести. Иначе… По ней можно было годами карабкаться из последних сил в гору, брести среди бескрайних песков или пробираться через непроходимые джунгли, а можно было сделать всего один правильный шаг и оказаться в прекрасном саду, в дорогом ресторане или на весёлой пирушке среди друзей.
У дороги были свои ценности. Так многие вещи, кажущиеся очень важными и безотлагательными, вообще не влияли на дорогу, и наоборот, какая-то мелочь, ерунда, безделица могла в корне изменить всё.
В конце дороги путника ждал дом. Он был построен в виде идеальной геометрической фигуры, которая была всеми фигурами одновременно и каждой в отдельности. Это зрелище невозможно описать, как невозможно описать и саму дорогу. У парадного входа прямо на лужайке перед мраморной лестницей сидел человек и пил чай. Это был Джеймс в костюме слуги. Он встречал гостей.
– Не желаешь чашечку чая? – спросил он Габриэля, когда тот подошёл к дверям дома.
– С удовольствием, – ответил Габриэль, присаживаясь рядом с ним.
Как и положено было в дороге, его остановка резко переменила картину. Лужайка превратилась в беседку, вокруг которой благоухали цветы.
– К этому трудно привыкнуть, как и к дороге, – сказал Джеймс.
– Да, – согласился с ним Габриэль.
– Устал?
– Не очень.
Габриэль был не из тех, кто рвался вперёд изо всех сил. Он шёл спокойно, особо не напрягаясь и не утруждая себя почём зря, но и без чрезмерной лени.
Джеймс заварил чай и разлил по чашкам.
– Замечательный у тебя чай, – сказал Габриэль, с удовольствием делая глоток ароматного, горячего напитка с терпким, насыщенным вкусом.
– Я собираю его сразу за домом.
– Скажи, а внутри дом такой же, как и дорога?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну… такой же подвижный и бесконечно меняющийся.
– Не знаю, – ответил Джеймс, – я никогда там не был.
– Как?! – удивился Габриэль.
– Мне и здесь вполне нормально.
– И тебе ни разу не было интересно?
– Мне интересно всё и всегда. И здесь не менее интересно, чем там. К тому же кто-то должен встречать гостей, а гость может появиться в любую минуту.