Гиперпанк Безза… Книга вторая
Шрифт:
Вот поручили ей отыскать пропавшего человека по собственной воле и инициативе, как характеризуются практически все беглецы, и не прошло и несколько часов с момента её ознакомления с местом пропажи интересующего так всех беглеца, как этот беглец обнаруживается в одном закусочного типа заведении, куда он, всего вероятней, заскочил, чтобы по быстрому перекусить после столького времени на голодный желудок. Ну а то, что беглец в этом месте, определённо не случайно нашёл для себя последний пункт назначения, шеей сзади наткнувшись на нож, то это уже другой вопрос, с иными задачами и продолжением. Чему свой порядок и время.
И хотя Валькирия считает небезосновательно и весь её небольшой опыт дедуктивной деятельности это подтверждает, что в её профессиональной деятельности
Так вся их группа, как только закончила все следственные дела в лаборатории, заняв свои места в спецавтомобиле их ведомства, собралась направиться в расположение своего подразделения. Где буквально сразу, ещё не успел Клим вжать педаль акселератора до своего предела, как у Алекса вслух появляются дезорганизующие буквально всех тут мысли. – Что-то я проголодался. – И что удивительно, так это то, что все так же себя неполноценно почувствовали. И теперь все смотрят через урчание своих желудков в сторону Валькирии, за кем последнее слово и кому всё-таки легче справляться с требованием своего ненасытного всегда желудка, как все наивно думают. Её к этому мотивирует желание стройно выглядеть в глазах буквально всего населения, за исключением разве что уж совсем запущенных в её глазах людей, например, Лома, и она оттого легче в себе переносит голод. Она к нему типа привыкла.
А вот её, сейчас напарники (вот же конформисты), не так легко справляются с таким положением дел со своим припастным необеспечением, и они косятся в сторону Валькирии (Клим через зеркало заднего вида, а Алекс, чуть в её сторону обернувшись), ожидая от неё положительного решения.
А Валькирия, конечно, благодарна им за такую их отзывчивость (несколько даже неожиданную для неё) и прямо-таки рвением в деле её спасения из заточения в капсуле, где они этому Лому успели даже бока намять, пока он не сообразил быстро не затягивать демонстрацию ей работы капсулы, – я всего лишь хотел, простите, показать вам как она работает, ещё раз простите, – и живо открыть капсулу и выпустить её из неё удивительно похорошевшую и как мы без вас, Валькирия, соскучились, но она не пойдёт на поводу неуместной и ни ко времени благодарности. Тем более она не подвергалась никакой опасности, как позже со слов Лома выяснилось. А то, что он в этом уверял под некоторым давлением обстоятельств произошедшего с ним у капсулы, то это ничтожное, как Лом обстоятельство.
И Валькирия ведёт себя как стерва, демонстрируя непробиваемость себя на чувства благодарности. – Вначале едем к себе. Дело не терпит задержки. – Говорит Валькирия, вгоняя её снова не напарников, а, пожалуй, с этого места и момента, раз она сама этого добивается, холодных и одна только работа на уме напарников, Клима и Алекса в бледность лица и в неотзывчивость больше к женским чарам состоятельность себя.
– Как скажите. – Официальным тоном голоса говорит Клим, не упорствуя на своей самостоятельности определять, что по правилам, а что нет, а следуя прописанным в книге по безопасности дорожного движения истинам, нажимает на педаль газа и трогает вначале, а затем ведёт свой спецавтомобиль, соблюдая все дорожные правила, раз все мы решили придерживаться всех этих правил (а это он специально так частит с этими правилами, чтобы всем стало тошно).
