Год дурака

Литтмегалина

— Когда вчера он зашел попросить черного перца горошком, я открыла дверь с маской из голубой глины на лице, да еще и в шортах для похудения.

— Значит, действительно не заинтересовалась… ну и как шорты для похудения?

— С ними, кажется, у меня не больше перспектив, чем с соседом. Деньги на ветер, — вздохнула я.

— Ладно, допивай и пойдем. Я замоталась сегодня. И мечтаю снять эти туфли.

Я была рада, что мы ушли от скользкой темы. Обсуждение Эрика в сексуальном контексте меня очень смущало. Он виделся мне кем-то вроде старшеклассника, на фоне которого я смотрелась побитой жизнью учительницей средних лет. Какая-то ментальная педофилия, бр-р.

Не успела я вернуться домой, как объект пристального внимания двух старых похотливых теток явился собственной персоной.

— Привет. Что у нас на ужин?

— Ничего… А в чем дело? — на самом деле я не очень удивилась его появлению. Эрик был из тех, кому не стоит давать палец, если вы намерены сберечь руку. После того, как он спас меня от некой сверхагрессивной старушки, он стал частым и незваным гостем в моей квартире, то и дело вдруг появляясь под различными предлогами. По правде, мне уже начинало не хватать моего уединения.

Ничтоже сумняшеся, Эрик ввалился в мою кухню и заозирался в поисках чего-нибудь съедобного.

— У тебя есть мука? Если ты сделаешь тесто, я могу напечь оладьи. Ты любишь оладьи? Деструктор обожает.

— Вы что, у меня будете ужинать?

— Да, — Эрик снял крышку с заварочного чайника и заглянул внутрь.

— А в чем, собственно, дело? — происходящее все больше напоминало рейдерский захват, и я уперлась руками в бока.

— У меня на кухне Robotron CM 1910! — Эрик улыбнулся широчайшей, сияющей улыбкой, глядя мне в глаза с таким выражением, будто только что сообщил, что Дед Мороз реально существует. — Много-много Роботронов! Один мой приятель работает в университете и, представляешь, нашел это чудо в подвале, куда их свалили словно какой-то хлам! Чудовищно!

— Кто… что такое вообще этот «Роботрон»?

— Компьютер 86 года выпуска! Х86 совместимость! Мощность 600 ватт! Шикарный монохромный черно-зеленый монитор! Прелесть! Одиннадцать штук! Из них четыре работают!

— Здорово, — вяло согласилась я. — Но у тебя же есть компьютер. Цветной.

— Это другое, — Эрик раскрыл навесной шкафчик и с удовлетворенным видом извлек пакет муки.

— И что ты намерен с ними делать? Так и оставишь на кухне? — если откровенно, волновалась я не за кухню Эрика, а за свою собственную.

— Буду чинить. А потом… не знаю. Но я согласен отдать их только в добрые руки.

— Если они такие старые, не проще ли их выбросить?

У Эрика отвисла челюсть.

— А «Мону Лизу» тоже выбросить? Потому что старая? Это же история!

— Ладно, ладно, — сдалась я и полезла на верхнюю полку за миксером.

Когда дело не касалось компьютеров, Эрик был сносным собеседником. Я рассказала ему про беседу с Ириной, и Эрик рассмеялся, сказав, что эта чокнутая, должно быть, здорово развлекает наш офис. «По меньшей мере у вас всегда есть тема для разговоров за обедом». Я не могла воспринимать ситуацию столь же позитивно и еще раз порадовалась, что завтра суббота. Болтая, мы как-то незаметно совместными усилиями напекли целую гору оладьев, и я попрощалась со своей талией до маловероятных времен, когда смогу продемонстрировать чудеса самоограничения. В битве с пищевыми соблазнами я всегда проигрывала. Если еда есть, ее съедаешь. Это неизбежно.

— А где Игорек? — я категорически отказывалась вслух называть его Деструктором.

— Смотрит фильм.

— Я позову его, — после того инцидента с курением меня не оставляло ощущение, что сын Эрика меня недолюбливает.

Скрестив на груди руки, Деструктор сидел на диване и с мрачным видом смотрел в монитор (квартира Эрика была загромождена техникой, но обычного телевизора в ней не водилось). Я тоже бросила взгляд: человек в страшной маске смачно кромсал блондинку ножом.

— Ужин готов.

— Угу, — Деструктор не тратил слов понапрасну.

В дверном проеме я столкнулась с неожиданно возникшим Эриком.

— Ты посмотрела моих красавцев? Нет?! Пойдем, покажу!

Вся кухня была заставлена старыми пожелтевшими от времени компьютерами и, действительно, тут даже стакан воды можно было налить только с риском для жизни. Эрик поднял громоздкий системный блок и нежно прижал его к сердцу.

— А вот этот мой самый любимый!

Я притворилась, что не видела. И Диане еще подумалось, что я могла им заинтересоваться… да на этого парня не западет ни одна женщина в мире!

Уже на собственной кухне (Деструктор все еще «шел») я высказалась:

— Не думаю, что ребенку стоит смотреть такие жестокие фильмы.

— Какие жестокие? Это же старый добрый «Крик».

— Все равно, — я поджала губы. — Все эти сцены насилия могут плохо отразиться на его психике.

— Чтобы повлиять на психику этого ребенка, нужен как минимум Чикатило.

Подошедший Деструктор и глазом не моргнул.

— Не рановато ли было просвещать его насчет Чикатило? — осведомилась я.

— А как тогда объяснить ему, почему нельзя уходить с незнакомыми дяденьками?

Я вздохнула, принимаясь за очередной оладушек. Какая разница, худая я или толстая, меня все равно никто не любит. Подошедший Деструктор быстро покидал еду в рот и, сухо поблагодарив, отбыл.

— Что это с ним?

— Не обращай внимания. Современные дети такие акселераты, что у них уже в семь переходный возраст.

— Не знаю, — усомнилась я. — Он как будто злится на меня за что-то.

— С чего бы ему на тебя злиться? Только не вздумай задабривать его шоколадками и сюсюкать над ним. Он потеряет к тебе всякое уважение.

— Чтобы я не потеряла к тебе всякое уважение, выкинул бы ты эти джинсы. На них дырки.

— Это вентиляция.

— И бахрома на штанинах.

— Это дизайн.

— Перестань бросаться умными словечками. Это просто очень старые джинсы.

— Это винтаж.

Я махнула на него рукой.

Ближе к полуночи, когда я уже приняла душ и сидела на диване в халате, с тюрбаном из полотенца на голове и с пропитанными борным спиртом ватками в ушах (после дня на телефоне мои бедные ушки безбожно болели), Эрик опять притащился и сел смотреть со мной «Доктора Хауса». Моя квартира уже начинала напоминать квартиру Моники из «Друзей», куда вечно кто-нибудь вваливался. Сил говорить уже не было, и мы просто сидели в молчании, пока я не отрубилась, не дотерпев до конца серии.