Галопом к столбу
Шрифт:
служитель бегового общества:
– Семён Терентьевич, очень просили-с вас
зайти к нему.
– Он в наездницкой?
– спросил Алексей.
– Нет-с, на кухне.
– Сергей, найди извозчика. А я с Семёном
пока потолкую. Вдруг да и подскажет, что
интересное насчёт воскресных бегов.
На кухне за столом с бутылкой водки и
закуской по-хозяйски расположились Герасев и
Репкин.
– Это я из-за Антона. Ему после перепуга
здоровья полезно, - пояснил Герасев. Указал на
бутылку с портретом Пушкина.
– А водка-то какая!
Самая лучшая в Москве. Синюшина подарок.
Лексей Василич, прими с нами стаканчик.
Матвей Григорьевич Синюшин, державший
рысаков на призовой конюшне Герасева, был
совладельцем и председателем правления
«Товарищества парового водочного и ликёрного
завода, складов русских виноградных вин и
коньяков Синюшина и Смородинова». В 1881 году,
235
когда Москва отмечала восьмидесятилетие со дня
рождения Пушкина, он тоже не захотел остаться в
стороне. Выпустил водку под названием «Столовое
вино Пушкинское». Пил её Алексей, действительно
хорошая водка, не хуже смирновской.
– В другой раз. Семён Терентьевич. Сейчас
хлопот полон рот.
– Да я понимаю, дела…, - Герасев,
пошатываясь, встал из-за стола и отвел Алексея в
сторону. - Давеча, когда ты Антона за какого-то
Подьячева принял, мелькнуло у меня в голове -
знакомая вроде фамилия, а вспомнить не могу… А
теперь вот вспомнил. Знаю я одного Антона
Ивановича Подьячева.
Лавровский улыбнулся:
– Этих Антонов Ивановичей Подьячевых хоть
пруд пруди… Только в Москве, по состоянию на
вторник, их проживало аж десять штук.
– А мой не в Москве живет. В Париже. В
последний раз мы с ним прошлым летом виделись,
когда я
на Венсенском ипподроме
Интернациональный приз взял… Просил он меня
помочь ему сторговать несколько рысаков в Москве
– Полкана, Наветчика, Зиму. А особенно Удалым
интересовался… Устрой, говорит так, что бы
Малютин жеребца уступил - в накладе не
останешься.
– Очень любопытно. И кто же этот Подьячев?
– Он директором на призовой конюшне барона
Гинсбурга служит.
236
– Эдакий красавец-брюнет с закрученными
усами?
– Не… Маленький, плюгавенький… Ведь он
лет двадцать назад на московских скачках жокеем
был. Потом в Париж укатил, совсем там
офранцузился - Антуаном себя величает. Постарел
сильно. Но по питейной части
Мне в этом деле фору может дать!
Глава 21
И снова усатый брюнет
Искать извозчика не пришлось. У ипподрома
их ждал Семён Гирин. Взглянув на его пасмурное
лицо. Лавровский предположил:
– Судя по твоему виду, ничего нового тебе
выяснить не удалось.
– Удалось, - вздохнул Семён. - Узнал я кто
аттестат взял.
– Ай, да молодец! Нас с Сергеем «за флагом»
бросил, показал кто из троих настоящий сыщик. А
чего не рад?
– Нечему тут радоваться. Ольга Карловна это.
– Как дознался?
– Да она сестре моей Насте о своей беде
рассказала. А та настояла, чтобы со мной
посоветовалась.
237
… Ольга Гехт два раза в неделю навещала
своего брата Карла Карловича, находящегося в
Преображенской больнице для душевнобольных. В
один из её приходов он разрыдался:
– Мы пропали. Ольга… Приходил мой
знакомый, который знает про «Амстердам».
Грозится всё рассказать Малютину.
Ольга побледнела. Разумеется, она утаила от
своего нынешнего «мужа», что ещё не так давно
была «дамой из «Амстердама».
– Что ему надо? Денег? Пусть скажет сколько -
я достану.
– Нет. Он хочет, чтобы ты принесла ему
аттестат одного из малютинских рысаков. Ты
знаешь, где Николай Павлович хранит документы
по заводу?
– Знаю. Но я ни за что не…
– Ольга! неужели ты не понимаешь, что если
Николай Павлович прогонит тебя, мы оба
пропадём… Куда ты пойдешь? В цветочницы? Или
опять в «Амстердам»? А что делать мне без твоей
помощи? Со своим слабым здоровьем я на казённых
харчах долго не проживу.
Через несколько дней она принесла ему
аттестат Удалого. А Карл Карлович передал ей
записку и несколько беговых афишек:
– Накануне возвращения Николая Павловича
афишки подкинь в комнату лакея Нестора.
– А записка? Кому её передать?
238
– Никому. Просто когда к вам придут сыщики
или судебный следователь подложи её в карман
кому-нибудь из них. Надо обязательно сбить их со
следа. Иначе мы пропали!
Она сделала всё как велел брат…
– А с чего вдруг Ольга Карловна решила
покаяться?
– спросил Малинин.
– Честно признаюсь,
в душевное переживание подобных женщин верится
слабо.