ГД. Книга четвертая
Шрифт:
Я лишь молча кивнула, прикусив губы.
Она была такой красивой. Такой юной. Такой… живой.
– О, давайте обойдемся без слез! – раздраженно произнесла девушка, сложив руки на груди и привалившись плечом к стене.
– Простите, – запоздало поняла, что извиняться мне не за что, и что слезы действительно заволокли все происходящее туманом скорби.
Леди Энсан криво усмехнулась, но… в ее глазах тоже дрожали слезы, которые она не сумела сдержать. Девушка шумно выдохнула, с какой-то злой яростью смахнула их, зависших на ресницах, и ожесточенно, пытаясь этой жесткостью скрыть собственную растерянность и боль, спросила:
– Как она умерла?
Дернула головой, от чего капюшон едва не соскользнул с волос, и тут же выдохнула:
– Совершенно нелепейший вопрос, знаю. Простите! Я… совершенно нелепым образом всегда хотела спросить я…
– Она умерла без боли, – очень тихо сказала я.
Леди Энсан посмотрела в мои глаза, и по ее лицу заструились слезы, которые она уже не имела сил скрывать.
И я едва ли годилась в утешители, утешать это было совершенно не мое, а потому… я использовала тот единственный опыт, который мне достался от миссис Макстон:
– Чаю? – предложила с неловкой улыбкой.
И даже леди Энсан посмотрела на меня как на умалишенную, не говоря о мистерах Уоллане и Оннере.
– Мисс Ваерти! – гневно выдохнул дворецкий.
Девушка посмотрела на него, затем на меня, а после, стянув перчатку с руки, она оцарапала ладонь кольцом, опустилась на одно колено, прижала кровоточащую ладонь к порогу и произнесла клятву оборотней:
– Клянусь кровью своей и своих предков, я не причиню вреда ни одному из обитателей этого жилища!
Точно такую же клятву дал генерал ОрКоллин, когда впервые пришел в дом профессора Стентона – для оборотней она значила многое. Очень многое. И потому, отступив в дом на шаг, я ликвидировала защитное заклинание, и произнесла:
– Будь гостем в моем… – и тут память дала сбой.
Леди Энсан, вскинув голову, все так же в коленопреклоненной позе удерживающая кровоточащую руку на пороге, вопросительно посмотрела на меня, а я…
– Хижине? – увы, но я напрочь забыла, что нужно было сказать в ответ на эту клятву.
У девушки медленно приподнялась бровь.
– Ммм… не хижине? – я поняла, что стремительно краснею.
– Каморке? – предположила Бетси, выглянув из-за двери.
– Поместье! – внесла гордое предложение миссис Макстон.
– Шатре? – вступил в разговор мистер Оннер.
– Избушке! – язвительно проговорила девушка.
Тяжело вздохнула, и подсказала правильный вариант:
– Доме, мисс Ваерти, просто доме.
– Благодарю, – у меня горели и щеки и уши. – Будьте гостем в моем доме, леди Энсан.
Она кивнула, поднялась, и уронила еще несколько капель на порог, те, словно корни дерева, оплели вход, на миг зрительно соприкоснувшись с сердцем виверны. Да, у ОрКоллина это было не так зрелищно.
– Она всегда нам завидовала, – леди, с присущим леди изяществом пила чай в нашей малой столовой, потому как не покормить явно голодную девушку было бы зверством с нашей стороны. – Всегда… А я всегда завидовала ей…
Эмбер Энсан, незаконнорожденная дочь герцога Карио. Сейчас, наблюдая за каждым из ее движений, я могла точно сказать – это не она пыталась убить миссис Томпсон призванием огненного заклинания, у Лауры движения были жестче, резче, Эмбер двигалась не так, ко всему прочему, она была гораздо более слабым магом, чем сестра.
– Вам уже известно, что я незаконнорожденная, не так ли? – вдруг спросила леди Энсан.
Я молча кивнула.
Девушка грустно улыбнулась, и сокрушенно произнесла:
– Несовпадение. Еще одно жуткое несовпадение. Отец всегда говорил, что мать погибла при родах. Испустила последний вздох, вытолкнув на свет меня и… я всю жизнь прожила с чувством вины за ее гибель.
Чашка жалобно скрипнула в тонких ухоженных руках с такими утонченными пальчиками, фарфор пошел трещинами, а Эмбер с ненавистью выдохнула:
– Но в эту убивающую меня историю совершенно не вписывается третья дочь, не так ли?
Эмбер посмотрела на меня, но что я могла сказать ей?
– Ширли Аккинли. Он не знал о Ширли Аккинли, как такое может быть возможным, если мама умерла у него на руках, едва родив меня?!
Я опустила взгляд. Имела ли я право рассказать этой несчастной девушке об истории, поведанной мне старшим следователем? Но имела ли я право промолчать?!
– И еще, – продолжила Эмбер, – вы сказали, моя сестра умерла без боли. Как такое может быть, если когти дракона ядовиты, и эту боль невозможно купировать магически?
Посмотрев на девушку, я лишь тихо заметила:
– Боюсь, ответ заключен в вопросе.
И чашка в руках леди лопнула, осыпаясь острыми осколками. Эмбер даже не заметила этого, закрыв лицо руками, она застыла, тяжело дыша и пытаясь сдержать надвигающуюся истерику.
Чудовищная ситуация, чудовищный день, чудовищные события…
– Леди Энсан, – она вздрогнула, едва я назвала ее имя, но не убрала ладони от лица, мучительно переживая обрушившееся на нее горе, – я не могу утверждать, что все сказанное мной абсолютная правда, скажу лишь то, что видела я. Елизавета Карио-Энсан была убита острым предметом, но на ее теле имелась лишь одна рана, сплошная, от горла и… ннниже. И мне неизвестны свойства когтей дракона, но у драконов пять когтей, а ваша сестра была убита чем-то одним, и это был не меч… что-то другое.
Эмбер убрала ладони от лица, вытерла слезы, что было совершенно напрасно, они текли не переставая, и попросила:
– Продолжайте.
Как сложно было последовать ее просьбе.
Я на миг прервалась, позволив себе глоток чаю, и вернулась к тем страшным событиям.
– Повторюсь, мне неизвестно, можно ли оградить человека от боли, если удар был нанесен когтями дракона, но я использовала заклинание «Argaarta», и оно явственно облегчило состояние несчастной.
Как же тяжело было говорить об этом.