Геймер. Тетралогия
Шрифт:
Сегодня вместо традиционного кимоно на Кияма были надеты темная парадная накидка и широкие, неудобные штаны хакама . В руках был традиционный веер.
– Должно быть, ситуация, с которой ты приехал ко мне, Алекс, действительно такой важности, что ты не побоялся привести сюда своего ребенка?
– Кияма говорил по-русски с расстановкой, должно быть, давно не упражнялся в этом языке, так что теперь ему приходилось подыскивать слова.
– Ким, у меня беда, - начал было Ал, но Кияма поманил ру?кой смиренно дожидающуюся Гендзико и, когда та подошла ближе, нежно погладил ее по щеке, отчего девушка невольно зарде-лась.
– Как прекрасно твое чадо, Арекусу Грюку, - произнес по-японски Кияма, добродушно глядя в глаза Гендзико.
– Сколько тебе уже лет, дитя мое?
– Пятнадцать...
– Девушка с опаской поглядела на отца.
– Кияма-сан - мой давний друг, - помог ей Ал, - если со мной что-нибудь случится, он заменит тебе отца. Так что, как говорится, прошу любить и жаловать.
– Это великая честь для меня.
– Гендзико грациозно склонила перед даймё свою лебединую шею.
– Твоя дочь - редкая красавица. Я начинаю чувствовать себя моложе в присутствии столь изысканной дамы.
– Кияма огладил бороду.
– Прошу тебя, на все время, что ты будешь находиться в моем замке, чувствуй себя здесь, точно в своем родном доме. Распоряжайся всеми слугами. Вы ведь погостите?
– Он поглядел на Ала, и тот был вынужден кивнуть.
– Вот и хорошо. Твой отец учил тебя верховой езде?
– поинтересовался Кияма.
– Да, конечно.
– Гендзико снова зарделась.
– Что ж, в таком случае на завтра я объявляю соколиную охоту в честь нашей дружбы и очаровательной Гендзико-сан.
– Он подмигнул девушке.
– Сейчас мои служанки покажут тебе твои комнаты, там ты помоешься, переоденешься и немного отдохнешь, а чуть позже мы вместе с твоим отцом зайдем за тобой, чтобы побродить вместе по моему новому саду. Позже будет пир, который я устрою в его и твою честь.
Гендзико восторженно кивнула, и тут же Кияма хлопнул в ладоши, вызывая служанку.
Когда Гендзико скрылась из виду, Кияма тяжело вздохнул и, поднявшись сам, принес себе и гостю саке. На этот раз даймё уже не выглядел помолодевшим и веселым. Он поставил столик перед Алом и налил по полной чашке.
– Можешь ничего не говорить.
– Кияма старался не смотреть в сторону Ала.
– Я оставлю у себя Гендзико и позабочусь, чтобы она никогда не встретилась со своим братом.
Кияма залпом выпил содержимое чашечки, виновато глядя на Ала.
Ал осушил свою чашку.
– Если не возражаешь, я бы предложил тебе отдать твою Гендзико моему старшему сыну в качестве второй наложницы...
– Он неуверенно покосился на бутылку, и Ал, не заставляя себя просить, плеснул в чашки.
– Я хотел спросить тебя, Ким, - Алу никогда не нравилось саке, но Кияма не подумал предложить гостю вина.
– Что, если я захочу вернуться обратно?
– Рука Ала скользнула под кимоно, вытащив оттуда подарок Кияма - амулет со змеей.
Наблюдавшему за действиями Ала Кияма на секунду показалось, что тот вынул из груди сердце.
– Ты же уже пользовался эликсиром, принимаешь, задумываешь, где хочешь очутиться, и... Ты твердо решил?
Ал медлил с ответом.
– Дети выросли, Минору возглавит род, Амакаву...
– Он поморщился то ли от саке, то ли от воспоминаний.
– Не хочу его видеть, пусть служит где-нибудь подальше... Конечно, торговля с Англией...
– При воспоминании о работе он оживился.
