Гарик Потный и Оружие Пролетариата
Шрифт:
Гарик вздохнул и растянулся на кровати. Еще вчера он отдал бы что угодно, лишь бы еще больше нагадить родственничкам. Сегодня он больше хотел остаться в старой комнате, но с порнухой и загадочной запиской.
На следующее утро за завтраком все вели себя неестественно тихо. Один Володя кричал, вопил, колотил везде битой, пинал Гарика под столом ногами, притворялся, что его тошнит, и даже разбил ебалом стекло в парнике, но даже не получил пиздюлей. Гарик в это время вспоминал вчерашний день и проклинал себя
Когда пришла почта, дядя Владимир, явно старавшийся угодить Гарику, послал за ней Володя. Они слышали, как Володя по дороге колошматит по чем попало своей бейсбольной битой. Потом раздался крик: "Еще одно! Улице 75 лет со дня рождения лошади Маршала Советского Союза Семена Михайловича Буденного, дом 4, Г-ну Г. Потному ..."
С задушенным хрипом дядя Владимир выпрыгнул из-за стола и понесся в холл, по пятам преследуемый Гариком. Дяде Владимиру пришлось повалить Володю на пол и силой вырвать письмо, причем Гарик в это время изо всех сил тянул дядю за член, стараясь оттащить его от Володи. После нескольких минут беспорядочной драки, в которой каждому перепало множество ударов битой, дядя Владимир выпрямился, хватая ртом воздух и победно сжимая в руке письмо.
– Иди к себе нахуй - то есть, в комнату, - свистящим от удушья голосом приказал он Гарику.
– Володя - иди нахуй тоже - говорю тебе, иди, пока не огреб!
Гарик кругами ходил по новой комнате. В администрации порносайта, на котором он зарегестрировался, наверняка знают, что он не получил первого письма. Наверное, они попробуют написать еще раз? И уж на этот раз он постарается, чтобы письмо дошло по назначению. У него созрел план. Пора было скручивать косяк...
На следующее утро будильник зазвенел в шесть часов утра. Гарик поскорее выключил его и бесшумно оделся. Главное никого не разбудить. Не зажигая света, Гарик прокрался вниз.
Он решил подождать почтальона на углу улицы и взять у него почту для дома 4. Он пробирался по темному холлу, и сердце его колотилось как сумасшедшее...
– Бляяяяяяя!!!
От ужаса Гарик высоко подпрыгнул и приземлился на что-то большое и скользкое, лежавшее на коврике у двери - что-то живое!
Наверху зажегся свет, и Гарик, к своему ужасу, понял, что большим и скользким были дядины яйцы! Дядя Владимир ночевал под дверью на коврике, очевидно, пытаясь воспрепятствовать Гарику именно в том, что тот собирался предпринять. В течение примерно получаса дядя орал на Гарика, после чего велел ему пойти и принести бутылку водки. Гарик безутешно поплелся на кухню, а вернувшись, обнаружил, что почта уже пришла и лежит у дяди на коленях. Гарик разглядел три конверта, надписанных коричневыми чернилами.
– Это моя...
– начал было Гарик, но дядя Владимир демонстративно изорвал письма на мелкие кусочки.
В этот день дядя Владимир не пошел на работу. Он остался дома и заколотил прорезь для писем.
– Увидишь, - объяснял он тете Даздраперме сквозь гвозди во рту, - если они не смогут доставить их, они прекратят.
– Я в этом не уверена, Владимир.
– О, ты не можешь знать, Даздраперма, как поведут себя эти люди, мозги у них устроены иначе, чем у нормальных людей, - сказал дядя Владимир и ударил по гвоздю стаканом водки, который подала ему тетя Даздраперма. Стакан разбился.
В пятницу пришло немного-немало двенадцать писем. Поскольку их не смогли опустить в прорезь, то просунули под дверь, а также в боковые щели, и еще несколько забросили в окошко ванной на нижнем этаже.
Дядя Владимир снова остался дома. После сожжения писем он вооружился молотком и гвоздями и забил дощечками все щели во входной двери и на заднем крыльце, так что никто уже не мог выйти наружу. Во время работы он напевал "И вновь продолжается бой!" и вздрагивал от малейшего шороха.
В субботу ситуация стала выходить из-под контроля. Двадцать четыре письма для Гарика пробрались в дом, будучи вложены внутрь каждого из двух дюжин яиц, которые тетя Даздраперма приняла из рук крайне озабоченного яичника через окно гостиной. Пока дядя Владимир возмущенно звонил на почту и в яичную лавку, пытаясь отыскать виновных, тетя Даздраперма пропускала письма через мясорубку.
– Кому это так приспичило доставить тебе эти фотографии?
– спрашивал озадаченный Володя.
С утра в воскресенье дядя Владимир спустился к завтраку с видом усталым и даже больным, но все-таки счастливым.
– По воскресеньям не носят почту, - весело пропел он, намазывая мармелад на палец, - так что этих чертовых писем...
При этих его словах что-то со свистом вылетело из трубы и стукнуло дядю по ебалу. Следом из камина как пули полетели письма, тридцать, а может быть, сорок штук. Все пригнулись, один Гарик бросился, стремясь поймать хотя бы одно...
– Нахуй! Впизду!
Дядя Владимир ухватил Гарика поперек туловища и выбросил его в холл. Тетя Даздраперма и Володя вылетели из кухни, закрывая лица руками, и дядя Владимир захлопнул дверь. Слышно было, что письма продолжают сыпаться из трубы, отскакивая от пола и стен.
– Значит, так, - сказал дядя Владимир, стараясь сохранять спокойствие, но в то же время выдирая клочья волос из мудей, - чтобы через пять минут все были собраны. Мы уезжаем. Мобилизация, учения. Возьмите все как обычно. Без возражений, бля!