Гильотина для госпитальера
Шрифт:
С грустным лицом Ледье поставил на стол бутылку и два небольших стаканчика, но Делюк запустил руку в стол и выудил свою любимую кружку, в которую вполне можно было опрокинуть половину бутылки.
— Этот напёрсток не для настоящих мужчин, Ледье! Жандарм вздохнул и начал разливать.
— Да не жалей! — велел Делюк.
Ледье сжал бутылку со злостью.
И тут будто ветер пронёсся по помещению. Будто голубой шлейф прошёлся по углам. Запахло жжёной резиной. И бутылка в руках Ледье сначала пошла трещинами, а потом взорвалась, разлетелась на кусочки. Красная жидкость брызнула
— Это… Это что такое, жандарм?! — возопил начальник участка. — Ты издеваешься?! Ты! Меня! Да я! Недопивший Делюк был страшен в гневе.
— Это, — Ледье ошарашенно смотрел на свои руки. — Это… Ну-у…
Тут треснула полка, и на пол полетела фотокамера, которая должна была использоваться при осмотрах места происшествия, но до сих пор применялась преимущественно для фотографирования главы деревенского совета, начальника жандармского участка, а также, тайно, обнажённых девиц, которых затаскивал в укромные уголки Ледье. Потом окна заходили ходуном, стул приподнялся, пепельница сделала круг и пролетела сквозь окно, не повредив стекло, хотя по всем законам природы этого не могло быть.
— Это галлюцинация, — произнёс Ледье, немного успокоившись. Галлюцинаций он боялся куда меньше, чем своего недопившего начальника.
— И бутылка галлюцинация?! — воскликнул Делюк, всё ещё не пришедший в себя после того, как ему обломали удовольствие.
— И бутылка — галлюцинация, — добавил перепуганный Ледье.
— Не кощунствуй!
— Как скажешь, Гражданин, — огромный Ледье съёжился и стал куда меньше, когда над ним нависла тщедушная фигура начальника.
Ледье заозирался и увидел шевеление в камерах задержанных.
— Это всё они, проклятые еретики! — указующий на них перст Ледье затрясся. — Как только они появились, это уже третья галлюцинация. Вчера мамаша Шаро видела светящийся круг. А позавчера пастух наблюдал, как вода в реке потекла обратно.
— Ладно, — начальник участка махнул рукой. Дикое раздражение прошло. И он со вздохом решил, что напиться сегодня не судьба. Если, конечно, не отослать негодяя Ледье за новой бутылкой. — Вот-вот прилетят из Инквизиции из самого Парижа. И им воздадут по заслугам.
— Поскорее бы, — вздохнул Ледье.
— Ты слышишь?
— Стрёкот какой-то. Похоже на керосиновую молотилку.
— Глупец! Это винтокрыл… Ну что, еретики, за вами прибыли.
Начальник участка встал перед зеркалом, поправил усы, поблагодарил судьбу, что не дала ему напиться перед визитом важных персон. И шагнул к двери.
Но дверь с треском распахнулась. На пороге возникли две фигуры с автоматами наперевес. Они были в тёмных рубашках, узких брюках, тяжёлых ботфортах. Их лица скрывали чёрные маски с прорезями для глаз и ртов.
— На пол! — заорал один из прибывших.
— Что? — непонимающе спросил начальник участка. Удар в солнечное сплетение стволом выбил из него дыхание. Делюк опустился на колени.
Ледье, заворожённо глядя на зрачок автомата, быстро опустился на колени и завёл руки за голову.
В комнату залетели ещё три человека.
Они действовали очень быстро и чётко. Один оборвал телефон, вытащил из стола две пары наручников,
Другой террорист выудил ключи, отпер замки и распахнул двери камер.
— Выходите! — потребовал главный — высокий человек с тонким голосом.
Магистр, ни слова не говоря, встал. Но Чёрный шаман завизжал:
— Ни за что! Нет, нет, нет! Его ткнули автоматом.
— Жирная скотина, ты сейчас потяжелеешь на двадцать пуль! — произнёс террорист, тыкая в Чёрного шамана автоматом.
Тот вскочил, встряхнул головой и, оглядев угрожавшего ему с ног до головы, прошептал:
— Така му баку! — и двинулся к выходу.
На площади стоял пузатый одиннадцатиместный винтокрыл. Пилот не глушил двигатели, винты вращались, гоняя мусор по площади. У машины стояли двое вооружённых автоматами бойцов, они озирались, ожидая нападения. Но в городе героев не водилось. Никому не охота было гибнуть за чужие интересы. Здесь без излишнего доверия воспринимали передовицы газет об обязанностях Гражданина Республики Гасконь.
Пленники и террористы устроились в салоне. С лязганьем задвинулась дверь. Вертолёт зарокотал и с трудом поднялся над городом. Накренившись, он двинулся в сторону гор Лагирата.
— Кто вы? — спокойно спросил Магистр, поглаживая на груди под сутаной Талисман Пта.
— Смерть ваша! — захохотал один из похитителей…
Двоих новых посетителей аббат монастыря Ордена Механики принимал в своём рабочем кабинете. Эти двое были из разрешённой секты Метафизиков — наиболее заумной и маловразумительной религиозной организации, но верной традициям Материализма.
Аббат Роже изучил документы пришедших — они были в полном порядке. Сейчас в государстве было тревожно. Каждый день приходили новые и новые требования — подвинуть паству на розыск опасных еретиков. Еретики обнаглели до того, что бегут прямо из-под гильотины и уничтожают бойцов Инквизиции. В старые добрые времена такого невозможно было представить. Но аббат с горестью осознавал, что мир уже не тот, как в его молодости. Вольнодумство, пренебрежение традициями, скрытая ересь пускают всё более глубокие корни. И всё более легкомысленно относятся люди к Кодексу Обязанностей Гражданина, к правилам Равных.
— Да, мир уже не тот, — вслух произнёс аббат. И, как бы поймав его мысль, один из сектантов подобострастно поддакнул:
— Он погружается во тьму неверия. Но благодаря Святой Церкви Материализма они не упадут во тьму. Разум восторжествует.
— «Чтобы знать людей, нужно простить им предрассудки их времени», — произнёс аббат.
— Так говорил Монтескьё, — тут же поддакнул второй сектант.
— Вы хорошо знаете учение классиков, — с уважением произнёс аббат Роже.
— Классиков невозможно знать хорошо. Это бездонный колодец, и мы можем только черпать из него горстями и приникать разгорячённым лицом к прохладной и благостной воде их мудрости, — склонил голову гость.