Гнёт ее заботы

Пауэрс Тим

Он прервался лишь на мгновение и Байрон тут же этим воспользовался.
– Да кому он нужен этот Вернер?

Гондольер заложил правый крен, а затем налег на весло, толкая гондолу вперед в просвет между двух других узких суденышек.

Кроуфорд запихал в сумку Джозефины скомканную рубаху, заключающую в себе сердце Шелли и глаз Грай.
– Не потеряй это, - сказал он, протягивая ей сумку и поднимаясь.

– Вернер, - тихо сказал он, когда гондольер спрыгнул на причал и принялся набрасывать петли на причальные столбы, - установил связь между двумя видами, человечеством и нефелимами. Восемь столетий назад он пробудил нефелимов, которые к этому времени уже тысячи лет находились в спячке, хирургическим путем поместив одного из них - маленькую окаменевшую

статую - в свою брюшную полость. И теперь они двое, один помещенный внутрь другого, представляют симбиоз двух земных жизненных форм - то совмещение, которое удерживает нефелимов возрожденными и способными нападать на людей.

Он занес ногу, собираясь сойти на берег, но Джозефина поймала его за руку.
– Я иду с тобой, - сказала она.
– Посмотри на площадь - не очень-то похоже, чтобы здесь успели пролить много крови. У них нет глаза. Ее собственный стеклянный глаз уставился в небо, однако целый напряженно смотрел на Кроуфорда.

– Пока нет, - ответил ей Кроуфорд, - но они могут сделать это в любую секунду. И если… - Он прав, - прервал Байрон.
– Отправляйся обратно в Лидо и жди нас там.

– Нет, - спокойно ответила Джозефина.
– Вам без сомнения потребуется помощь, без помощи вы точноне справитесь.
– Я не собираюсь в Лидо, чтобы дожидаться того, кто не вернется.

Она вскинула руку.
– Послушай меня и будь уверен - если ты не позволишь мне пойти, клянусь, я… наполню это платье камнями и брошусь в воду посреди лагуны. Этого веса и пары фатомов [436] соленой воды должно хватить, чтобы предотвратить повторное появление любого из нас: этих двух младенцев, сердца, глаза или меня.

436

Fathoms - фатом, фадом, морская сажень (английская единица длины; = 6 футам, или 182 см).

Кроуфорд тряс головой и стонал.
– А что если они отрубят чью-нибудь голову, или еще что-нибудь случится, когда ты будешь на берегу?

– Если ты достигнешь успеха, это не будет иметь значения. А если потерпишь неудачу, я в любом случае утоплюсь.

Кроуфорд знал, она сделает это. Он покачал головой, но взял ее руку.
– И если сделать это суждено, тогда пускай все совершится быстро [437] , - сказал он.
– Снова Макбет [438] , - промолвил Байрон, когда они ступили на причал.

437

If 'twere done, 'twere well done quickly.

438

Macbeth: «If it were done when 'tis done, then 'twere well It were done quickly». Макбет: «О, если б только был конец концом. Все кончить мы тогда могли бы разом». (В. Шекспир, «Макбет», акт I, сцена 7).

Джозефина предложила гондольеру еще денег, но он замахал руками, отгоняя ее прочь, и снова перекрестился.

– Прекрасно, - ответила она.
– Спасибо. Она взяла предложенную Кроуфордом руку, и они направились вдоль причала к мостовой и неспешным прогулочным шагом побрели в сторону Пьяцца.
– Итак, - сказала она, мимоходом, словно они были туристами, решающими, где пообедать, - ты планируешь вырезать из него эту статую?

– Именно так, - сказал Кроуфорд. Он с отчаянной веселостью покачивал тростью Байрона.

– А что, если наш человеческий ребенок уже заражен этой нефелимской заразой? Как был заражен Шелли? Она проницательно на него взглянула.
– Не будет ли он или она представлять новый симбиоз?

Кроуфорд остановился. Он не подумал об этом.
– Боже.

