Где эльфа последнего дом. Дитя во тьме
Шрифт:
— Как же… — бессвязно пробормотала Сэлма.
— Поэтому никогда не ищите встреч со мной, — угрюмо сказал эльф, — иначе…
Договорить ему не удалось: кусты затрещали, ломаясь, и на поляну выкатился Арсэ.
— Арсэ? — воскликнул юноша.
— Попался-таки! — прошипел граф. — Вот теперь-то я тебя не упущу, всё с тобой выясним, за всё мне заплатишь!
— Я тебе ничего не должен, — холодно возразил Глетчер.
Арсэ зарычал, кинулся на эльфа и, повалив его на землю, стал душить. Смерть от удушения вампиру уж точно не грозила, раз уж он не дышал. Юноша попытался скинуть Арсэ с себя, и они покатились по земле, пытаясь одолеть друг друга. Граф был силён в своей ярости. И вот уже не двое
— Оставь меня, — попросил Глетчер, — я скоро уйду отсюда.
Арсэ только захрипел, но весь вид его говорил, что эльфу не поздоровится, как только вампир придёт в себя. Глетчер поспешил обратно на поляну: любым способом он должен заставить эльфиек отсюда убраться!
Перепуганные насмерть женщины стояли, вцепившись друг в друга, и нервно вслушивались в отдаляющиеся звуки волчьей грызни. Кусты вновь затрещали, оттуда сначала высунулась волчья морда, потом весь зверь. Он вышел на поляну, отряхнул одну лапу за другой от налипшей на когти грязи, заворчал и попытался улечься. Затрещали кости, посыпалась шерсть, всколыхнулся вокруг сверхъестественного толка дымок. Когда он рассеялся, поражённые эльфийки увидели, что вместо волка на полянке стоит на четвереньках эльф. Глетчер как-то по-звериному мотнул головой и кое-как поднялся. Одежда его была изодрана и потрёпана, волосы испачканы глинистой землёй, глаза всё ещё по-волчьи светились.
— Обратной дороги для меня нет, — сказал Глетчер. — Я умер сто лет назад, но воскрес для ночи. Хотел я того или нет — уже не имеет значения, одно только точно: я сам во всём виноват, не надо меня жалеть. Не выдумал бы ехать в Большой Мир, ничего бы не случилось. Возвращайтесь, здесь вам не место. И простите за всё. Я рад, что мы увиделись, правда, но больше со мной встреч не ищите, помочь не пытайтесь: мне ничто уже не поможет. Я изменился. Даже если бы я не был вампиром, я всё равно не смог бы вернуться, потому что и так не был бы прежним эльфом. Уезжайте же поскорее отсюда, пока и вы не пропитались этой скверной. И думать обо мне забудьте!
В горле у него появился комок, он сглотнул — даже показалось на какой-то момент, что выступят слёзы. Эльфийки — так вообще расплакались.
— Как трогательно, — произнёс кто-то хриплым насмешливым голосом.
Кусты опять затрещали, и из них вышел человек в малиновой одежде, в руке он держал отрубленную голову Арсэ. Юноша припомнил, что мельком видел его в доме мэра, а теперь представился случай разглядеть. Человеку было за пятьдесят, глаза глубоко сидели в орбитах, и взгляд ничего хорошего не предвещал.
— Кто ты? — Вампир сощурился, всё тело напряглось, чувствуя исходящую от человека угрозу.
Человек ухмыльнулся, швырнул голову графа на поляну; та, глухо постукивая, покатилась к ногам эльфа, и юноша увидел, что рот убитого вампира набит чесноком. От этого дурного запаха, ненавистного всем вампирам, Глетчера шатнуло, и он невольно заслонил лицо рукавом.
— Кто я? — Малиновый человек снял со спины мешок и стал в нём рыться, с шеи свешивалось несколько крестов и прочих амулетов. — Избавитель этих земель от абсолютного зла, коими вы, твари, и являетесь. Довольно вам, чудищам, убивать людей!
