Гарри Поттер и Лес Теней.
Шрифт:
"Ну, он дал о себе знать как-то?" - замялся Гарри, поздновато осознав, что тема для беседы была выбрана не слишком удачно.
– "То есть, я хотел сказать..."
"А ничего не надо объяснять", - холодно проинформировал его Росс, с деланным увлечением заталкивая особо упрямый камень в ровно лежащий раствор, только что наколдованный Алистером.
– "Я ему не писал. И вообще, я не хочу больше возвращаться домой".
"Совсем?"
Алистер бросил предостерегающий взгляд на Гарри, но Росс вполне спокойно ответил на его вопрос.
"А то как же. Совсем. Мне и в Хогвартсе хорошо. Вот доучусь и попрошу у мастера Годрика разрешения остаться здесь. Буду заниматься усовершенствованием своего порошка, который дон Салазар использовал для перемещения..."
"Кружаной муки?" - вытаращил глаза Гарри.
– "Так это ты ее ... того?"
"Я", - довольно подтвердил Росс.
– "Думаю,
Гарри все никак не мог опомниться. Надо же! Заносчивый задира Росс Кэмпбелл - изобретатель кружаной муки! Росс поймал его потрясенно недоверчивый взгляд.
"Что, не похож я на великого изобретателя?" - с ехидной ухмылочкой поинтересовался он.
– "Ты, небось, думал, что все ученики дона Слизерина совсем другие, ан нет. Годвин хоть и был величайшим пройдохой и трусом, но с детства знал пять языков, и здесь еще четыре выучил - у него были удивительные способности к запоминанию, дон Салазар часто пользовался им, как переводчиком древних текстов. Рене уже третий год занимается усовершенствованием заклятий окаменения, а леди Матильда знала все обо всех волшебных артефактах, которые когда-либо существовали в мире. Прости, Алистер", - виновато моргнул Росс, заметив, как вздрогнул Макъюэн, вспомнив, что именно Матильда стала причиной гибели девушки, которую он любил. Остальные подробности были пока ему неизвестны.
– "А мэтр Робер Д'Эвре или, как его по-здешнему называют, Роберт Эверетт, вообще гений, не зря дон Салазар его за самого близкого ученика держал, многие даже, говорят, тайны открывал, из тех, что ему самому были известны".
Да, подумал Гарри, налегая на лопату с песком (песок никак не получалось переносить с помощью заклинания, все высыпалось по дороге, поэтому пришлось применить физическую силу), и как я мог быть так слеп в отношении слизеринцев? Всегда все факультеты в Хогвартсе считали, что Слизерин - прибежище самых отъявленных карьеристов, подлецов и наушников, кичащихся своей чистой кровью и всегда готовых на любую гадость. Видимо, не все из них карабкались по головам рядом стоящих, дабы достичь высот, достигали кое-чего и собственным умом, не чурались ни труда, ни отваги. Гарри вспомнил, как еще недавно рядом с ним бок о бок сражались и Монтегю, которого он всегда считал тупым амбалом, и Уоррингтон, ум которого, по мнению Гарри, оставлял желать лучшего, и Блаунт, которого держал за подлого доносчика на побегушках у Снейпа, только потому, что он был старостой. Вот и личные ученики Слизерина тоже оказались не такими уж злодеями. Гарри вспомнил, как обозленные Крэбб и Гойл кидались на бросившего их Малфоя, когда его привели в Большой Зал. Кроме полубезумной Панси Паркинсон, закатившей великолепную истерику у всех на глазах, его никто защищать и не подумал, даже бывшие прихлебатели не побеспокоились о его свободе. Крэбб и Гойл всегда казались Гарри безмозглыми шавками Малфоя, не умеющими соображать без его подсказок, теперь же они настолько взбунтовались против своего бывшего господина и повелителя, что Хельге пришлось их осаживать с помощью Петрификус Тоталус. Строить из себя оскорбленного страдальца Малфой даже и не подумал, когда увидел столько ненавидящих глаз вокруг. Посовещавшись, преподаватели решили не подвергать жизнь Малфоя опасности, давая ему относительную свободу поблизости от былых друзей, жаждущих мести, поэтому у Драко отняли палочку и закрыли в каком-то подземелье, впрочем, весьма комфортабельном, где он даже имел возможность читать книги. Приносившие ему обед работники, однако, уверяли, что он большей частью бросается ими в стену и ругается неизвестными им словами, по всей видимости, вошедшими в обиход веками позже. Что с ним, предателем, делать, пока так и не решили. Разные слизеринцы бывают, разные...
Из задумчивости Гарри вывел знакомый хвастливый тенорок Джамаледдина:
"О чем размышляет мой юный господин и повелитель? Он обозрел ту работу, которую проделал собака Джамаледдин, и остался ею доволен?" - подмигнул Джим Гарри, спускаясь пониже. На нем был кожаный фартук каменщика, украшенный аппликацией в виде симпатичных полосатых снитчей.
"Все замечательно, Джим, спасибо", - улыбнулся Гарри.
– "Знаешь, я даже не могу выразить, как я тебе благодарен..."
Джамаледдин обалдело уставился на Гарри, зависнув в воздухе и слегка покачиваясь на ветру.
