Гибель дракона
Шрифт:
Гонмо рассмеялся и, повернув рычажок, одновременно нажал вторую кнопку включения ногой:
— С удовольствием выполню ваше пожелание.
Японец молчал.
— Теперь о главном. Мы знаем, что в отряде семьсот тридцать один разрабатывается бактериологическое оружие. Нас интересуют ваши методы и результаты. Можете ничего не писать. Только говорите. Я запомню все дословно.
Японец молчал.
— Нам известно: эти сведения вы передали Германии. В лаборатории доктора Рихтера тоже работают ваши коллеги. И, если документы, которыми мы располагаем, случайно! — посмеялся Гонмо, — попадут в ваш генеральный штаб...
Кавасима приподнялся.
— Без
— Какие документы? — прохрипел Кавасима, хватаясь за дверку. — Какие?
— Вот, неугодно ли! — любезно протянул Гонмо несколько копий. — Ваше письмо к Рихтеру, подпись на расписке. К моему глубокому сожалению, я не могу показать подлинников многоуважаемому господину доктору, ибо они... Назад! — сердито крикнул он, заметив судорожное движение Кавасимы. — Ибо они, говорю я, находятся не при мне, а в надежном месте.
Лицо Кавасимы по-прежнему ничего не выражало, только взгляд стал острым и злым. «Глупое, черт возьми, положение! — лихорадочно соображал он. — Чем он, по существу, рискует, если даже сообщит. Знал же, что не на прогулку зовет „швейцарский подданный“ Гонмо письмом Семенова. Но если уж продавать, то так, чтобы обеспечить себя от всяких неприятностей в будущем».
— Япония будет разбита — это же совершенно очевидно, — заговорил Гонмо, тщательно следя за соседом уголком глаза. «Приходится, черт побери, обосновывать чужое „грехопадение“ идеологическими факторами! — думал он со злой усмешкой. — Убеждать негра, что он черен. Если уж ты пришел ко мне по первому зову, нечего ломаться! Запрашивай цену и выкладывай начистоту. Если женщина едет в полночь пить вино с мужчиной в глухой лес, то...» И продолжая вслух: — Даже слепой, не глядя на карту, скажет: вы проиграли войну. У вас много фанатизма, но плохое оружие. И его мало. Вы заказываете и строите хорошие корабли, но их вооружение известно нам, — не первый раз Гонмо «обрабатывал нужный материал», привык к любым «позам» колеблющихся «патриотов». Каждому непременно хочется оправдать свои поступки «несчастным стечением обстоятельств». — Ваш последний серьезный резерв — Квантунская армия. Но в ноябре вам нужно наступать, если немцы — помоги им бог! — возьмут Сталинград. Ваше новое оружие вряд ли поможет вам: вы просто не успеете его разработать. Я предлагаю научное сотрудничество. Мне кажется, чек на пятьдесят тысяч иен через банк Мицубиси гораздо лучше, чем пуля в затылок по приговору суда.
— Давайте чек, — ровно сказал японец и, придирчиво оглядев документ, кивнул. — Теперь можете включать верхний аппарат. Я полагаю, вам неудобно, мистер Гонмо, нажимать рычажок ногой.
Разведчик даже присвистнул от восхищения.
— А вы молодчина, Кавасима, — заявил он, хлопая японца по плечу. Тот брезгливо отодвинулся. — Ну, ну, — примирительно проговорил Гонмо, — нечего дуться. Мы еще поработаем, господин дока! Прошу...
Машина тронулась.
Когда Кавасима выговорился, на востоке уже светлела полоса зари. Гонмо простился с генералом на девятом повороте со станции Пинфань. Машина быстро потерялась в предрассветных сумерках. Кавасима достал спрятанное охотничье ружье и пошел, шумно раздвигая кусты. Он довольно посмеивался: сказано только то, что известно любому микробиологу.
