Габриэль
Шрифт:
Габриэль сразу же отнёсся с симпатией к этому уже начавшему стареть человеку. Всю свою жизнь Монтгомери был лакеем, причём лакеем первоклассным, да и человеком, судя по всему, он был неплохим. Примерно за год до того, как Габриэль пристроил его в клуб, Монтгомери потерял со скандалом работу. Ходили слухи, что дело было связано с преступлением или даже с убийством. Скорее всего, его где-то разыскивали, так что получить работу ему было практически невозможно. Только отчаянное положение заставило его обратиться за помощью к Паркеру, чьим дальним родственником он был (по крайней мере, тот так отрекомендовал Монтгомери).
– Ты за него ручаешься? – спросил тогда Габриэль слугу.
– Больше, чем за себя, – ответил Паркер. А его словам можно было верить.
– Хорошо. Я постараюсь найти ему место, а пока, если хочешь, можешь предложить ему погостить у себя.
Больше Габриэль ничего не спрашивал и никогда не напоминал о том, что именно ему Монтгомери обязан своим спасением. Старый слуга был настолько благодарен за это, что готов был пойти за Габриэля в огонь и в воду.
Наконец, часы пробили восемь – время занимать места в Зале Заседаний. Габриэль отложил книгу, достаточно хорошую для того, чтобы, глядя в текст, не отвлекаться от собственных мыслей, и поднялся на ноги. В предвкушении того, что ему предстояло увидеть, он улыбнулся. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы вернуть серьёзное выражение лица. Затем он вышел из комнаты и решительным шагом направился в зал заседаний. Там стоял большой круглый стол с пятью удобными креслами. За этим столом вполне могли поместиться ещё 10 человек, так что члены Общества заседали в достаточно свободных условиях.
Над креслом председателя в тяжёлой, дорогой раме висел герб Тайного общества Холостяков. Справа от председателя стоял письменный стол, за которым Ответственный Секретарь должен был вести протокол заседания.
Согласно уставу общество должно было собираться не реже 10 раз в году, а председательствовать должен был по очереди каждый член общества. Главной обязанностью председателя было обеспечение всеобщего веселья. Уставом допускались внеочередные собрания общества. Поводом для такого собрания могла послужить любая идея весёлого времяпрепровождения. На внеочередном собрании председательствовал тот, кто его созывал. Надо отдать должное холостякам, только первое собрание было очередным, да и собирались они в любом случае не реже раза в месяц, а иногда и по несколько раз в неделю.
Роль председателя носила также и церемониальный характер. Дело в том, что за столом члены общества садились так, чтобы сидеть по алфавиту, то есть от личности председателя зависело, где и кто должен сидеть. Наверно, история больше не знала обществ, где личность председателя могла так влиять на происходящее.
Когда холостяки чинно заняли свои места, Артур, исполняющий обязанности председателя, попросил всех подняться для торжественного исполнения гимна: 45 секунд тишины. После гимна была обязательная молитва: 30 секунд тишины.
– Прошу садиться, – разрешил Артур.
– Друзья, – начал он свою речь после того, как с формальностями было покончено, – я собрал вас здесь для того, чтобы объявить о своей помолвке. Я женюсь, господа, и устав требует, чтобы я покинул наше общество, поэтому я предлагаю учредить должность почётного члена общества, чтобы на этом основании принимать участие в дальнейших собраниях общества. Надеюсь, моя женитьба не станет препятствием для моего участия в этих столь милых моему сердцу встречах.
Ответом было гробовое молчание. Никто не знал, что сказать. Габриэль, переживший этот шок несколько раньше, как и Артур, наслаждался, глядя на лица своих друзей. Артур был доволен произведённым эффектом.
– Никогда не слышал более удачной шутки, если только это шутка, – первым нашёл что сказать А.
– В том-то и шутка, что это не шутка, – вторил ему остряк В, – не знаю, поздравлять тебя, дружище, или соболезновать. Решай уже сам.
– Всё зависит от того, какая муха тебя укусила. Лично я не слышал, чтобы ты хоть раз что-нибудь хорошее сказал о женитьбе. Что за внезапность? – проворчал Г.
– Такова воля богов. Сегодня, господа, я собираюсь устроить прощальную вечеринку и отобедать с вами в последний раз в качестве члена клуба.
– В таком случае предлагаю откупорить шампанское и выпить прямо здесь за самого находчивого хитреца, который, практически заполучив красавицу жену, а я уверен, что она у тебя настоящая красотка, уже сейчас думает о том, как, став женатым человеком, остаться одновременно и холостяком. Думаю, лишиться такого члена клуб себе позволить не может, – нарочито торжественно произнес В.
Его речь была встречена аплодисментами.
После шампанского все дружно перебрались в столовую, где на этот раз их встретил Рим эпохи расцвета.
Из огромной, просторной комнаты была вынесена вся мебель. На огромном столе были расставлены изысканные кушанья. В центре находился кальян с лучшими сортами табака и дорогие, изысканные сигары. В комнате их уже ждали очаровательные красавицы, одетые в полупрозрачные римские одежды, которые, скорее, окутывали тайной, чем скрывали прекрасные женские тела. И помогали им в этом тени, отбрасываемые пламенем факелов, которыми освещалась комната.
На следующий день Габриэль проснулся около двух, и это пробуждение стало настоящей путёвкой в ад. Слишком много он вчера выпил и съел, слишком был невоздержан в любви, да и курил значительно больше, чем того требовала осмотрительность, и теперь всё это вылилось в состояние жуткого похмелья.
Не открывая глаз, Габриэль позвонил слуге.
– К вашим услугам, сэр.
Каждое слово слуги отозвалось пульсирующей болью в висках и запрыгало красными искрами перед глазами. Габриэль поморщился.
– Приготовь мне, пожалуйста, ванну, – произнёс он голосом умирающего.
– Ванна готова, сэр, – сообщил слуга спустя какое-то время.
– Спасибо, Паркер.
С большим трудом Габриэль поднялся на ноги и, страшно галсируя, побрёл к ванной, куда он плюхнулся, сильно ударившись локтем о край.
– Чёрт! – выругался Габриэль.
Горячая вода начала медленно возвращать его к жизни. Минут через двадцать он понял, что его организм уже в состоянии принять порцию живительной влаги (но никак не алкоголя!). Всё это время ему приходилось терпеть страшную жажду и сухость во рту, так как даже одна только мысль о воде вызывала приступ тошноты и спазмы в желудке.