Геополитика мирового порядка
Шрифт:
В 1943 г. это положение обретало новую силу в связи с положением дел на фронтах Второй мировой войны (разгром немцев под Сталинградом) и перспективой завоевания Германии, что превращало Россию «в могущественную естественную крепость на Земле». Для того, чтобы предотвратить это, Маккиндер предлагает «эффективный и прочный союз между Америкой, Великобританией и Францией… первая (из этих стран. – В.Ж., М.Ж.) гарантировала бы глубинную защиту, вторая – представляла бы передовой остров, а третья – стала бы головой моста, которая была бы защищена» [38] .
38
Н. Спайкмен – последний геополитик предъядерной эры
Американец Николас Спайкмен
Н. Спайкмен является прямым продолжателем линии адмирала Мэхэна в геополитике. Во многом он разделял и взгляды Маккиндера. Но для него, в отличие от первых геополитиков, сама география не представляла большого интереса, а еще меньше волновали его проблемы связи народа с почвой, влияние рельефа на национальный характер и т. д. Спайкмен рассматривал геополитику как важнейший инструмент конкретной международной политики, как аналитический метод и систему формул, позволяющих выработать наиболее эффективную стратегию. В этом смысле он жестко критиковал немецкую геополитическую школу, считая представления о «справедливых или несправедливых границах метафизической чепухой».
После трагедии Перл Харбора [39] Спайкмен публикует два важных произведения: «Американская стратегия в мировой политике: США и баланс власти» (1942) и «География мира» (1944). В этих работах Спайкмен углубляет и обогащает анализы Маккиндера, оказавшихся в центре размышлений о новой американской геополитике.
Для Спайкмена характерен утилитарный подход, четкое желание выдать наиболее эффективную геополитическую формулу, с помощью которой США могут скорейшим образом добиться «мирового господства». «В мире международной анархии, – писал Спайкмен, – внешняя политика должна иметь своей целью, прежде всего улучшение или, по крайней мере, сохранение силовой позиции государства. Сила, в конечном счете, составляет способность вести успешную войну, и в географии лежат ключик проблемам военной и политической стратегии. Территория государства – это база, с которой оно действует во время войны, и стратегическая позиция, которую оно занимает во время временного перемирия, называемого миром. География является самым фундаментальным фактором во внешней политике государства, потому что этот фактор – самый постоянный. Министры приходят и уходят, умирают даже диктаторы, но цепи гор остаются непоколебимыми» [40] .
39
Перл Харбор – гавань на острове Оаху на Гавайи, является базой тихоокеанского флота США. 7 декабря 1941 г. Япония совершила нападение на Перл Харбор, что послужило поводом для вступления США во Вторую мировую войну.
40
Spykman N.J. America's Strategy in World Politics: The United States and the Balance of Power. – N.Y., 1942. – P. 41.
Н. Спайкмен, внимательно изучивший труды Маккиндера, предложил свой вариант базовой геополитической схемы. Он, в частности, отвергает противопоставление Суши и Моря как основание геополитики. Известно, что Россия и Англия были союзниками в годы Первой мировой войны. Вторая мировая война тоже дала пример союза между морской и сухопутной державами: СССР и США, а также Великобритании. На основе анализа реального политического процесса Н. Спайкмен приходит к выводу о том, что никогда не было простого противостояния земельной и морской сил. Исторически всегда можно было видеть некоторые государства Суши на стороне Великобритании, или другой пример – Великобритания и Россия были вместе в борьбе с гитлеровской Германией.
Н. Спайкмен небезосновательно полагал, что Маккиндер переоценил геополитическое значение heartland. Эта переоценка затрагивала не только актуальное положение сил на карте мира, – в частности, могущество СССР, – но и изначальную историческую схему. Спайкмен считал, что географическая история «внутреннего полумесяца», rimland, «береговых зон», осуществлялась сама по себе, а не под давлением «кочевников Суши», как считал Маккиндер. С его точки зрения, heartland является лишь потенциальным пространством, получающим все культурные импульсы из береговых зон и не несущим в самом себе
Геополитическую формулу Маккиндера – «Тот, кто контролирует Восточную Европу, доминирует над heartland; тот, кто доминирует надheartland, доминирует над Мировым Островом; тот, кто доминирует над Мировым Островом, доминирует над миром», – Спайкмен предложил заме-нить своей – «Тот, кто доминирует над rimland, доминирует над Евразией; тот, кто доминирует над Евразией, держит судьбу мира в своих руках» [41] .
В принципе, Спайкмен не сказал ничего нового. И для самого Маккиндера «береговая зона», «внешний полумесяц», или rimland, были ключевой стратегической позицией в контроле над континентом. Но Маккиндер понимал эту зону не как самостоятельное и самодостаточное геополитическое образование, а как пространство противостояния двух импульсов – «морского» и «сухопутного». При этом он никогда не понимал контроль над heartland в смысле власти над Россией и прилегающими к ней континентальными массами. Восточная Европа есть промежуточное пространство между «географической осью истории» и rimland, следовательно, именно в соотношении сил на периферии heartland и находится ключ к проблеме мирового господства.
41
См.: Дугин А. Указ соч. – С. 62–63.
В своих книгах «Американская стратегия в мировой политике» (1942) и «География мира» (1944), изданной посмертно, Н. Спайкмен выделяет 10 критериев, на основании которых следует определять геополитическое могущество государства. Это развитие критериев, впервые предложенных Мэхэном. Они таковы:
1. Поверхность территории;
2. Природа границ;
3. Численность населения;
4. Наличие или отсутствие полезных ископаемых;
5. Экономическое и технологическое развитие;
6. Финансовая мощь;
7. Этническая однородность;
8. Уровень социальной интеграции;
9. Политическая стабильность;
10. Национальный дух.
Если суммарный результат оценки геополитических возможностей государства по этим критериям оказывается относительно невысоким, то это почти автоматически означает, что данное государство вынуждено вступать в более общий стратегический союз, поступаясь частью своего суверенитета ради глобальной стратегической геополитической протекции.
Помимо переоценки значения rimland, Н. Спайкмен внес еще одно важное дополнение в геополитическую картину мира, рассматриваемую с позиции «морской силы». Он ввел чрезвычайно важное понятие «Срединный Океан» – «Midland Ocean». В основе этого геополитического представления лежит подчеркнутая аналогия между Средиземным морем в истории Европы, Ближнего Востока и Северной Африки в древности, и Атлантическим океаном в новейшей истории западной цивилизации. Так как Спайкмен считал именно «береговую зону», rimland, основной исторической территорией цивилизации, то Средиземноморский ареал древности представлялся ему образцом культуры, распространившейся впоследствии внутрь континента (окультуривание варваров Суши) и на отдаленные территории, достижимые только с помощью морских путей(окультуривание варваров Моря).
Подобно этой средиземноморской модели, в новейшее время в увеличенном планетарном масштабе то же самое происходит с Атлантическим океаном, оба берега которого – американский и европейский – являются ареалом наиболее развитой в технологическом и экономическом смыслах западной цивилизации.
«Срединный океан» становится в такой перспективе, не разъединяющим, но объединяющим фактором, «внутренним морем» (mare internum). Таким образом, Спайкменом намечается особая геополитическая реальность, которую можно назвать условно «атлантическим континентом», в центре которого, как озеро в сухопутном регионе, располагается Атлантический океан. Этот теоретический «континент», «новая Атлантида» связан общностью культуры западноевропейского происхождения, идеологией либерал-капитализма и демократии, единством политической, этической и технологической судьбы.