Ганзейцы. Савонарола
Шрифт:
Хирург, предупреждённый слугами относительно желания рыцаря участвовать в предстоящем сражении, ещё раз осмотрел рану и после некоторого колебания изъявил своё согласие.
Ничто на свете не могло так обрадовать Баярда, как это разрешение; он назначил свой отъезд через два дня и приказал слугам готовиться в путь.
Хозяйка считала себя и своё семейство в плену у рыцаря и, зная, что могла бы лишиться всего своего состояния, если бы он вздумал воспользоваться своим правом победителя, решила поднести ему соответствующий подарок, чтобы выразить ему свою признательность.
Утром того дня, когда Баярд должен был отправиться в путь, в его комнату вошла хозяйка дома; слуга
— Благородный рыцарь, — сказала она. — Я считаю для себя особенным счастьем, что Господь послал вас в наш дом и тем избавил нас от смерти и бесчестья. С тех пор как вы поселились у нас, мы не испытали ни малейшей неприятности от ваших людей; все они были постоянно вежливы с нами и не позволили себе ничего взять у нас бесплатно. Наконец, вы сами добровольно отказались от своего права распорядиться нашим имуществом, которое могло быть конфисковано в вашу пользу. Поэтому я решилась просить вас оказать нам величайшую милость и принять небольшой подарок, который только отчасти может служить выражением нашей благодарности.
С этими словами синьора взяла из рук слуги шкатулку, наполненную дукатами, и высыпала их на стол.
— Сколько здесь дукатов? — спросил её с живостью Баярд.
Этот вопрос смутил почтенную синьору: она вообразила, что рыцарь рассердился за незначительность подарка.
— Здесь всего две тысячи пятьсот дукатов, — ответила она, — но если эта сумма кажется вам недостаточной, благородный рыцарь, то мы можем увеличить её.
— Клянусь честью, синьора, — возразил Баярд, — что если бы вы подарили мне сто тысяч дукатов, то они имели бы для меня менее цены, нежели ваше радушное гостеприимство и уход за мной во время болезни. Поэтому, куда бы ни занесла меня судьба, я всегда буду к вашим услугам. Что же касается дукатов, то я не могу взять их, тем более что всю мою жизнь больше дорожил людьми, чем деньгами.
Добрая женщина была искренно огорчена этим отказом и со слезами на глазах умоляла рыцаря принять подарок, который, по её словам, не имел никакой цены по сравнению с тем, что он сделал для всего её семейства.
Баярд, видя её настойчивость, решил сделать небольшую уступку, чтобы прекратить дальнейший разговор.
— Хорошо, — сказал он, — я принимаю ваш подарок, но с тем, что вы позволите мне распорядиться им по моему усмотрению. Поэтому прошу вас оставить две тысячи дукатов у себя, так как я отдаю их в приданое вашим дочерям, что же касается остальных пятисот дукатов, то я дарю их бедным жителям Брешии, которые наиболее пострадали от грабежа и военного постоя. Само собой разумеется, что раздача денег будет зависеть от вас, потому что вы лучше меня знаете, кому нужна помощь. Затем, если вы ничего не имеете против этого, я попросил бы у вас дозволения проститься с обеими синьоринами.
Хозяйка дома позвала обеих дочерей, которые с замечательной красотой соединяли хорошее образование и нередко во время болезни Баярда развлекали его пением и игрой на лютне.
Старшая из девушек обратилась к нему с прощальным приветствием.
— Великодушный рыцарь, — сказала она, — я и сестра моя приносим вам искреннюю благодарность за оказанное вами покровительство. Мы всегда будем молить Бога о вашем благополучии и сожалеем, что не можем иначе выразить вам нашу признательность.
Баярд был тронут этими словами.
— Я скорее должен благодарить вас, синьорина, и вашу сестру за неизменную доброту, с какой вы обе относились ко мне во время моей продолжительной болезни. Малейший знак внимания и ласковый взгляд прекрасных глаз получают для нас двойную цену, когда мы удалены от родины и осуждены на суровую походную жизнь.
Затем он дружески простился с хозяйкой дома и обеими девушками и пожал им руки по итальянскому обычаю, который в то время ещё не был принят во Франции.
Баярд, едва дождавшись вечера, приказал седлать лошадей, так как спешил присоединиться к своим товарищам по оружию. Обе девушки вышли проводить его на крыльцо; каждая поднесла ему подарок своей работы: одна из них подарила рыцарю изящные наручни из золотых и серебряных ниток; другая — кошелёк для золота.
Баярд надел на себя наручни и привязал кошелёк к поясу. При этом он сердечно поблагодарил молодых синьорин и сказал, что в память о них постоянно будет носить подаренные ему вещи.
Помимо боязни пропустить битву Баярд спешил на место военных действий, чтобы остаться верным данному слову. Когда он лежал раненый в Брешии, принц Гастон де Фуа ежедневно навещал его и однажды, находя здоровье рыцаря удовлетворительным, сказал ему:
— Мой дорогой Баярд, я надеюсь, что ваша рана скоро заживёт и вы будете участвовать в первой битве, которую мы дадим неприятелю. Ваше отсутствие было бы для нас незаменимой потерей.
Баярд ответил, что он готов скорее приказать вынести себя вместе с постелью на поле битвы, нежели отказаться от участия в ней.
Король Людовик XII и его полководцы напрасно обманывали себя надеждой, что и на этот раз французская армия быстро обойдёт Италию и останется победительницей, не прибегая к оружию. Причина такого заблуждения главным образом заключалось в том, что они совершенно упустили из виду, что предшествующее нашествие французов было тяжёлой, но крайне поучительной школой для итальянских властелинов и предводителей войска. Если Карлу VIII удалось быстро и беспрепятственно пройти страну со своей армией, то это нужно приписать крайней запутанности дел на полуострове и тому обстоятельству, что здесь ещё не были известны новые способы ведения войны. Жестокий урок не прошёл бесследно для живых и восприимчивых итальянцев; они воспользовались коротким отдыхом, чтобы усвоить все те нововведения, при которых можно было с успехом выдержать борьбу с сильным неприятелем. В самое короткое время сооружены были новые крепости, построены мосты и приобретено усовершенствованное оружие, так что высокомерное французское рыцарство увидело перед собой другого неприятеля. Вместе с тем дела в Италии приняли вскоре иной оборот. Самые знаменитые художники, как Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэль и другие, отложили кисть и резец и занялись составлением стратегических планов для защиты страны от неприятеля.
Если бы вражда между отдельными государствами и ненависть против Венеции не мешали итальянцам действовать соединёнными силами против врагов, то вряд ли французам удалось проникнуть на полуостров.
Людовик не ошибся относительно тех выгод, какие может принести ему союз с Чезаре Борджиа и дружба с папой, потому что только этим путём он мог пройти беспрепятственно по средней Италии и достигнуть Неаполя, где обстоятельства изменились в его пользу.
Напрасно король Федериго Неаполитанский для спасения своего государства ещё до начала войны предлагал своим подданным признать власть Людовика XII, а его самого назначить вице-королём. Неаполитанцы не приняли этого предложения не только из чувства национальной гордости, но и вследствие привязанности к Федериго.