Главное управление
Шрифт:
И тут до меня внезапно дошло: если он ответит «нет», то до вечера не доживет. Люди Жбанова поведут его от проходной конторы и аккуратно ликвидируют при первой же возможности. А не сообщить правдиво и незамедлительно о результатах беседы с ним с моей стороны – самоубийство.
Я безразлично глядел на него, ожидая чего угодно: гнева, лукавого подыгрыша, подозрительных вопросов, отчуждения, но, к моему удивлению, лицо его озарилось какой-то лихорадочной, рвущейся изо всех пор радостью, блеснули восторженно глаза, и он на выдохе произнес:
– Да сдались они мне все! Те же бандюганы… Во где они! – И
– Почему бы нет… – пробормотал я.
– Там, правда, еще бабки надо кое-кому сунуть…
– Обговорю.
– Ну, чувствую, конец гнезду шершней, коли такой расклад… Ты, шеф, всегда меня вытаскивал… Я сейчас в церковь иду, понял?! За твое здравие свечей ставить! Ну ты придумал! Не, если бы это тебе было надо – понятно, а тут все без гнили, для государства… И чего я в эту шарашку дернулся, идиот?! Правильно говорят – от жадности все беды…
– Зато закрываешь проблемы своих близких благодаря… такому решению, – заметил я мрачно и прикусил язык, дабы невольно хотел вставить ремарку о промысле высших сил, что означало бы ложь чудовищную и грех позорный.
Он засуетился, будто действительно шершнем ужаленный, наскоро тиснул мне руку и скрылся за дверью, убегая на свое очередное, самое, вероятно, важное для него задание.
И жалость к нему во мне исчерпалась, пропала.
«А может, и впрямь его обратно забрать? Верный будет песик… О, боже, о чем я? Нашел верного…»
Набрал Жбанова. Доложил:
– Не поверишь. Я ожидал раздумий, а получил мгновенный и благодарный взрыв энтузиазма.
– В каком эквиваленте?
– Не менее веса тела объекта. Можешь снимать народ…
Он хмыкнул:
– Рано. Посмотрим на его реакции. Выражение лица при выходе из учреждения, при езде на машине… При входе в иное учреждение… И – так далее.
– Ах, вот оно как…
– Да, зря я это… Учу тебя лишнему.
Глава 2
Подчеркнуто назидательный и конечно же популистский разгром спецслужбы Сосновского долго ждать себя не заставил. Восторженно голосила пресса, с наслаждением обсасывая детали изъятия материалов видео– и аудиозаписей слежки за всластьпредержащими, неслыханных технических средств и оружия, докладывая о череде арестов и предъявленных обвинений.
Мне, как персонажу, стоявшему поодаль от схватки, удивляться ее перипетиям не приходилось. Единственным смутившим меня обстоятельством была комбинация с Корнеевым. Зачем ее затевала питерская команда, если все можно было решить так, как все и решилось: лобовой атакой, без финансовых трат? Поинтересовавшись на сей счет у Жбанова, получил ответ: мы хотели знать, насколько все далеко зашло.
Логично. Хотя опять-таки – нерентабельно. С другой стороны, мошна власти бездонна, ее логика парадоксальна, и выкидываемые начальством коленца я уже привык воспринимать снисходительно и отстраненно.
Своих опричников Сосновский сдал легко, как порожнюю посуду на помойку, открестившись от всего ими содеянного, но удар Кремля конечно же был направлен не на обнаглевшую охранно-боевую лавочку, а на ее владельца, чье могущество клонилось к закату с быстротой заходящего в тропиках солнца.
Недолгая и зыбкая эпоха олигархов-выскочек заканчивалась.
Сгинул в зарубежных далях перепуганный переменами Гуслинский, степенно переместился в оные и Волоколамский, успешно, впрочем, провернув напоследок гениальные финансовые аферы. А именно: получил кредит Центрального банка, дабы погасить кризисную задолженность по зарплатам ФСБ, МВД, Минюста, Минобороны и Кремля, чьи платежи осуществлялись через его банк. Далеко глядел махинатор, раздавая некогда взятки в инстанциях, дабы денежки силовых структур проходили через его коммерческую лавочку. А далее, надув всех и успешно переведя активы за границу, посчитал свою миссию в России законченной. Дал понять озлобленным чекистам, что документы как по их частному финансированию, так и по финансированию предыдущих президентских компаний лежат страховыми полисами у него в сейфах, а потому затеваться с разборками все равно что справлять большую нужду в вентилятор. Затем околпачил иностранных кредиторов на миллиард, ссылаясь на изменение политической ситуации в прежней стране его пребывания, и зажил себе припеваючи в цивилизованных недрах Западной Европы.
Неугомонные кремлевские мстители пытались привлечь его к высылке в гостеприимную Москву, вменяя ему в вину многообразные факты отмывания криминальных денег, махинации с кредитными авизо, грозя объявлением в международный розыск, но не тут-то было: в обвинительной папочке, хранящейся в МВД, кто-то подменил документы, благодаря чему доказательная база рассыпалась прахом.
То бишь кары и казни не состоялись, но так или иначе, цель новой президентской команды была достигнута: тройка толстосумов, открыто покушавшихся на государственную власть, была с позором сметена в небытие.
Покуда не трогали Ходоровского, но, как я подозревал, до поры. Вел он себя нагло, самоуверенно, но умно, выбрав в качестве гарантий своей безопасности тактику скупки влиятельных фигур со всеми их позициями. И действовал, опираясь на продажных марионеток, возглавлявших те или иные властные блоки. Но в политику его тянуло, чесались амбиции. Тем более, как и Сосновский, он понимал, что в политике-то и сосредоточены все деньги. Наглости в этом смысле ему придавал и Запад, считавший его своим эмиссаром и вообще доверенным парнем. И с этакой откровенной поддержкой приходилось считаться всем, даже российскому президенту. Но – насколько долго? Ведь крепнущая ежедневно концепция беспрекословной власти Кремля исключений допустить не могла по определению своей бульдозерной философии.
Что, кстати, мигом уразумела остальная олигархическая братия, почуявшая тенденцию к своему беспощадному умалению, мигом присмиревшая и занявшаяся налаживанием полезных контактов с актуальной политической командой. Иными словами, решившая пожертвовать частью доходов во имя возможности извлечения таковых.
Эти плотоядные на господство не претендовали. Этим были нужны замки, яхты, виллы, самолеты, острова, футбольные команды с историей и калейдоскоп животных наслаждений. Они вполне удовлетворялись мелкими целями и крепили свои хозяйства, обеспечивая их безопасность лояльностью к власти.