– Не хотелось бы все вот так бросать на полпути, но... всех дел не переделаешь. А я... я не могу здесь оставаться, Ким! Я не стал японцем! Я не могу обез?главить собственного ребенка. А раз так, мне нет места здесь. В моем доме меня вечно будут презирать. Мои самураи будут плевать мне вслед. Я не выдержу такого позора, Ким!
– Я понимаю.
– Кияма казался задумчивым.
– Я вообще удивляюсь, как ты сумел продержаться здесь столько лет, и... я стал уважать тебя.
Оба замолчали.
– Мент родился, - ухмыльнулся Ал.
– Какой дома год?
– Да какой пожелаешь. Ты мог бы, конечно, вернуться в тот год, когда отправился сюда, но как ты объяснишь, отчего постарел на 16 лет? Мой тебе совет, выбери другой город, где тебя никто не знает, я дам тебе золота. Ты устроишься, где захочешь.
– А как будет здесь?
– Ал беспомощно развел руками.
– Ты ведь так и не сказал мне, Ким, когда умрет Токугава. Я помню только, что сразу же после смерти Токугава-но Иэясу власть в стране достанется его сыну, после чего все его приверженцы будут отстранены от дел, а значит, мне будет уже нечего делать. Наверное, и торговлю с Англией у меня отберут...
– Все так, все так.
– Кияма задумался, опускаясь напротив Ала на свою подушку.
– Уже решил, куда девать семью, на случай если новый правитель захочет поквитаться с тобой?
Ал побледнел, но сумел взять себя в руки.
– Еще дома я читал, что Хидэтада-сан не был расположен к Адамсу, место которого я занял, перестал поощрять его, давать новые посты, но это ведь еще не изгнание. Не казнь для всей семьи...
– Согласно реальной истории, тот, чье место ты теперь занимаешь, не покидал Японию, разве что ездил по торговым делам в Таиланд. Он продолжал служить на своем месте, и это вполне всех устраивало. Ты же хочешь исчезнуть, оставив Фудзико и детей без помощи. Согласись, что умереть и иметь могилу и исчезнуть - не одно и то же. Впрочем, все решаемо.
– Кияма похлопал по ляжкам ладонями, восстанавливая кровообращение.
– Ты уже сказал Гендзико, что она может доверять мне как тебе. Теперь ты напишешь письмо жене о том, что вынужден спешно уехать куда-нибудь на Хоккайдо, а она должна немедленно приехать с детьми и слугами ко мне, так как ваша дочь с этого момента - невеста моего старшего сына. А дальше уже либо они решат жить в своем замке, и тогда мы будем охранять их, либо, еще лучше, переедут сюда, и я, слово чести, не позволю волосу упасть с их голов. Если хочешь, я могу вообще спрятать их в одном из своих дальних замков, так что даже ветер их не обнаружит, не говоря уже о шпионах Токугава.
– Когда Токугава умрет?
– Ал выглядел человеком, прошедшим весь путь от Иокогамы до Хиго пешком.
– Скоро уже, скоро. В следующем году.
– Ты помнишь все наизусть или периодически штудируешь лекции по истории?
– Хочешь посмотреть исторический материал?
– Глаза Кияма сузились в две блестящие щелки.
Ал кивнул.
– Смотри.
– Кияма подошел к стене и, поколдовав немного перед ней, отодвинул одну из кедровых панелей, извлек оттуда пожелтевшие от времени, распечатанные на принтере листы.
– Конечно, с собой не разрешается брать ничего такого, - извиняющимся тоном начал Кияма, - но я ведь не на один день собирался... мало ли что...
– Я никому ничего не скажу.
– Ал благоговейно принял драгоценные листки, на которых было прописано будущее Японии.
– На букву 'Т'.
– Кияма поспешно опустился рядом с Алом на колени, точно школьник, заглядывая ему через плечо.
– Никто, никто в целом мире не знает об этом тайнике. Ни жена, ни дети... вообще никто...
– Отвали, свет загораживаешь.
– Ал невольно отстранился от ставшего вдруг невероятно суетным Кима.
– Токугава Иэясу (1542-1616), - прочел он, чувствуя, как кровь бросилась к голове, в висках стучало, сердце торопилось к своему первому инфаркту.
– 1616-й - это же совсем скоро! А какой месяц не сказано? Гадство!