Годы и дни Мадраса
Шрифт:
Католическая церковь оплетает своими сетями город. Она разбрасывает их далеко, захватывая окраины и глухие районы.
Узкая улица утопает в полумраке, тускло горят редкие фонари. Где-то за обшарпанными домами и глинобитными хижинами шумит океанский прибой. На порогах домов и перед хижинами сидят усталые люди, тихо переговариваясь между собой. Но вот в конце улицы раздается дробь барабанов и нестройное пение. Обитатели улицы поднимают головы, с любопытством прислушиваются к необычным звукам. Потом один за другим они плетутся в конец улицы. Здесь несколько молодых людей бьют в бубен и барабан и поют какую-то бодрую и веселую песню. В центре этой странной команды я замечаю толстого седого патера с Библией под мышкой. Ритмы барабана и пение собирают вокруг патера все больше и больше народа. Один из молодых людей делает знак музыкантам и выступает вперед. Теперь барабан и бубен спокойно лежат на земле.
— Братья и сестры! — начинает человек на тамильском языке.
Люди внимательно слушают. Веселая песня и звон бубна еще звучат в их ушах. Переход к проповеди несколько неожидан, но никто не расходится. Они ждут музыки и песен. В серых, трудных буднях этой улицы так мало того и другого, и католические проповедники хорошо это знают. Поэтому так весело звучат их гимны-песни и зазывно бьют барабаны. Молодого человека через несколько минут сменяет толстый патер. Он разворачивает Библию и начинает главную проповедь. Кое-кто уходит, махнув рукой, но большинство остается. Их терпение вознаграждается в конце проповеди еще несколькими песнями с бодрым припевом «Аллилуйя, аллилуйя» в ритме твиста. Такие бродячие команды христианских проповедников можно встретить вечером в любом уголке города: и в фешенебельных кварталах, и в поселках рыбаков, и в трущобах. Твист с вариациями «аллилуйя» обещает безгрешную и веселую жизнь под сенью христианских миссий…
Город Павлина
Квартал за кварталом шагают дома с черепичными и плоскими крышами от берега океана и останавливаются у Тейнампета и переулков, ведущих к главной улице — Маунт Роуд. Это самая древняя часть Мадраса — Майлапур. «Майлапур» значит «город Павлина». Майлапур существовал еще тогда, когда не было Мадраса и в помине, а предки Фрэнсиса Дея и Роберта Клайва жили в пещерах и одевались в шкуры убитых ими зверей. Прошло много веков, прежде чем появились Британия и Ост-Индская компания. И каждый из этих веков оставил свой след на древних улицах Майлапура. Возникали и развивались дравидийские империи. Один культ сменялся другим. Приходили и уходили завоеватели. А древний город продолжает жить. Теперь он не так велик, как прежде. Время и океан поглотили значительную его часть. Еще лет двести-сто назад в ясную тихую погоду поднимались над океанской гладью причудливые гопурамы храмов и остроконечные пагоды. Но со временем и они ушли под воду. Сейчас Майлапур — один из центральных районов Мадраса. Но до сих пор он хранит строгую планировку древних дравидийских городов, старинную резьбу на дверях его внутренних дворов, каменные статуи богов далеких предков. Причудливый, — покрытый каменной скульптурой гопурам храма Капалисварар высится над крышами соседних кварталов. Храм посвящен богу Шиве. Майлапур — один из центров дравидийского шиваизма.
У подножия храма в тени деревьев сидят нищие. Едва прикрытые разноцветными лохмотьями женщины набрасываются на прохожих и клянчат бакшиш. Вы входите внутрь. Здесь неверный свет дипаков выхватывает из полумрака каменные и деревянные изображения индусских богов. Курятся благовонные палочки, бесшумно двигаются обнаженные до пояса жрецы. У алтаря, посвященного великому тамильскому мудрецу Тируваллувару[1], несколько человек нараспев читают священные веды. Звуки древнего языка плывут в воздухе, насыщенном благовониями, и исчезают, как будто растворяются в синих струйках ароматного дыма.