"Мой господин сказал, что он мне благодарен?" - неверяще переспросил он, подплывая поближе, дабы удостовериться, что правильно расслышал.
"Еще бы, Джим", - проникновенно подтвердил Гарри. Он покрепче уложил камень в ряд и широко улыбнулся джинну.
– "Без дураков, ты вроде как спас наш Хогвартс. Даже не знаю, как я отплачу тебе, дружище".
Огромные темные глаза Джима заполнили слезы счастья.
"Мой хозяин называет себя другом собаки Джамаледдина?"
"Да прекрати ты себя так обзывать, Джим. Можно подумать, я к тебе отношусь, как к невольнику какому-то! Конечно, ты мне друг, а как же иначе можно относиться к человеку, которому я обязан жизнью?.." - Гарри не успел закончить фразу, как тут же оказался подхвачен мощными лапами Джамаледдина и почувствовал, что тот на радостях поднимает его на кошмарную высоту. Джим, громогласно гогоча от счастья, воспарил над башенками Хогвартса, сжимая Гарри в дружеских объятиях. Привычный к квиддичным кульбитам Гарри, тем не менее, удержался от того, чтобы посмотреть вниз, потому что падать с такой высоты было бы действительно страшновато.
"Мерлин, Джим, что ты делаешь?!"
"Я счастлив! О, как я счастлив сегодня!" - радостно пропел Джамаледдин, закружив Гарри в воздухе так, что у него захватило дух.
– "Ни один из моих хозяев еще никогда не называл себя другом Джамаледдина! Это счастливейший день в моей жизни! Клянусь бородой великого Сулеймана ибн-Дауда, я еще никогда не был так сча-а-а-а-а..." - он на бреющем полете ринулся вниз, радостно проделал мертвую петлю в угрожающей близости от земли и мягко приземлился возле главной лестницы Хогвартса, не примяв даже травинки. Гарри, тяжело дыша, выкарабкался из его ручищ.
"Ой-ёй-ёй, Джим... Я, конечно, понимаю, что ты рад, и все такое, но больше так не делай!"
"Не извольте беспокоиться, о, прекраснейший, мудрейший, благороднейший!.." - джинн все еще находился под впечатлением того, что его назвали другом.
"И не называй меня так больше, пожалуйста", - покосился Гарри на шотландцев, разинувших рты от ужаса. У одного из них даже выпал камень из рук.
– "Люди смотрят!"
"Мой господин даже не знает, насколько я ему благодарен", - серьезно заметил джинн, мимоходом вытаскивая из уха случайно залетевшую туда птичку.
– "Он не только позволил мне называться другом умнейше... Да-да, я помню... Но еще и дал мне возможность расквитаться с самым ненавистным мне врагом!"
Гарри вспомнил огромную руку, тянущуюся к нему из темноты, вспомнил кровавые куски, оставшиеся от Салазара Слизерина, и его передернуло от отвращения. К горлу подступил колкий комок, а запах крови и отдаленный лязг мечей вновь всплыл в памяти, точно страшный сон.
"Этот негодяй!" - восклицал Джамаледдин, не обращая внимания на то, как поежился Гарри.
– "Вообрази, хозяин, мою ярость, когда я узнал, что мерзкий предатель, отравляющий душу моего господина Махмуда Мавританского, и тайный легат проклятого демона Гильдебранта - жив! И стоит передо мной! И снова покушается на жизнь моего хозяина, моего доброго юного хозяина... Что я мог сделать? Только то, что должен был", - хищно захрустел кулаками Джим.
– "И я раздавил эту мерзкую тварь. Какой бы сильной она ни была, мое желание стереть ее с лица земли оказалось куда сильнее", - горделиво отметил он и подбоченился.
– "И теперь я ощущаю невероятную легкость во всем теле! Невероятную! Точно я стал в тысячи раз мощнее, лучше, добрее... Я таскаю камни так, точно это перышки!" - похвастался он, демонстративно подхватил целую пригоршню кирпичей и принялся жонглировать ими на глазах у высыпавшей на двор и лестницу малышни, у которой как раз закончились уроки. Дети, разинув рты, наблюдали за тем, как Джим с легкостью поднял громадную глыбу, водрузил ее себе на макушку, пробалансировал с ней через весь двор, а потом зашвырнул за крепостную стену. Послышался громкий плеск, и сквозь дыру в стене Гарри увидел, как изо рва с водой на берег набежала громадная волна, плеснула пару раз и исчезла.
Аплодисментам зрителей не было предела.
"Спасибо, спасибо", - раскланивался Джамаледдин, прижимая к груди растопыренную пятерню.
– "Не стоит внимания, пустяки, так сказать... Я еще и не то могу! Вот возьму и восстановлю весь ваш замок за сегодняшний день! И без всякого желания!" - добавил он, щедро подмигнув Гарри.
"Вы и так сделали больше, чем мы были вправе вас просить", - Годрик Гриффиндор, сопровождаемый Хельгой Хуффльпуфф и Ровеной Рэйвенкло, выковылял на крыльцо. Его и без того кривые ноги сейчас выглядели еще ужасней из-за наложенных на них повязок на плохо срастающиеся после ранения кости. На его плечи был наброшен знакомый потертый клетчатый плащ, а на рыжую поросль на подбородке отбрасывали тень широкие поля шляпы.