Гнёт ее заботы
Шрифт:
Когда несколько часов спустя они, наконец, достигли Оре, капуста завяла, но все еще держалась на голове, и Кроуфорд сомнамбулистически произносил нараспев припев песни, которую де Лож начал петь несколько часов назад. Мелодия или, быть может, взмахи руками, словно крыльями, которыми старик аккомпанировал песне, привлекли следующую за ними по пятам процессию заливающихся лаем собак. Дети попрятались по домам, а пожилые женщины в ужасе осеняли себя крестными знамениями.
Де Лож прервал свое пение лишь чтобы указать Кроуфорду, где повернуть и перед фасадом какого из зданий пятнадцатого столетия остановиться; и когда тележка дотащилась до места, и Кроуфорд наконец смог снять упряжь, он, прищурившись, осмотрелся вокруг, разглядывая крутые улочки и старинные дома, и подивился, что он здесь делает, изнуренный, лихорадочный и наряженный в капустный лист.
Они остановились возле двухэтажного каменного строения с полудюжиной окон наверху, но лишь одним узким оконцем на уровне улицы. Карнизы на добрый ярд выступали из стены, а само здание было снизу ощутимо шире, чем вверху, и Кроуфорд подумал, что это место отдавало какой-то восточной неприступностью. Из одного из верхних окон на них с испугом взирал худой, средних лет человек в старомодном напудренном парике.
– Я предпочел бы увидеть ее, Франсуа, - окликнул их мужчина.
– Я позабочусь, чтобы вдова была доставлена к тебе в кружевном платье и фате, - откликнулся де Лож на своем архаичном французском, - и чтобы Мон-Сен-Мишель [102] был ей вместо отца. Но Бризе!
– пока вот этот мой родственник не возобновит свои странствия, я не могу обойтись без гостеприимства.
102
Мон-Сен-Мишель (фр. Mont Saint Michel - гора Архангела Михаила) - небольшой скалистый островок у берегов Нормандии, на северо-западе Франции. В остров он превращается лишь во время прилива. Островок окружен песчаными отмелями и связан с материком насыпной дамбой, построенной в 1879 году. На острове расположена средневековая крепость-аббатство ордена св. Бенедикта (Бенедиктинцы).
Мужчина в окне устало кивнул.
– Всем нужна помощь на их пути. Минуту. Он исчез, и чуть погодя входная дверь отворилась.
– Входите, входите, - позвал Бризе, - клянусь Богом, вы и так уже привлекли достаточно внимания.
Закатное свечение ворвалось внутрь, затмевая свет зажженных в помещении ламп, и лишь когда дверь была снова закрыта, ряды стеллажей с гроссбухами и учетными книгами снова обрели атмосферу значительности.
Бризе привел их в личный кабинет и махнул рукой в сторону пары обитых бархатом кресел. На выцветших тканевых спинках едва различимо виднелись очертания когда-то вышитого на них Наполеоновского B, которое, судя по всему, лишь недавно было отпорото, и еще более слабо намек на fleur-de-lis [103] , которая ему предшествовала. Бризе был, похоже, столь же переменчив в своих убеждениях, как и кресло, обращаясь к своим гостям то как «citoyens», то как «monsieurs» [104] . Слава богу, хоть французский его был чистым Парижским.
103
Fleur-de-lis - геральдическая лилия (эмблема французского королевского дома, напоминающая цветок ириса или верхнюю часть скипетра).
104
Граждане (франц. citoyens). Господа (франц. monsieurs).
Кроуфорд с любопытством разглядывал этого человечка. Весь он был словно карикатура на судебного клерка: суетливый, потрепанный, заляпанный чернилами, насквозь пропахший книжными переплетами и сургучом, но он, как оказалось, представлял местную власть - и, к удивлению Кроуфорда, был готов предоставить ему паспорт.
Он открыл выдвижной ящик стола и откопал две пригоршни паспортов, а затем перетасовал их, время от времени поглядывая на Кроуфорда, словно пытаясь оценить их пригодность. Наконец: - Кем бы вы предпочли себя увидеть, ветеринаром или драпировщиком, - спросил он.
Кроуфорд улыбнулся.
– Ветеринаром.