Гонмо, заправив машину, мчался по дороге на Чан-Чунь. Его уже не интересовали повороты, он потерял вкус к пейзажам. Вечером он был в городе. Подъезжая к домику на окраине, опять заметил японца в сером пиджаке и белых измятых брюках. Или показалось? Шалят нервишки!.. Поставив машину в сарай, неторопливо вытер руки, украдкой оглядывая пустынную улицу. Никого. Насвистывая мелодию модной японской песенки о разлученных войной влюбленных, вошел в дом.
Его ждали.
— Господин подполковник, все сделано, — Гонмо протянул сверток. Подполковник довольно заурчал, прижимая сверток к толстому животу, обтянутому ярким пестрым халатом.
Герр Клюге, специальный корреспондент берлинской газеты «Фёлькишер беобахтер», закончил разборку утренней почты. Никакие треволнения, казалось, не могли вывести этого медлительного, склонного к полноте человека из состояния устойчивого равновесия. Прочитав, однако же, несколько строк, появившихся на тонкой бумаге после нагревания над электрической плиткой, Клюге изменился в лице. Сбросив еще не распечатанные конверты в ящик письменного стола, он быстро оделся и вышел на улицу. Клюге спешил. Он подозвал не рикшу, а такси, и через несколько минут уже входил в подъезд укромного особняка, расположенного на одной из тихих улиц в предместье Харбина. Швейцар молча, с поклоном принял пальто и распахнул дверь в приемную. Клюге не мог ждать в приемной. Он прошел мимо удивленного слуги прямо в кабинет хозяина.
— Поверьте, герр Семенов, — начал он, едва проговорив приветствие, — только весьма срочное дело заставило меня... — Не дожидаясь приглашения, Клюге сел в кресло и подобрал ноги, готовый каждую минуту вскочить. — Мы с вами деловые люди, герр Семенов, — продолжал он, — и избегнем этих, — он пошевелил растопыренными пальцами, — японских церемоний.
— Слушаюсь.
— Мы одни?.. Сегодня ночью ваш Кавасима продал секрет Исии американскому разведчику.
Семенов не сумел скрыть испуганного движения.
— О, это вас пугает? — быстро бросил немец. — Я вам достаточно много плачу, Семенов, чтобы вы не продавались налево и направо. Этот американец был у вас. — Заметив протестующий жест атамана, Клюге брезгливо поморщился. — Это уже не имеет значения. Я знал, что вы поступите именно так. И не это меня интересует.
Клюге замолчал, раскуривая толстую, дурно пахнущую сигару. Синие тени под глазами Семенова выступили резче. Он наклонил голову, упираясь подбородком в грудь.
— Дело вот в чем. Сведения Кавасимы необходимо иметь мне. Америке они пока ни к чему. Может быть, после...
— Говорите яснее, — прохрипел атаман.
— Две ленты со звукозаписывающего аппарата. — «Не рассказать ли ему, откуда у меня эти сведения?» — внутренне усмехнулся Клюге.
Он знал: пока Гонмо ходил в дом, машина была тщательно осмотрена механиком-японцем. За верность этого японца может ручаться сам Риббентроп.
— Где эти ленты? — коротко спросил Семенов, сам удивившись так скоро вновь обретенной выдержке.
— Окраина Чанчуня. — Клюге назвал адрес.
— Швейцарский подданный Гонмо?
Клюге молча кивнул.
— Я позвоню.
Они раскланялись и расстались вежливо, как и подобает двум благовоспитанным людям, только что закончившим обоюдно выгодную сделку.
Семенов ликовал: деньги плыли со всех сторон. Определенно наступила полоса «везения». Неплохую кашу заварил Исии из микробов. Кое-какие крохи перепадут и атаману Семенову!.. Одно плохо: от Трюнина нет никаких известий. И другие агенты молчат. Самое страшное: никто не может перейти границу. Даже Казимура, кажется, вернулся ни с чем. Значит, укрепляют. Казалось бы, немцы оттягивают на себя все армии, свободных войск у Советов быть не должно. А на деле — вон оно что...