Гений
Шрифт:
Къ курзал первое представленіе знаменитаго драматическаго артиста Лидина-Славскаго. Художественная новость, никогда еще до сихъ поръ не практиковавшаяся не только въ Россіи, но и во всемъ цивилизованномъ мір, даже въ Америк — сценическій конферансъ. Билеты можно получать въ буфет курзала.
Я отправился въ буфетъ и, заплативъ пять рублей, получилъ кресло перваго ряда.
IX.
Большая зала была приготовлена для представленія «знаменитаго драматическаго артиста», для его «сценическаго конферанса». Впрочемъ, приготовленій особенныхъ не потребовалось. Лидинъ-Славскій или не пожелалъ входить въ излишніе расходы, или ршилъ, что для его таланта не нужна обстановка, — какъ-бы то ни было, театральныхъ подмостковъ не существовало.
Когда я, въ восемь часовъ, вошелъ въ залу, публика была уже почти въ сбор. Вечеръ задался ненастный, втряный, то и дло накрапывалъ дождикъ. И эта погода, вроятно, значительно благопріятствовала сбору. Дв трети залы, особенно задніе ряды, оказались занятыми.
Я прошелъ къ своему креслу и очутился среди цвта — скаго общества. Но я не видлъ въ первую минуту всхъ этихъ кавалеровъ и дамъ, я видлъ только, черезъ два кресла отъ меня, прелестное лицо жены «знаменитаго» артиста. Она была все въ томъ-же скромномъ темномъ плать, въ которомъ я ее увидлъ въ первый разъ на балу, съ той-же красненькой ленточкой на ше. Она показалась мн очень блдной; глаза ея лихорадочно горли, ей было такъ неловко, такъ, видимо, тяжело въ этомъ кресл перваго ряда, среди обращенныхъ на нее со всхъ сторонъ взглядовъ.
Зачмъ она здсь! Ей лучше было-бы совсмъ не показываться, или быть гд-нибудь тамъ, за этой кумачной занавсью въ той гостиной, гд наврно находится теперь онъ, и откуда онъ долженъ выйти. Зачмъ она здсь? Наврно, это онъ ее заставилъ, какъ тогда, на балу, заставилъ ее танцовать… Она и теперь не осмлилась ослушаться, и сидитъ какъ на раскаленныхъ угольяхъ; а вокругъ нея нескромное перешоптываніе, враждебные взгляды, циничныя усмшки. Мн захотлось подойти къ ней, увести ее отсюда; но я не посмлъ даже ей поклониться, потому что она, встртясь съ моимъ взглядомъ, сдлала видъ, что меня не замчаетъ. Я постарался о ней не думать.
Къ это время въ заднихъ рядахъ стало выражаться нетерпніе. Кто-то изо всхъ силъ стучалъ палкой, чей-то густой басъ крикнулъ: «пора!» Два ресторанныхъ лакея, пробравшись между рядами публики, скрылись за занавсью и старались ее раздернуть, что, однако, никакъ имъ не удавалось. Наконецъ, нсколько человкъ зрителей пришли имъ на помощь, и кое-какъ удалось сдернуть занавсъ въ одну сторону. Теперь передъ зрителями была только одна толстая веревка.
Мн положительно въ первый разъ приходилось, во время представленія, оказаться на сцен; но, впрочемъ, никакимъ образомъ нельзя было назвать сценой то, что было предо мною. У дверей и оконъ, выходившихъ на балконъ, было поставлено нсколько кадочекъ, съ чахлыми миртами и олеандрами; на полу, въ двухъ шагахъ отъ перваго ряда, красовался старый персидскій коверъ, въ углу зачмъ-то поставили деревянную, выкрашенную въ зеленый цвтъ колонну и на ней бюстъ Пушкина. Вотъ и все.
Я не утерплъ — взглянулъ на Софи. Глаза ея были совсмъ закрыты, на лиц выражалось страданіе. Дворъ въ боковую гостиную отворилась — и передъ нами появился Лидинъ-Славскій. Что за фигура! Онъ былъ одтъ въ средневковый испанскій костюмъ съ громадными буфами на рукахъ и на бедрахъ. Его длинныя и сухія какъ жерди ноги были обтянуты въ трико лиловаго цвта, за плечами красовалась коротенькая епанча, съ боку шпага. Онъ оставилъ нетронутыми свои длинные вылзшіе волосы и только на лицо въ изобиліи насыпалъ пудры, такъ что оно окончательно превратилось въ маску. Нельзя выразить жалкаго комизма этой невозможной фигуры! И это тутъ, въ двухъ шагахъ отъ зрителей, при блдномъ боковомъ освщеніи лампъ…
Онъ въ нсколько громадныхъ шаговъ, будто на ходуляхъ, вышелъ на середину и величественно поклонился публик. Въ заднихъ рядахъ кто-то фыркнулъ, но впрочемъ тотчасъ же, то тамъ, то здсь, раздались нершительныя рукоплесканія. Артистъ помолился еще разъ и, весь какъ-то изогнувшись и положивъ лвую руку на эфесъ шпаги, а правой сдлавъ неопредленный жестъ, началъ, возвышая свой хриплый голосъ:
— Почтеннйшая публика! полагаю, что прочтя мои анонсы, изъ которыхъ вы узнали, что будете присутствовать въ первый разъ на сценическомъ конферанс, вы были изумлены, не зная и не понимая, что это такое! Да-съ, почтеннйшая публика, это нововведеніе, въ искусств, авторомъ котораго являюсь я. Сценическій конферансъ — это то же театральное представленіе, но только соотвтствующее цлямъ и задачамъ искусства. Представьте — дается пьеса, пьеса великаго драматурга. Что необходимо для того, чтобы знаменитое твореніе произвело должный эффектъ, запечатллось въ душ зрителя во всей своей неприкосновенности? Что для этого нужно?