— Я людей не убиваю, — возразил мрачно эльф, попятившись. —
— Давно я за вами наблюдаю! — Человек не обратил на слова эльфа никакого внимания. — Вы одного поля ягоды. Вот с графом разделался, сейчас и за тебя примусь, а потом и за всю его челядь. И не будет на этой земле больше зла!
— Зло всегда будет, — возразил юноша.
— Говори, говори, пока можешь! — Человек наконец достал из мешка большую склянку, наполненную водой. — Да только твои чары надо мной не властны, меня не заговоришь!
Вампир насторожился: «И что он делать собирается?»
— И сгинешь ты навеки! — воскликнул экзальтированно человек, плеская содержимым склянки в сторону эльфа.
Тот непроизвольно заслонил лицо рукой, и это спасло его. Вода, коснувшись его кожи, причинила вампиру сильнейшую боль, будто огнём обожгла всю его руку, плечо и почти всю правую сторону его лица. Вода, видно, была с наговором против вампиров! Глетчер закричал и упал, корчась в судорогах; вода продолжала разъедать его плоть, превращая плечо и щёку в безобразное месиво, а рука обуглилась настолько, что практически обнажилась кость. Эльф попробовал облегчить боль заклинаниями, но и они не помогли. «Конец», — ужаснулся Глетчер. Человек наклонился к нему, злобно усмехаясь, вздёрнул его за волосы с земли, приставив к его горлу острый деревянный кол. Вспомнилось, что говорил о смерти князь. Может, не стоило сопротивляться: он мог наконец освободиться от своих мук. Эльф почти смирился, смежил веки, но мелькнул перед глазами светлый образ Сэнны, сменился неясной тенью, в которой угадывался Оберон, и строго сказал:
— Не вздумай!
Глетчер очнулся, собрал свои истерзанные силы, отпихнул малинового человека, оставляя в его руке прядь своих волос, и пробормотал первое пришедшее на ум заклинание. Оно унесло его прочь. Куда? Он и сам не знал. Эльф просто не хотел, чтобы мать и Фарра увидели его смерть. В том, что он умрёт, он ничуть не сомневался. И это было его последней мыслью перед тем, как он потерял сознание.
========== Дитя во тьме. Часть 20 ==========
Очнулся Глетчер от ощущения, что его кто-то куда-то тащит — прямо по земле, волоком. Ему удалось приоткрыть глаза, но видел он смутно, практически ничего не смог различить, только неясные тени. Обоняние тоже притупилось, он не чувствовал запахов.
«Жив ещё», — неуверенно подумал вампир.
Он глухо застонал, тело пронзила страшная боль. Тут же движение прекратилось, он почувствовал, как чья-то рука коснулась его лба, и на этом всё: он опять надолго забылся.
Сколько длилось беспамятство, эльф не знал. Когда он наконец очнулся, первым делом подумал: «Только бы не рассвет!»
По времени и ощущениям, рассвет должен был давно наступить.
Юноша приподнял веки, они были непривычно тяжёлыми, и даже это незначительное усилие его утомило. А ведь вампирам усталость неведома. Означать это могло лишь то, что жить ему осталось недолго.
Глетчер повёл глазами, за окном была глухая ночь, несмотря на все его ощущения. Сам он лежал на кровати в небольшой опрятной комнатке, в углу горел камин, горько пахло высушенными травами. Он был полураздет, и рука и плечо его были заботливо и умело перевязаны. Кто-то спас его?
Вампир попробовал пошевелить раненой рукой, ничего не вышло, лишь слабо задрожали кончики пальцев. Похоже, он надолго (если не навсегда) потерял способность двигать ею. А впрочем, непривычная слабость не давала ему двигать и левой рукой, да и вообще двигаться. Эльф сдался, закрыл глаза и слабо вздохнул. Да, он умирал, но кому-то было не всё равно, кто-то пытался его спасти…