Гайдебуровский старик
Шрифт:
– Дина, но если я не Гришка Карманов, как я могу сдать кровь?
– Но ведь ты он, – вдруг тихо и просто, и очень уверенно сказала Дина.
Но ее слова прозвучали, как взрыв петарды, нет бомбы, как грохот тысячи, миллион орудий. Я похолодел. Мое сердце вообще куда-то провалилось. И я уже не пытался отыскать свое сердце. Мне даже показалось, что лучше сейчас умереть. Лучше потерять сердце, чем остатки здравого смысла.
– Я знаю, что ты это он. Об этом, возможно, только я и знаю.
– Откуда, Дина? – я нахмурился. Очень уж мне все это не нравилось.
– У вас совсем другие глаза. Совсем не такие, как у старика. Вроде и цвет похож, только
– В таком случае…Все равно странно. А Косульки? А Сенечка? Господи, да ладно они, они люди и простодушные, и бесхитростные, в некотором смысле.
– Точнее, глуповатые, – уточнила Дина.
– Пусть так. Но Элеонора Викентьевна! Это же невозможно! Она старика знала сто лет! И у меня подозрение, что все эти сто лет она была в него влюблена на все сто! И не меньше! Она была на нем помешана! Она его боготворила и цитировала как классика антикварного жанра! Она пела ему дифирамбы и не пропускала ни одной щели с пылью! У нее наверняка была тайная мечта женить его на себе! И кто знает, вдруг у них что-то было! Ну, хотя бы в молодости! В молодости часто что-то бывает! И он возможно в силу характера забыл, а она… Она запомнила на всю жизнь эту мгновенную любовь! И чтобы она… И не узнала взгляд! Да этого просто не может быть!
– А вы, сколько вы были знакомы с Элеонорой Викентьевной?
– Ну, я видел ее один раз…
– Один! – Дина торжественно подняла палец вверх. – Один! И скажите, она на вас смотрела? В упор?
– Ну, – я наморщил и без того морщинистый лоб. Я задумался. – Нет, пожалуй, нет, ни разу. Она все время говорила, говорила, но так ни разу и не посмотрела на меня. И меня это обрадовало. Она, наверно, не смотрит на собеседников. Знаете, есть такие люди… главное им говорить, а ответ вовсе необязателен. Иногда он только раздражает…
– Скорее влюбленные люди! И скорее вы правы. Она была влюблена. И когда-то у нее что-то с ним было. И до сих пор она не могла посмотреть ему прямо в глаза. Настолько любила! Вы представляете! Она тоже анахронизм, эта Викентьевна! Тоже антик и раритет! До сих пор ей было и стыдно, и радостно. От стыда она готова была уйти от старика. Но чувство радости при виде его, все превышало. И она вновь и вновь оставалась. Она была в некотором роде заложницей любви. И заложницей антиквара, который превратил ее в служанку.
– Получается, никто, никто не узнал меня, кроме вас? Но почему, Дина? Ведь вы видели меня… Мельком, случайно… И запомнили взгляд?
Дина улыбнулась. По-детски, ямочками на щеках.
– Как будто, чтобы запомнить взгляд, нужна вечность. Или пуд соли с вами съесть. У меня хорошая память на лица. Я ведь продаю, ни больше, ни меньше – цветы. Я в некотором роде психолог. Я по лицам определяю – для чего человеку цветы. На лицах все написано. Для похорон, для свадьбы, дня рождения, для примирения. Даже для разрыва! Или развода! И то могу угадать! Желтые всегда в точку попадают! А, скорее, холодные хризантемы или официальные гвоздики. Что означает – прощай навсегда! Знаете, люди ведь не хотят с нами вступать в контакт. А многим просто неловко распахивать свою жизнь, вернее показывать ее отрезок. Вот самой и приходится угадывать.
– Я понятия не имел, что для развода нужны цветы.
– А для похорон нужны? Ну, если по сути. Вот так же и для развода. Вообще, это красиво. Развод с цветами. Но такие чудаки не так часто попадаются. Скорее, виноватые чудаки.
– Представляю, как бывшая жена его этими хризантемами…
– А вот это уже послесловие. Меня это не касается. Я ведь только предисловие для этой семейной сцены. А занавес опускаю не я.
И все же Дина ответила не на все вопросы. Она ушла от вопросов, словно взяла меня за руку и повела прогуляться по цветочной оранжерее. Где каждый цветок имеет свое значение. Где, оказывается, есть влюбленные цветы, есть цветы смертники, есть разлучники, есть призеры. Кого только нет в оранжерее. Мне же хотелось перехватить ее руку и повести в яблочный сад. Где пахло детством и бабушкиными блинами с яблочным вареньем. Но оранжерея была возможна. Яблочный сад нет. Я как всегда проигрывал. Но меня это особенно не угнетало. Проигрывать я привык. И все же спросил по существу.
– А ведь ты свидетельствовала против меня, Дина? Хотя ты узнала меня с первого взгляда. Я никогда не забуду, как наши взгляды встретились. Знаешь, будто на дороге, сумасшедшем шоссе, где правит автомобильный бал Сенечка. И на этой дороге с огромной скоростью, превышающей все возможные пределы, столкнулись две машины. Я еще подумал, почему? Я – понятно. Но ты? Теперь понимаю. Я влюбился с первого взгляда. Ты меня с первого взгляда узнала. Но свидетельствовала против меня.
– И отказалась от своих показаний. Довольно легко, разве не так? Ладно, я узнала с первого взгляда, но разве можно поверить с первого взгляда в такое?! Вы только подумайте! Поверить и осознать!
– Увы, нет, – я вздохнул. Я признал свое поражение. – И кто поверит в такое, даже если я сдам кровь. Кто?
– Все! Во-первых, кровь на глобусе совпадет с вашей. Во-вторых, трупа нет. А в-третьих, мы заставим и Сенечку, и Косулек вспомнить старика. А Тасю вспомнить вас. Ну, хотя бы по взгляду, по манере говорить, двигаться. К тому же они действительно доверчивы и глуповаты.
– Для лжи их доверчивость впору. А такой правде доверчивость помешает. К тому же, в любом случае, ты защищаешь убийцу. Уже не важно – убийцу кого. Правда – одна, – я в упор посмотрел на Дину. Впрочем, от нее я мог ожидать любого непредсказуемого ответа. Он таковым и оказался.
– Знаете, я никогда не поверю, что вы убили. Во всяком случае, сознательно. Скорее, этот старик был способен на преступление. Во всем его облике сквозило что-то зловещее. Какой-то скрытый порок. И эти мертвые вещи, на которых он был помешан. И эта антикварная лавка, словно склеп, в котором захоронили хозяина вместе с драгоценными вещами. И он наконец-то решил восстать. Вдруг вы убили само зло?
Я не выдержал и рассмеялся. Все-таки, какой она еще ребенок! Я тут же машинально стал ощупывать зубы. Вдруг я смеюсь беззубым ртом. Перед девушкой! Так неловко! Как ни странно, все зубы были целы. Видимо, в отличие от всего остального, зубы так мгновенно состариться не могут. Хотя в обыденной, равномерной жизни, из года в год, они старятся раньше всего.