Гас
Шрифт:
— Пакстон дома в эти выходные. Через час мы собираемся на ланч. Я встречаюсь с ним возле кафе "У Паскуаля". — Она нервничает. Наверное, даже немного напугана. Пакстон — ее сын и у них чрезвычайно натянутые отношения. Ему семнадцать, он мой двоюродный брат и мы выросли вместе. Даже, несмотря на шестилетнюю разницу в возрасте, мы очень близки. Он мой лучший друг. Пакстон учится в интернате в Бостоне и ненавидит это место: саму школу, испорченных детишек, которые его окружают, изоляцию. Оно душит его, и я не виню его в этом. Это место изменило его, он стал более замкнутым. Если коротко, то школа — это альтернатива родительскому
Я держу трубку возле уха и не знаю, что сказать. Мне не хочется давать ей ложную надежду, потому что я знаю Пакстона. Не думаю, что он появится на ланче, но не могу заставить себя сказать это.
— Передавай ему от меня привет. И пусть позвонит. — Мы общаемся с ним каждый день, но я не хочу, чтобы она это знала.
Джейн вздыхает, и я слышу, что она сомневается даже по телефону. Ей не хочется сомневаться. Она хочет быть оптимисткой. Она мечтает об этом, как маленькие девочки мечтают быть принцессами и жить долго и счастливо. Но в реальности, Джейн вынужденная фаталистка. Ее судьбой управляет болезнь. И это причина, по которой Пакстон отказывается находиться рядом с ней.
— Передам, — наконец, говорит она. Джейн пытается улыбнуться, но ей не удается. Я слышу это по колебаниям в ее голосе.
Пытаясь приободрить ее, я добавляю:
— О, и по дороге домой не забудь остановиться в "Свит Тритс" и съесть за меня кусочек морковного чизкейка. — Джейн любит морковный чизкейк, он всегда поднимает ей настроение. И мне тоже. Хотя бы раз в месяц мы посещали "Свит Тритс" и заедали все плохое чизкейком. Это лекарство практически от всего. Ненадолго, но все же.
Она сразу же веселеет.
— Так и сделаю. Знаешь, я не ходила туда с тех пор, как ты уехала. Думаю, настало время это исправить.
Я согласно киваю головой, хотя она меня и не видит.
— Определенно.
— А как у тебя дела? — меняет тему разговора Джейн.
Я пожимаю плечами.
— Также. Еще восемь недель. Я справлюсь. — Я должна.
— Ты можешь справиться с чем угодно, Скаут. — Она всегда ободряет меня... и только меня. А сама живет по-другому, как будто расплачиваясь за все свои неправильные поступки и за те вещи, которые она ненавидит в себе. Мне всегда казалось, что Джейн из тех людей, которые не понимают, что у них есть потенциал, или сила, чтобы пробудить его. Она просто плывет по течению жизни, не участвуя в ней.
— Спасибо, Джейн. Тебе, наверное, пора на ланч. — Мне не хочется произносить следующие слова, потому что если Пакстон не появится, то она будет раздавлена этим. Тем не менее, я говорю: — Позвони и дай мне знать, как дела у Пакстона.
— Хорошо. — В ее голосе уже чувствуется разочарование и сомнение. Мне бы так хотелось помочь ей.
***
Через четыре часа приходит сообщение от Джейн.
«Пакстон не появился».
Я не хочу ей ничего отвечать. Не хочу признавать ее боль, потому что в таком случае она станет реальной. Но все же отправляю смс с единственными словами, которые кажутся мне искренними.
«Мне жаль».
Джейн никак не реагирует на это. Да и что она может сказать?
Суббота, 29 апреля (Скаут)
Вчера Пакстон так и не позвонил мне. Я знаю, что он зависает с друзьями, раз уж оказался дома на все выходные. Он не так часто приезжает, так что я понимаю, что он занят. Тем не менее мне нужно быть уверенной, что с ним все в порядке.
«В НЙ в эти выходные?»
Ответ приходит практически незамедлительно.
«Завтра вечером возвращаюсь в тюрьму»
«Веселишься?»
Господи, надеюсь, что это так.
«Тусуюсь сегодня с Киско»
Значит, да. Киско — один из его ближайших друзей. Они знают друг друга с пяти лет.
«Отлично. Дай мне знать, когда вернешься»
«Конечно»
Четверг, 4 мая (Скаут)
Единственное, что мне нравится в Густове — его любовь к матери. Он разговаривает с ней по телефону каждый день после обеда. До вчерашнего дня я и не знала, что он звонит именно ей.
Каждый день.
После обеда.
И теперь меня так и тянет подслушать. Зачем рок-звезда звонит матери каждый день? Это делает его человечнее.
Не поймите меня неправильно, Густов все так же мне не нравится. Просто теперь я рассматриваю его как кого-то более реального. Вот и все.
Осталось еще пять недель, и я свободна.
Еще.
Пять.
Недель.
Пятница, 5 мая (Гас)
Вернувшись в автобус после саундчека, я обнаруживаю стопку чистого, свернутого белья на кровати. Мои простыни. И одежда. Все. Чистое. Чистое настолько, что хочется зарыться лицом и вдыхать запах следующие несколько часов, потому что оно пахнет хорошей погодой. Я не стирал белье с тех пор, как мы отправились в турне. А если учесть, что сменных комплектов было немного...
Нетерпюха выходит из ванной и ловит меня за тем, как я нюхаю пару носков.
Именно в этот момент я складываю "два и два".
— Ты постирала мою одежду?
Она пожимает плечами и отводит от меня взгляд. Как и всегда.
— Она воняла так, как будто здесь кто-то сдох. Давно было пора. Как минимум, две недели назад.
Неожиданно я замечаю стикер рядом с бельем.
Когда твои джинсы начинают стоять колом, значит пришло время их стирать. Рада была помочь.
Я киваю и возвращаюсь к прерванному занятию с носками. От них нереально хорошо пахнет.
— Знаю, это не твоя работа, но все равно спасибо.
Осмотрев стопку, я замечаю, что в ней в два раза больше нижнего белья и носков, чем у меня было.
— Эй, либо мои носки и трусы размножаются в прачечной как кролики, либо кто-то купил их мне. — Поворачиваюсь и вопросительно смотрю на нее.
Нетерпюха хватает с кровати свою сумку и быстро направляется к двери.