Очень хорошо. С этого времени вы Майкл Айкмэн [105] , двадцати-двух лет отроду, уроженец Ипсвича [106] , который прибыл во Францию двенадцатого мая. Ваша семья, несомненно, о вас беспокоится. Он протянул Кроуфорду паспорт.
– А что случилось с настоящим Майклом Айкмэном?
– спросил он.
Бризе пожал плечами.
– Полагаю, его подстерегли грабители. Может быть, у него с собой было много денег… или может его просто убили за паспорт, который затем можно выгодно продать, - он позволил себе кислую улыбку, - некоторым беспринципным государственным чиновникам.
105
Ветеринар Aickman - что-то вроде нашего Айболита (англ. ache [ek] - боль).
106
Ипсвич (англ. Ipswich) - город в Англии, административный центр графства Саффолк.
– А сколько государственный чиновник хотел бы за один из них получить?
– Изрядно, - довольно отозвался Бризе, - но в вашем случае де Лож вызвался… заплатить по вашему счету.
Кроуфорд бросил взгляд на де Ложа и задумался, что же на самом деле ожидал получить взамен этот старец; но Бризе тем временем уже проставил на визе инициалы, а затем пролистал страницы, чтобы показать ему, как выглядит его новая подпись, и Кроуфорд отбросил сомнения прочь.
– Вам необходимо попрактиковать ее, пока не сможете ставить ее инстинктивно, - сказал Бризе, с ухмылкой взглянув на него, когда протягивал документ.
Кроуфорду пришло на ум, что Бризе чем-то напоминает юного Китса - не слишком сильно, так как Китс был молодым и крепким, а Бризе бесцветным и хрупким, но было что-то такое в его глазах. А затем он понял - глаза обоих имели одну и ту же болезненную яркость, словно оба они были заражены каким-то редкостным видом лихорадки.
Когда они снова оказались снаружи, де Лож хромая направился обратно к тележке.
– Нет! Обратно мы возьмем человеческий экипаж, - сказал Кроуфорд, тщательно выговаривая французские слова.
– Я заплачу. Его ноги все еще болезненно пульсировали после их сумасшедшей прогулки, и он чувствовал, как они набухают в одолженных ему туфлях.
– Не сомневаюсь, что ты можешь удовлетворить запросы кучера, но мне от тебя нужно совсем не это, - рассмеялся де Лож, не оглядываясь и даже не останавливаясь.
– Подожди, я серьезно. Мне казалось, тебе так тоже будет удобнее, вряд ли приятно трястись в этой тележке целый день - или всю ночь, в данном случае. Почему мы не можем просто… ?
Старик остановился, и, обернувшись, посмотрел на него.
– Ты смотрел на колеса?
– вопросил он на своем чудном французском.
– Почему ты думаешь, я спросил тебя, не нужны ли тебе каменные туфли?
Кроуфорд в замешательстве приблизился к тележке, склонился возле нее, плюнул на одно из колес и стер с него затвердевшую грязь. Обод колеса был усеян плоскими каменными овалами - не удивительно, что этот гротескный транспорт начал казаться таким тяжелым под конец дня. Он беспомощно оглянулся на старика.
– Твоя жена что, никогда тебе не говорила?
– еще тише спросил де Лож. Путешествие по камням нас не старит, тебя и меня. Семейная привилегия, так сказать. Я носил подбитые камнем туфли столько лет, что и сам не могу сосчитать, но возраст подкрадывался все равно, когда я одевал другие или гулял босиком для удовольствия, и теперь у меня уже не осталось для этого сил. Тем не менее, я приделал каменный наконечник к моей прогулочной трости и не забываю при каждом шаге на нее опираться. Каждый маленький шажок, ты заметил?
– Э-э… Да.
– Я дам тебе пару каменных подошв, прежде чем ты уйдешь. Носи их, слышишь? Ты легко проживешь на несколько столетий больше, лишь потому, что не отгораживаешь себяот своейжены.
– Но я неженат, по крайней мере, не женат на одном из этих… существ. Его жар внезапно сделался гораздо хуже, а дыхание стало горячим, словно пустынный ветер.
– Мог ли я? Могла ли моя жена быть одной из них?