Что непривычно, необычно и тем самым сбивает с ровного хода мыслей всех пассажиров спецавтомобиля, привыкших к скоростным перемещениям и перепадам езды на нём, и чувствующих себя успокаивающе только в такой неравномерной и скоростной размеренности жизни. И они начинают выходить из себя, глядя на то, как и что себе позволяет за рулём Клим. Едет так, как будто он ученик автошколы, со скоростью самой медленной черепахи, до которой доросли только все эти чайники от вождения. К чему в самой расширенной комплектации прилагается не то чтобы его неуверенность вождения, где он всем дорогу уступает и кого-то обогнать, то не дай боже трансмиссии автомобиля, а тут есть нечто большее – Клим, гад такой,
Что в итоге, чтобы как-то успокоиться немного, приводит к тому, что пассажиры этого спецавтомобиля, чьи технико-технические характеристики предусматривают иной тип вождения, – по бездорожью и при сверхмощных оборотах и скоростях, – а тут такой слом понятия спецтранспорта, начинают вытаскивать свои головы в окошки, чтобы хоть как-нибудь себя остудить от внутреннего перегрева.
И вот в один из таких жизненных поворотов, когда спецавтомобиль так извернулся, что не обдал даже залежалой лужей нерасторопного и в чём-то неосмотрительного прохожего, и тем самым вогнал в ещё большую скуку и растерянность своих пассажиров, к большой неожиданности для всех них, они своими скучающими взглядами упираются на что-то определённо произошедшее внутри одного из ряда зданий, вокруг которого столпился разношерстный народ и давай к себе привлекать внимание.
– Что там? – у Валькирии первой не выдержали нервы от этой монотонной езды.
А откуда всё это знать Климу и Алексу, кто всю дорогу были рядом с ней и никуда не отлучались. И ответ со стороны Клима ожидаем. – Посмотрим?
– Давай. – Даёт добро Валькирия, и они таким образом прибывают, как вскоре выяснится, на новое место преступления. Но только для себя, а не для ранее прибывших оперативников, для кого в этом деле нет ничего нового. А всё как обычно, не сошлись во взглядах друг на друга или скорей всего, на принципы построения собственной платформы интеллекта местные гуманитарии, у кого всегда при себе и под рукой имеется в наличие кухонный нож или как в данном случае, шило.
Ну а то, что при первом взгляде на торчащее шило из шеи одного из менее расторопных на движения не языком гуманитариев (языком он, скорей всего, более выразителен и информативен, как обозначается его скоростные качества), складывается когнитивный диссонанс и желание опровергнуть его определение гуманитарием, – это определённо технарь, – то у расположившихся по своему усмотрению за далеко соседним от убитого столом оперативников, решивших совместить приятное с полезным, – раз они уж здесь оказались по служебной необходимости и при этом на пустой желудок, то почему бы не перекусить местной еды, – есть на этот счёт весьма резонные обоснования (у одного из них).
– Это поверхностный взгляд, за которым стоит парадоксальная формула смысла определения бытия, которое определяется через познание. Звучащая следующим образом. Бытие определяет сознание. – Через раз другой пережёвывания в себе того, что было откусано от шикарного вида, вызывающего не только одни слюнки бутерброда, названного более презентабельным и идеологически выверенным словом «гамбургер» для продвижения его в массы продвинутого социума, оперативник доводит эту свою глубокую мысль до несколько не внимательных слушателей Клима и Алекса, отвлекающихся заметно на бутерброд в руках своего собеседника. Кто, получается, раньше их сюда прибыл, и теперь снимает все местные сливки, оставляя им только сводящий с ума запах и представления о том, что бы было, если бы Валькирия их изначально послушала и они поехали бы перекусить.
А так как вот это самое заведение, как раз ближе всего и по пути находилось от места их отправления, то они бы, есть немалая вероятность того, могли бы предотвратить состоявшееся здесь преступление. Или по крайней мере, по горячим следам задержать преступника. В общем, опять женский гонор и спазм их капризов, целью которых есть только одно собственное самоутверждение, не дал осуществиться разумному и доброму.
Что может быть и так, но оперативнику с бутербродом в руке, а в другой у него крепко сжимаются и развиваются на ветру пояснения своей позиции, до этого нет никакого дела, когда он должен этим парням что надо из параллельной спецструктуры пояснить, что в их структуре, может и не такой важной, с надгосударственной формой присутствия и своего пояснения, тоже служат люди с глубокими знаниями и мозгами.