Гнев Тиамат
Шрифт:
Завыла тревога, звук прокатился по всем уголкам Государственного Здания, но Элви не представляла, о чем та предупреждает – о начавшейся войне, или о побеге заключённого.
Она стучала кулаком в дверь Терезиных покоев, выкрикивала имя, но единственным ответом был яростный лай. Грохот планетарной защиты становился все громче, всё оглушительней. Ужасная вспышка где-то над облаками на три долгих секунды высветила заснеженный пейзаж, как в яркий полдень.
– Нужно укрыться! – крикнул Фаиз, но Элви, не слушая, пнула дверь ногой. Тогда он присоединился тоже. Казалось, что у них не выйдет. Что они будут биться над дверью вечно, и безо всякого успеха. Но вот рама подалась, дверь рухнула внутрь, а из покоев Терезы, безумно лая, выскочила собака, и бросилась куда-то в ночь.
– Давай внутрь, – выкрикнул Фаиз, но Элви уже бежала за собакой. Та неслась сквозь выпавший снег, из-под лап, словно пыль, летела ледяная крошка. Требовательный рык вёл Элви за собой. Она почти не чувствовала ног, только жжение и боль в ране, и всё же они несли её вперёд.
Пурга и отблески боя превратили сад в адский пейзаж. Она не понимала, где она, в какой стороне Государственное Здание, не могла сказать, куда направляется, знала только, что следует за отпечатками лап и разрытым снегом.
У неё должен был быть пистолет. Она же майор. И попроси она, кто-то, да выдал бы ей один. А ещё лучше было позвать Илича и службу безопасности. Но теперь уже поздно. Она не могла повернуть назад, она хотела убедиться, что тот Джеймс Холден, которого она знала, выслушает её. Услышит. И остановит свой план, пока девушка не пострадала.
С воем и лаем, собака совсем исчезла во мраке впереди. Элви думала, что оказалась слишком глупа. Слишком утомлена. Дуарте, Кортазар, война, все эти штуки из запредельного времени и пространства. Они сбили её с толку, и она упустила из виду самое важное, самое очевидное – девушку, и мужчину, задумавшего её убить.
Вся паника, весь страх и жажда погони, всё переплавилось, выкристаллизовалось, стало этим моментом, её безумной гонкой, снегом и собачьим лаем.
И голосами.
– Стой! – заорала Элви охрипшим от бега голосом. – Холден, нет!
Тропа вывела почти к забору. Туда, где высоко в темноте вздымалась гора за Государственным Зданием, превращенная метелью и тьмой в огромную серую волну. Туда, где в заснеженном овраге стоял Джеймс Холден в черной униформе охранника. С растрёпанным волосами, бледной кожей, и двумя ярко-красными пятнами на щеках, тронутых морозом.
Собака скакала и взвизгивала рядом с ним, а Холден поднял руку, словно приветствуя неожиданного друга на вечеринке с коктейлями. Но говорил не он. Голос принадлежал Терезе, ругающий собаку и призывающей её не шуметь.
– Холден, – задыхаясь, позвала Элви. Теперь, замедлив ход, она чувствовала, что весь бок ноет так, словно по нему колотят молотком.
– Холден, остановись. Не надо. Тебе не обязательно это делать.
– Что делать? – спросил Холден, и спустя мгновение, поинтересовался: – Ты в порядке?
– Отпусти её. Ты ничего не исправишь, если навредишь ей.
Холден нахмурил лоб, и на мгновение она увидела того молодого человека, с которым встретилась впервые десятилетия назад, на другой планете. Элви из последних сил цеплялась за надежду, что в глубине души он всё ещё остался тем человеком.
– Кому наврежу? – спросил он, и указал на Терезу. – Ей?
– Я знаю, что ты сделал, – сказала она, пытаясь отдышаться. – Знаю, что ты подговорил Кортазара.
– Надо идти, – сказала Тереза. Только сейчас Элви заметила, чем занималась в овраге девушка. Оказалось, она раскапывала сугроб. Рукава Холдена обледенели, а значит и он делал то же самое.
– Она просто ребёнок, Холден. Каким бы ни был твой план, ей не обязательно в нём участвовать.
– В настоящий момент скорее я участвую в её плане.
– Нам надо идти! – прикрикнула Тереза. – У нас нет на это времени. Крыска! Заткнись!
Собака завиляла хвостом, радостно игнорируя приказ. Позади послышались шаги – наконец подоспел Фаиз, спотыкаясь в снегу. На севере хрястнуло, глубоко и раскатисто. Задрожала земля, и вспышки рельсовых орудий угасли. Без грохота выстрелов, ночь казалась до странности тихой.
– Что происходит? – спросил Фаиз.
– Я убегаю, – ответила Тереза. – Собираюсь обменять ценного пленника на свою свободу, и скрыться. За нами идёт корабль, и надо успеть к точке встречи.
– Он пытался тебя убить, – сказала Элви. – Ты не можешь ему доверять!
Усталость и горечь в ответе Терезы подошли бы гораздо более взрослой женщине:
– Я никому не могу доверять.
– Нет, – сказал Холден. – Дело было совсем не в Терезе. А в тебе. Привет, Фаиз.
– Привет, Холден, – ответил Фаиз, тяжело опускаясь на колени рядом с Элви. Снежинки приземлялись на его шевелюру, и оставались там, не тая.
– Я не понимаю.
– Дело всегда было только в тебе, – пояснил Холден. – Буквально с той секунды, когда я узнал, что на «Буре» обнаружился пространственный разрыв, я делал всё, чтобы убрать Кортазара, и поставить тебя на его место.
– А вот это? – Он указал на затихшее небо. – Об этом я ничего не знаю. Я ни с кем не связывался. И со мной тоже никто.
Элви покачала головой.
– Я не понимаю.
– Я устроил тебя на эту работу. Сказал Дуарте, что ты специализируешься на изучении того, что уничтожило создателей протомолекулы. И да, это я подбил Кортазара влезть в неприятности. А потом попытался его подставить. Это был единственный способ заставить Дуарте избавиться от своего безумного учёного. И поскольку ты оказалась нужным экспертом, ты и получила это повышение по службе.
Удар, что вышиб воздух из её груди, ощущался почти физически. Предательство. Её предали. Она видела, как из-за Холдена погибли Сагаль и Тревон. Из-за него она почти потеряла ногу, чуть не потеряла мужа, и выстрадала всё остальное.
– Зачем ты так поступил со мной?
– Мне нужно было, чтобы у руля оказался кто-нибудь нормальный и рассудительный, прежде чем Дуарте совершит что-то настолько глупое, что нельзя будет отыграть назад.
Он поднял руки, и позволил им безвольно упасть. Жест бессилия.