Онъ входилъ въ азартъ и начиналъ шагать по старому персидскому ковру, отъ одного его края до другого.
— Для этого нуженъ ансамбль, — продолжалъ онъ:- необходимо, чтобы вс силы исполнителей были равны, — чтобы вс роли, начиная отъ главной и до самой незначительной, игрались съ одинаковымъ талантомъ и пониманіемъ. А этого, по крайней мр у насъ, въ Россіи, нельзя достигнуть. Нтъ ни одной труппы въ провинціи, — я уже не говорю о столицахъ, — которая могла бы хоть нсколько подходить къ ансамблю: Если найдется одинъ хорошій исполнитель, то рядомъ съ нимъ непремнно нсколько негодныхъ, которые не только не исполняютъ хорошо своихъ ролей, но портятъ игру хорошаго исполнителя… Вы видите, я одинъ, рядомъ со мною нту другихъ артистовъ и артистокъ. Между тмъ мн гораздо легче, чмъ съ помощью цлой труппы, передать вамъ великое драматическое произведеніе во всей его красот и блеск, передать такимъ образомъ, что если-бы творецъ этого произведенія присутствовалъ, — то пролилъ бы слезы восторга! Я одинъ, мн никто не мшаетъ и, такъ какъ мое амплуа обширно, я могу одновременно исполнять нсколько ролей. И это будетъ вовсе не чтеніе драмы, а именно — ея исполненіе, настоящая игра!.. Конечно, окажется недостача въ нкоторой иллюзіи, но, быть можетъ, такая недостача очень скоро забудется. Заставлю ли я васъ забыть ее или нтъ — не знаю…
Онъ развелъ руками, скромно опустилъ глаза — и улыбнулся.
— Попро-обую!.. — протянулъ онъ.
Это было довольно неожиданно и почти вся зала слушала съ интересомъ…
Что же будетъ дальше?
А дальше было вотъ что. — Лидинъ-Славскій перемнилъ тонъ и остановился посреди ковра, снова принимая неестественную позу и опираясь на эфесъ шпаги.
— Для начала, — заговорилъ онъ:- для перваго опыта сценическаго конферанса я остановлюсь на произведеніи великаго Шиллера. Произведеніе это — «Донъ-Карлосъ, инфантъ испанскій». Находясь среди просвщенной публики, я увренъ, что вс зрители знакомы съ произведеніемъ великаго германскаго поэта…
По зал прошло нкоторое движеніе, изъ котораго, по крайней мр для меня, явствовало, что большинство «просвщенной публики» съ произведеніемъ, великаго нмецкаго поэта совсмъ незнакомо.
— Да, вы вс знаете эту чудную драму и поэтому я не стану объ ней распространяться, не стану передавать содержаніе первыхъ двухъ актовъ. Я прямо приступаю къ третьему…
Кто-то громко звнулъ въ заднихъ рядахъ. Кто-то шикнулъ.
— И такъ, дйствіе третье! — воскликнулъ Лидинъ-Славскій. — Передъ вами спальня короля. Свчи догораютъ на стол. Къ глубин сцены молодые пажи сидя спятъ. Король сидитъ у стола, въ глубокомъ раздумьи…
Онъ оглянулся, и вдругъ замтилъ, что ни стола, ни стула нтъ. Онъ подбжалъ къ двери, крикнулъ: «Скорй столъ и стулъ!» — и вернулся.
Столъ и стулъ принесли, поставили на коверъ. Онъ слъ и склонился къ столу «въ глубокомъ раздумьи».
— Передъ королемъ бумаги и медальонъ… — хрипло сказалъ онъ.
На стол ничего не было, но онъ не обратилъ на это вниманія. Голосъ его мгновенно измнился, сдлался совсмъ неестественнымъ, когда онъ началъ:
Она всегда была мечтательницей, — да, Не станетъ въ томъ никто и сомнваться. Я Не могъ внушить любви ей никогда. Но также Дала ли и она когда-нибудь замтить, Что ей была нужна моя любовь? Сомннья нтъ, притворщица она!..