Глубокое течение
Шрифт:
Лицо Карпа помрачнело при воспоминании об этом. Но он махнул рукой: не о том нужно думать теперь. Вот уже три месяца, как внезапно оборвалась прежняя жизнь, а он все еще не может разобраться в стремительном водовороте страшных событий. Каждый день думал он об одном и том же: почему отступала наша армия? Неужто при такой жизни мы были слабее этих зеленых гаденышей? А может, в счастье забыли про опасность?
Но как жить дальше? Что делать? — мучительно думал старый пчеловод. — А что-то надо делать. Нельзя же сидеть так, сложа руки.
Там, где-то далеко на востоке, остался его сын. Где б он ни был, он сражается против
В лесу есть партизаны. Но где они, кто они такие — никто не знает. В их деревне, например, знают только одного: Женьку Лубяна. Все убедились, что это очень смелый и ловкий хлопец; уже дважды он приходил в деревню, рассказывал новости и грозился повесить старосту и полицейского; бесспорно, он делает большое дело — Карп понимал все это. Но примут ли они его? А как уйдешь от своих, на кого бросишь их? Из соседней деревни почти каждый день приходит старшая дочь и просит батьку — то сена накосить, то хлеб обмолотить, то дров напилить, то хлев перекрыть. У нее двое детей и скоро будет третий, а муж — командир, в первый же день войны ушел в армию. Опять же — как оставишь Таню? И где она взяла этого хлопчика? — подумал Карп и вышел из-под навеса, где сидел на столярном, верстаке.
Светало. Гасли в небе звезды. Карп долго смотрел на небо. Где-то в конце деревни громко запел петух. Через минуту со всех сторон полетело знакомое «ку-ка-ре-ку».
«А все-таки есть еще», — улыбнулся Карп и направился к дому.
Но на пороге сеней его встретила Таня.
— Замерзли, тата? — спросила она.
— На дворе еще тепло.
— Давайте посидим тут на завалинке. Виктор уснул. Кажется, ему стало легче.
Они сели и долго молчали… Татьяна не знала, с чего начать. Тогда отец ласково сказал:
— Ну, рассказывай… мать…
Она коротко рассказала о случившемся в лесу около Днепра.
— Вот так я и стала матерью, — усмехнулась она, окончив рассказ.
— Ну, а дальше что? — спросил отец.
Таня не поняла.
— Дальше? Дальше, у меня — сын. Я обязана воспитать его, заменить ему мать и отца.
— Да… Ты обязана воспитать его, — задумчиво повторил ее слова Карп и минуту молчал, всматриваясь в темную стену соседского дома, а потом повернулся к ней и каким-то странным голосом спросил: — А жить… жить-то как, Таня?
— Как жить? — снова не поняла девушка.
— Эх ты, — с укором махнул рукой отец. — Жизни-то нет. Жизнь у нас отняли они, вот те, — он показал рукой на запад. — Помнишь, ты ученицей читала мне про невольников? Вот и мы такие же невольники. Хуже даже… Как же ты, невольница, будешь растить его, сына своего?
Таня поняла и ужаснулась. Сама она ни разу не поддалась отчаянию и все время твердо верила, что немцев скоро разгромят. Особенно утвердилась она в этой вере, когда увидела Женьку Лубяна и услышала его горячую речь. Отчаяние отца испугало и удивило ее. Стало очень жалко его, захотелось утешить, обнадежить. И она сказала:
— Разве ж это на всю жизнь, тата? Скоро вернутся наши.
— Скоро? — спросил он взволнованно.
— А как же могут они не вернуться? Тут же отцы их, дети, жены… Как же оставят они нас… врагу?
— А чего же они отступили? Покинули чего нас так быстро? А-а?
Таня на минуту растерялась, а потом стала
— Ну, как вам объяснить, тата… Немцы напали неожиданно, И у них такая сила.
— Во-во — сила. А как одолеть эту силу? На силу нужна сила.
— А разве мало ее у нас, силы, тата! — взволнованно воскликнула Татьяна. — Да вы посмотрите только. Даже тут, у нас… в лесах — партизаны… Весь народ… Зубами глотку врагам перегрызут. Подождите только немного, пусть организуется народ… Да и наши скоро придут. Сердце мое чует это, — она поднялась.
Карп тоже встал и обнял дочь за плечи.
— Хорошее у тебя сердце, дочушка… золотое… Всему в нем есть место — и любви и ненависти. Я верю ему. Но теперь нам что делать? Не могу я сидеть и ждать. Не могу смотреть на этих катов и на разных предателей… А что делать? Вот подскажи мне — что делать? И как?
Карательный отряд Генриха Визенера возвращался обратно. Комендант был доволен: операция, он считал, прошла удачно. Отряд напал на след партизан и два дня гонялся за ними. Но они боя не приняли и ушли за Днепр. Там был другой район, другой комендант, и Визенер счел более благоразумным вернуться назад, чтобы принять против партизан суровые меры тут, на месте. Ближайшая от места взрыва эшелона деревня была сожжена, шесть заложников повешены. Визенер считал, что этих мер достаточно, чтобы партизаны в его районе больше не появлялись.
Отряд не понес никаких потерь. Да и кто осмелится вступить в бой с двумя взводами немецкой мотопехоты, вооруженной пулеметами и даже минометами?
Веселое настроение командира передалось и солдатам. Только лейтенант Редер оставался хмурым и злым.
Визенер не был злопамятным, он позвал молодого офицера к себе, выпил с ним бутылку вина, пригласил в свою машину и начал поучать:
— На начальников не сердятся, мой дорогой. Служба. Вы знаете дисциплину нашей армии. Мы побеждаем нашей дисциплиной, нашей преданностью дорогому фюреру. Да… Но я понимаю вас — и теперь, когда мы выполнили свой долг, все можно поправить. — Визенер усмехнулся. — Сейчас мы сделаем там остановку, и я позволю вам все, что пожелаете. — Он сплюнул под ноги. — Я, например, не могу, чувствую отвращение… Она красивая?
Обрадованный таким поворотом событий, опьяневший Редер развеселился и принялся рассказывать о своих приключениях, «охоте за женщинами».
Машина шла по шоссе. С двух сторон шоссе обступал могучий лес — дубы, березы, окруженные густыми зарослями орешника. Впереди шел грузовик с солдатами пулеметного взвода, за ним — машина коменданта, сзади — два других грузовика. Об опасности никто не думал. Визенер слушал Редера, смеялся над его приключениями и думал:
«В сущности он настоящий немецкий офицер…»
Вдруг Редер как-то странно всхлипнул, на полуслове оборвал свой веселый рассказ, схватился рукой за висок и, ловя ртом воздух, медленно навалился на Визенера. Из-под его ладони по щеке потекла черная струйка крови.
Визенер в ужасе оттолкнул от себя уже безжизненное тело, сполз на дно машины и спрятал голову под сиденье.
Шофер оглянулся и остановил машину.
— Вперед! Вперед! — испуганно закричал Визенер, не поднимая головы.
Машина рванулась. Позади затрещали автоматы. Шофер снова остановил машину и выскочил из нее. Тогда и Визенер спрыгнул в кювет возле шоссе.