Приятно выйти вновь на улицу, залитую ярким тропическим солнцем. Храм отражается в воде «священного» водоема, по берегам которого растут кокосовые пальмы. На ступеньках, спускающихся к водоему, сушат свое платье принявшие ванну в «священных» водах. Здесь с восходом солнца совершают пуджу сотни горожан. Каждый день первые лучи солнца освещают покорно склоненные головы молящихся… Неподалеку от храма в тени большого баньяна можно увидеть несколько грубо вытесанных из черного камня фигур. «Эти божества, — говорит мой гид, — помогают женщинам излечиваться от бесплодия». У камней на корточках сидят несколько женщин. Из боковой улочки, примыкающей к храму, внезапно раздаются звуки барабана и пение. Затем появляется весьма странная процессия. Впереди шествия идут музыканты и бьют в барабаны и литавры, вслед за ними несут человека, сидящего под балдахином. Несколько пляшущих мужчин замыкают процессию. Поза и лицо сидящего неестественны. Как выясняется, процессия — похоронная, а человек под балдахином — покойник. С первого взгляда кажется, что время остановилось на этих узких улицах около храма и люди живут и думают так, как тысячи лет назад. Но это только с первого взгляда…
Древность и современность, слитые воедино, образовали ту странную и своеобразную атмосферу, которой живет до сих пор город Павлина. Когда началась его история? Трудно сказать. О нем знали еще до нашей эры. Во II веке о нем писал римский историк Птолемей, называя его Малли-арфа. Во времена Птолемея сюда, в богатый и процветающий порт, заходили римские
Этот же ветер надувал паруса португальских каравелл, которые появились под стенами города много веков спустя. Так рядом с Майлапуром возникло португальское селение Сен-Томе. Две разные культуры, две различные религии соседствовали бок о бок. Это было недоброе соседство для Майлапура. Постепенно португальцы свели его на положение Черного города при Сен-Томе. Времена процветающего порта и имперской пышности Палла-вов безвозвратно ушли в прошлое. Майлапур оказался в центре феодальной усобицы и войн. На протяжении XVII–XVIII веков город переходил из рук в руки. Его брала армия султана Голконды, завоевывали французы, грабили голландцы. Его отдавали в аренду компрадору Кази Виранне, им пользовался индусский раджа Пунамалли, его продавали португальцам. И наконец, наваб Карнатика подарил Майлапур Ост-Индской компании. Все эти превратности судьбы могли уничтожить любой другой город, только не Майлапур. В храмах продолжали поклоняться четырехрукому Шиве, темнокожие люди впрягались в колесницу Джагапиатха, а священные слоны, помахивая раскрашенными хоботами, шествовали за пышными процессиями, гибкие храмовые танцовщицы гремели браслетами, вторя ритмам табла, надменные лица «дваждырожденных» хранили непроницаемость. Индусские свами в своих обителях исправно читали священные веды, храмовые нищие протягивали прохожим плошки, сделанные из скорлупы кокосового ореха. В жарком предгрозье тропических ночей пылали погребальные костры по берегам рек и водоемов. Отверженные парии, неприкасаемые призрачными тенями скользили по окраинам города, боясь приблизиться к храмам или брахманским кварталам. Дваждырожденные строго блюли древние традиции. Они продолжают это делать и сейчас.
Дваждырожденные на ступенях храма
Центр Майлапура и его прихрамовые районы занимают кварталы, заселенные брахманами. Это замкнутый мир, куда «чужих» пускают весьма неохотно. Семьи тамильских брахманов тесно связаны друг с другом кастовыми обычаями, священными ведами, сознанием своей избранности и превосходства над остальным человечеством. Жизнь ортодоксального брахмана надежно скрыта стенами его дома. Налет «таинственности» этой жизни копился веками. Избранная богом каста дваждырожденных продолжает быть хранительницей тайных древних знаний. Только им доступен смысл вед и упанишад, только они владеют секретом мертвого санскрита, только они допущены к богам. Так думают дваждырожденные и те, кто еще верит в их избранность. Но жизнь нельзя остановить даже в четырех стенах брахманского дома. За такие попытки она мстит. Она превращает древние знания в окостеневшие догмы, подменяет их культом, суть которого утрачена потомками, превращает хранителей знаний в попугаев, бессмысленно повторяющих фразы древних священных книг.
Жречество — теперь не единственное занятие брахманов. Среди майлапурских брахманов вы найдете бизнесменов, учителей, преподавателей университета, политических деятелей, врачей. Английские власти в Мадрасе в свое время опирались на брахманов. В пику другим кастам этой предоставили возможность получать образование, занимать посты в государственном аппарате, участвовать в предпринимательстве. Мадрасские брахманы являются сейчас наиболее образованной и обеспеченной группой населения. И поэтому так сильны в городе антибрахманские настроения. Дваждырожденным не могут простить ни их надменности, ни кичливости, ни хорошо оплачиваемых мест, ни удачливости в делах.
…Люди, которых вы встречаете на каждом углу города Павлина, кажется, пришли из прошлого. На них белоснежные дхоти, по обнаженным торсам тянутся священные шнуры дваждырожденных. Лбы тщательно выбриты и разукрашены странными знаками. У одних — три белых параллельных полосы. Обладатели их поклоняются богу Шиве. У других — трезубец. Это вишнуиты. Их длинные волосы стянуты сзади в узел или косичку. Люди медленно идут по улице, неся себя с осторожностью и достоинством. Косички, разрисованные лбы и шнуры — это древние реликвии, которые скрывают нередко вполне обычных и современных людей. Среди них вы можете встретить чиновника и владельца механической мастерской, физика и ботаника, садовника и просто рабочего. Но они все-таки брахманы. И это всегда надо иметь в виду.