Глина
Шрифт:
16
Из травы поднялись вороны, когда он повел меня к сараю. Зашли, он запер за нами дверь.
— Забудь, Дейви, то, что снаружи, — говорит. — Забудь о том, чего ты боишься.
Внутри белесо от глиняной пыли. Пыль лежит на скамье, на темных деревянных стенах, пропитанных креозотом, на окне. Повсюду молочный свет.
— Отличная штука, — говорит Стивен. — Та, которая из вашего пруда. Однородная, мягкая, лепить легко — будто сама хочет ожить.
Я представил,
— Все про Черепа думаешь? — догадался Стивен. — Здесь безопасно. — Рассмеялся. — Череп! Ну и имечко. Череп! — Облизал губы, смеется. — Череп. Вот во что он превратится после смерти.
Вокруг в стеклянных банках, накрытых влажными тряпками, глина. Тут же статуэтки, готовые и недоделанные. Стивен обмакнул ладонь в мутную воду, побрызгал на них.
— Не нужно, чтобы они слишком быстро высыхали, — говорит. — Не нужно, чтобы они дурковали и трескались, верно?
Ухмыльнулся и брызнул на меня тоже:
— Спокойно, приятель. Пока все хорошо.
Смотрю: есть и фигурки почти бесформенные. Твердые прямоугольники с налепленными комьями для рук и ног, головы сверху лежат, будто булыжники. Он заметил, что я их разглядываю.
— Может, сначала Господь создавал вот такие штуки, — говорит. — А уже потом перешел к нам. Прикидки. Корявые безмозглые комья без души. Как думаешь, Дейви?
— Не знаю.
— Не знаю, — повторил он. — Может, сначала было время монстров и тварей, а уже потом пришло наше. Может, такие штуковины, как эти, и сейчас ходят по земле. Может, есть среди нас создания дьявола, а не Бога. Такие, как то, которое скалилось на тебя через дверь. Такие, как этот ваш Череп.
— Угу, — отвечаю. — Может быть. Угу.
Он смотрит на меня.
— А может быть, — говорит, — время монстров и тварей только начинается. Как думаешь, Дейви?
Я плечами пожал, помотал головой. Увидел среди глины поверженное, перекореженное распятие. Потянулся, попытался его поставить вертикально. Вогнал в кусок мягкой глины, чтобы не падало.
— А ты не думаешь иногда, что все-таки хотел бы стать священником? — спрашиваю.
— Нет, Дейви. С этим покончено. Есть иные способы жить и служить Господу.
Он пододвинул к себе одну из банок. Снял с нее влажную тряпицу. Отщипнул кусочек глины. Начал формовать человеческую фигуру. Потом приостановился.
— Я это еще ночью хотел сделать, с тобой вместе, — говорит. — Но ты меня увидел и не спустился. — Ухмыльнулся. — А почему? Страшно было выходить в темноту?
Я скорчил рожу и к двери — на выход.
— Бред не гони, — говорю.
Стивен будто и не слышал:
— Итак, тварь по имени Череп загнала тебя сюда. Может быть, это было предопределено… Ты никому не
— Чего?
— Никому не скажешь о том, что здесь видел.
Я вытаращился на него. О чем тут рассказывать-то? Смотрю, как пляшут пылинки в луче, оседают на нас. Смотрю, как фигурка в его пальцах обретает форму.
— Подожди, не уходи, — просит он. — Вот, смотри. Фигурка крошечная, хлипкая, недоделанная, совсем не как эти бесформенные и бездушные шматы глины, скорее как младенец, который еще не до конца человеком стал.
— Оживи, — шепчет. — Оживи, малыш. — Вздохнул, улыбнулся. — Вот. Видел, Дейви?
— Чего видел?
Он выдохнул те же слова:
— Оживи. Шевельнись, малыш. Видел?
Я придвинулся ближе, вгляделся. Ничего.
Стивен взял младенца в одну руку, смотрит на меня. Второй провел у меня перед глазами — раз, два, еще раз.
— Посмотри еще, — шепчет.
Я посмотрел на его руки, на лежащего в них младенца.
— Оживай, — шепчет. — Шевелись!
И вздохнул, словно от счастья.
— Смотри, Дейви, — говорит. — Смотри пристальнее. Смотри прямо в глаза духа, Дейви. Когда я скажу: «Видишь, он шевелится», ты увидишь, как он шевельнулся.
Поднял к моим глазам. Снова провел перед ними рукой.
— Ну, Дейви, — шепчет. — Видишь, он шевелится.
И тут я увидел и едва не вскрикнул от испуга, но он мне не дал. Уронил фигурку на скамью, зажал мне рот рукой.
— Никому не говори, Дейви. Пообещай мне. Прямо сейчас.
Глядя ему в глаза, я кивнул. Протянул руку, дотронулся до младенца. Холодная твердая глина — и только.
— Видел, на что мы способны? — шепчет. — Мы с тобой, Дейви. Ты должен забыть всех своих друзей и…
Тут снаружи раздались шаги, и он резко отпрянул.
— Помни! — говорит. — Никому и ничего! Ни слова!
17
В дверь сарая постучали, вошел отец О’Махони. Возвышается рядом с нами — черный костюм с единственной белой полоской на горле. Волосы отсвечивают медью. От него пахнет ладаном.
— Вот вы где, ребятки, — говорит.
— Здравствуйте, святой отец, — говорю.
— Приветствую, Дейви. Смотрю, Стивен, у тебя уже завелись друзья.
Стивен улыбнулся:
— Да, святой отец.
— Вот и отлично.
Священник провел пальцем по пыли на скамье. Поставил распятие прямо. Взял младенца.
— Среди нас теперь живет художник, Дейви. Ты когда-нибудь раньше видел такое великолепие?
— Нет, святой отец.
— То-то же. Воистину, Господь щедро наделяет некоторых талантами. Благодарение Ему! — Он перекрестился. На некоторое время задержал на мне взгляд. — У тебя все в порядке, Дейви?
— Да, святой отец. Да.