Главное управление
Шрифт:
– Идея, – неохотно согласился я.
Едва я проводил Жбанова, из Америки позвонил Юра.
– Думаю, ты поймешь меня правильно, – задушевно начал он, но я его перебил:
– Ленка тоже в курсе?
– Да ты что! – воскликнул он едва ли не с ужасом. – Еще ее вмешивать! Не та тема!
– Близкий контакт со мной, – продолжил я, – чреват для тебя серьезными физическими увечьями. – И отключил связь.
Перезвонить мне повторно эта сволочь не решилась.
Прощай, Юра. Вот я и потерял друга. Пускай и лукавого, далеко не беззаветного, но олицетворявшего
Следом позвонил помощник Олейникова, крепко выручивший меня в прищучивании араба. Сказал, что через пять минут будет у проходной.
Я вышел на сырую улицу, исхлестанную тяжелым холодным дождем вперемешку со снегом, к подкатившему к проходной джипу. Отстранил сержанта, бросившегося отгонять припарковавшуюся в запретной зоне машину:
– Свои…
В машине за рулем сидел помощник, сзади – два рослых мужика лет под пятьдесят с физиономиями прошедших многие тернии бойцов. Явно бывшие военные.
– Познакомься, наши ветераны из «Альфы», – представил мне пассажиров помощник.
Я пожал решительные крепкие ручищи.
Из дальнейших пояснений помощника и его друзей следовало, что они руководят одной из охранных фирм, в чьем наименовании упоминается обозначение их славного подразделения. Однако занимались отставники не столько охраной, сколько крышеванием подопечных бизнесменов, с одним из которых случилась беда: коммерсант попал под стальную пяту Есина, выходов на него у крыши не было, а дело между тем пахло крепким керосином увесистой статьи.
– Тысяч шестьдесят… готовы без торга, – проронил один из ветеранов. – Хоть сейчас…
– Ну, посидите, подождите, сейчас наведаюсь к Есину, – сказал я. – Мне ничего не надо, но товарища, – кивнул на помощника, – попробую выручить.
Разговор с Есиным происходил в коридоре, на ушко.
– Знаю ситуацию, поправима, – реагировал он.
– Тысяч шестьдесят они готовы хоть сейчас, у них в машине…
– Чего? – изумленно уставился он на меня. – Ты запомни: все разговоры в моем ведомстве начинаются с сотни. Это во-первых. Во-вторых: дело весит двести пятьдесят. Но уж коли ты просишь, сотню я минусую. Да и ты тоже тут при делах, не забывай. В общем, скажи им, даем детский тариф, даже не студенческий. И пусть перекрестятся. И поторопятся. Нет времени на медленные танцы.
– Мне, честно говоря, как-то неудобно, – чистосердечно признался я. – Все-таки чекисты, из «Альфы»… Говорят, брали дворец Амина, – прибавил я уже от себя. – Герои, так сказать…
– Да что ты в самом деле! – перешел он на полный голос. – Они свою марку используют, вот и все. Этих «Альф» развелось под знаменем настоящей – не сосчитать! А кто в них? Да те же коммерсанты! Ну, были на них когда-то погоны, и что? Герои, говоришь? Дворец Амина? А чем тут гордиться? Незаконной боевой операцией на территории суверенного государства? С горой трупов, где были и дети, и наши мирные специалисты? А чем потом дело закончилось? Тысячами убитых солдат и уходом обратно за речку? В общем, сто пятьдесят. Да! Тут госбезопасность дагестанскую братву прихватила… Говорят, по заказу твоего Олейникова… Хорошо бы помочь…
Об этом успехе чекистов я уже был наслышан. Они вели следствие, опираясь на тайно изъятые из сгоревшего архива материалы. Жулики в свою очередь опирались в своих показаниях следствию на факты своей невиновности, по их мнению, неоспоримые, ибо опровергнуть факты были способны исключительно погибшие в огне документы. А потому с уверенностью подписывали один протокол допроса за другим, уверенно загоняя себя за решетку. И – впали в ступор, когда им были предъявлены словно восставшие из золы свидетельства махинаций.
– Поговорю… – пообещал я Есину неопределенно, после чего вернулся в машину, где поведал публике о детском тарифе и прочих межведомственных льготах. И был несказанно удивлен, когда, изъяв, видимо, некоторую излишнюю сумму из загодя приготовленного портфеля, мне портфель вручили, посетовав вскользь:
– Дороговато, но ладно… Когда будет отказ в возбуждении?
– Ждите, – сказал я. – Думаю, в течение часа.
– А это – вам лично, за хлопоты, – произнес один из ветеранов, протягивая мне конверт. На ощупь – десятка тысяч американской валюты. И когда я уже закрывал дверцу машины, услышал краем уха донесшуюся сквозь зубы реплику из салона:
– Ничего святого у мусоров…
Я вновь отправился к Есину.
Передал ему портфель. Произнес нейтральным тоном:
– Скажи кому, что чекисты проплатили мусорам… О, времена, о, нравы. Они в машине у проходной, ждут «отказа»…
– Сейчас вынесут, – кивнул он. – Пошлю человечка. А потом и с тобой разойдемся бортами. – Выразительно покосился на портфель. – Ты, кстати, с празднеством-то тоже поднапрягись, я из своего кармана за эту чушь с салютом и с концертом выкладывать не собираюсь…
Что ж, придется идти к Баранову.
– Только сегодня из Эмиратов, еще домой не заезжал, а уже кучу навоза разгреб, – поведал я горестно.
– Да, тяжело тянуть нашу лямку, – горестно согласился Есин. Кстати, – оживился внезапно, – ты же теперь ксивы выписывать можешь? Я видел образец – закачаешься! Поможешь? У меня есть страждающие… В Совет денег пришлют, да и вообще…
– А что, ксива много стоит? – спросил я, и в самом деле не представляя себе ценность общественного удостоверения.
– Это – Эльдорадо, – убежденно заявил Есин.
– Да какие права дает эта корочка?
– Ты не понимаешь… Знаешь, сколько желающих заполучить милицейскую ксиву, пусть и внештатную? Это же оберег, страховка. Кого боится народ больше – бандитов или милиции? Да и вообще страх перед любой полицейщиной у наших людей в гены въелся еще со времен тридцать седьмого года прошлого века… И кроме того, массы знают, что своих по бытовухе и по пустякам менты не трогают. Другое дело, когда интересы пересекаются… В общем, считай, я тебе многое подсказал…