Он потер изувеченной рукой свою лысую голову.
– Как давно ты уже… ешь землю?
– спросил он.

Она пожала плечами.
–

Может неделю? Или меньше.

– Тогда, возможно, все не так плохо. Не думаю, чтобы у этого нечеловеческого плода нашлось время вторгнуться в своего сотоварища до тех пор, пока он сам как следует не сформируется, а судя по услышанному, это вряд ли уже произошло.

Он попытался придать своему голосу убежденности, которой сам не чувствовал, и мысленно проклинал любого Бога, который мог его слышать, за то, что тот сделал предстоящее испытание не только чрезвычайно сложным и опасным, но, возможно, также и бессмысленным.
– Принимай управление, Байрон, - хрипло сказал он.

Байрон без комментариев подчинился, и Кроуфорд расслабился в кровати в Лериче, наблюдая как колонны обращенной к площади стороны Дворца Дожей проносятся справа мимо его зрения. Белые колонны дворца были так близко, что он отчетливо различал ржавые подтеки на нижних завитках Коринфских капителей [439] , и сообразил, что Байрон насколько возможно старался держаться подальше от колонн Грай.

439

Capital - капитель. Венчающая часть колонны, столба или пилястры. Верхняя, орнаментированная часть колонны или пилястра, лежащая на фусте и служащая переходом от него к архитраву. Формы и орнаментация капителей различны в разных архитектурных стилях.

Кроуфорд восстановил ощущения своего тела ровно настолько, чтобы чувствовать руку Джозефины, лежащую в его руке. «Еще один хрупкий симбиоз, - подумал он, - но возможно именно ему суждено сегодня восторжествовать».

В сотне ярдов впереди свет фонарей яркими сухими оранжевыми мазками кисти на усеянном звездами холсте ночного неба выхватывал византийские арки и шпили Базилики святого Марка, и Кроуфорд всеми силами пытался не видеть в арке главного входа разверстую каменную пасть. По широкой мозаичной мостовой [440] прогуливалось множество людей, и некоторые из них носили австрийскую военную форму, но, по крайней мере, никто из этих солдат не конвоировал заключенного, прихватив с собой на прогулку топор.

440

Площадь Сан-Марко (итал. Piazza San Marco), или площадь Святого Марка - главная площадь Венеции. В конце тринадцатого века площадь была вымощена кирпичом «в елочку».

Лица проходивших мимо людей были немного расплывчатыми, и, казалось, переливались разнообразными, часто противоречащими друг другу выражениями, так что было трудно понять, в каком направлении они смотрят.

«Явь, устремившаяся к своим непроявленным корням, - подумал Кроуфорд; - было бы интересно пожить в этом поле неопределенности. Представляю, во что могла бы вылиться, скажем, задача вовремя сварить яйцо всмятку».

Байрон в теле Кроуфорда быстро прошагал мимо Дворца, затем миновал высокие арки западного фасада базилики, поторапливая Джозефину, когда она отставала, и под широким фасадом башенных часов свернул налево, к сужающейся северной оконечности Пьяцетта.

Лицо Кроуфорда на мгновение оказалось обращенным к декоративной архитектуре над циферблатом часов, и он гадал, был ли Байрон столь же обеспокоен видом крылатого каменного льва, взирающего на них с высоты, и еще выше двух бронзовых исполинов, застывших с молотами возле большого колокола.

Едва удостоив взглядом маленькую, утопающую в темноте площадь, Байрон потащил два изнуренных тела к виднеющемуся на севере узкому входу в переулок.

Сам переулок, как заметил Кроуфорд, когда они оказались посреди него, был освещен более ярко, чем оставшаяся позади площадь; льющийся из магазинов свет скрывался в проемах арок на другой стороне, отбрасывая на обветшалые кирпичные стены тени подвешенных колбас и сыров, а огни, зажженные за открытыми окнами верхних этажей, освещали цветочные горшки и балконы, и тонкие занавески, покачивающиеся от дуновений ночного ветерка.