Годы и дни Мадраса
Шрифт:
Каждое воскресенье звонят
колокола католических церквей
Мадраса
Католическая церковь в Мадрасе — самая сильная. Почти пять веков осмотрительно и настойчиво она вгрызалась в почву города. Теперь ее корни глубоко ушли в нее. Западная часть Майлапура по-прежнему остается католической цитаделью. Белые длинные рясы священников, монахов и монахинь — привычное зрелище на улицах Мадраса. Их можно увидеть на шумных рынках, в деловых кварталах, на грязных окраинных улицах, на берегу океана. Десятки тысяч прихожан заполняют католические
Орденские монахи не довольствуются только школами. Они учреждают колледжи, проникая и в область высшего образования. Иезуиты в 1925 году основали мужской колледж имени Игнатия Лойолы, францисканцы в 1947 году учредили женский колледж «Стелла мэрис» — «Звезда моря». Эти успехи католиков в значительной мере обязаны жесткой организации своей церкви, беспрекословной дисциплине монашеских орденов, умению патеров изучать души и наклонности паствы.
Всего этого не было у протестантов. И хотя англиканская церковь принадлежала господствующей нации, ее позиции оказались намного слабее, чем католиков.
Первые протестантские капелланы, оказавшиеся на службе Компании, мало походили на осторожных и въедливых патеров из Сен-Томе. Они не спасали свои души обращением «язычников» в христианскую веру. Очевидно, потому, что «спасать» было нечего. Это был отпетый народ, полупираты, полуразбойники, устраивавшие пьяные кутежи в таверне «Черный Джо». Нередко они плавали на пиратских кораблях, участвуя в грабеже и контрабанде. Оттуда они попадали на ост-индские фрегаты, а потом оседали в форту. Часто капелланы бродили по стране от одной фактории к другой в поисках случайной наживы и развлечений. Они читали Библию по слогам, путали апостолов и забывали в нужные моменты молитвы креститься. Их грубые сильные руки, привыкшие к рукояти шпаги или пистолета, мало походили на изнеженные, благословляющие руки духовных пастырей. Капелланы пьянствовали и сквернословили, как солдаты и матросы. И так же как они, святые отцы валялись хмельные в пыли уличек Черного города, не вызывая своим растерзанным видом чувств почтения или уважения у местного населения. Так же как и другие обитатели форта, капелланы толклись у Морских ворот, занимаясь торговыми сделками и спекуляцией. Они уходили вместе с шайками беглых разбойников в далекие походы. И так же как и они, грабили прохожих, попутные деревни и убивали мелких раджей.
Среди появлявшихся в Англии набобов были и капелланы, составившие огромные состояния на обмане и грабеже «ближних». Обитатели Белого города долго помнили Джона Митчела, капеллана Ост-Индской компании, который затмил своими похождениями даже королевских офицеров. Митчел сбежал из Англии, так как ему грозила долговая тюрьма. Капеллан очень любил карты, и настал день, когда пришлось расплачиваться. Расплачиваться было нечем. Выручил знакомый капитан, который устроил капеллана в трюме корабля, отплывавшего к мысу Доброй Надежды. В одном из портов капеллан исчез, не сказав даже «спасибо» своему благодетелю. Несколько лет «святой отец» носился по Индийскому океану на пиратском корабле и орудовал абордажными крючьями более искусно, нежели крестом. Правда, он исправно отпевал своих сотоварищей, погибших в морских сражениях. Однако страсть к картам и здесь сыграла злую шутку со «святым отцом». Он упорно не желал платить долгов. Это не нравилось даже пиратам. Однажды ночью они высадили его на пустынном берегу. Место высадки оказалось недалеко от форта. Так Джон Митчел появился в Мадрасе и стал капелланом Ост-Индской компании. Пиратские наклонности не оставили Митчела и в форту. Он сразу сообразил, что здесь он может «развернуться».
Другие «святые отцы» тоже «разворачивались», и каждый по-своему. Один торговал, другой пьянствовал, третий грабил, четвертый тиранил своих слуг. Один из капелланов, придя домой пьяным, увидел своего темнокожего слугу. Цвет кожи слуги вызвал раздражение хозяина. Он набросился на парня с кулаками и столкнул его с террасы. Раненый слуга пролежал без помощи всю ночь. Через два дня он умер. Губернатор сделал лишь строгое внушение убийце. Ост-Индскую компанию вполне устраивали такие служители бога. В октябре 1680
Долгое время Компания довольствовалась католическими патерами, протестантскими миссионерами из Германии и буйными английскими капелланами. Миссионеры из Англии были нежелательным элементом в форту. Многие из них были связаны с конкурирующими с Компанией свободными купцами. Несколько раз англиканская церковь пыталась заслать своих людей в Мадрас, но безуспешно. Ост-Индские капитаны не брали на борт английских миссионеров. Лондонское миссионерское общество находилось в состоянии «холодной войны» с фортом. В 1804 году миссионеров, направлявшихся в Индию, капитан оставил у причала мокнуть под осенним дождем на потеху лондонским зевакам. А корабль в это время выходил из устья Темзы. Тогда хитрые миссионеры отправились в Копенгаген и там устроились на датский корабль, отплывавший в Мадрас. Они неожиданно появились в форту, приведя в полное замешательство губернатора и капитана, оставившего их у причалов лондонского порта. Со смиренно-постным выражением лиц они предстали перед губернатором.
— Вон! — прорычал губернатор. — Вас сюда никто не звал!
Миссионеры, подхватив длинные сутаны, засеменили к выходу. Однако корабля в ближайшем будущем не ожидалось, и слуги божьи были оставлены в форту. Но проповедовать им разрешили только среди европейцев и англо-индийцев.
Ост-Индская компания явно недооценивала отечественную церковь. Только в 1813 году англиканские миссионеры получили легальный доступ в Мадрас. В городе стали строить протестантские церкви. Они появились в Вепери, Эгморе, Джорджтауне, Перамбуре. Открылись миссионерские школы. Только с паствой дело обстояло плохо. Миссионеры наспех крестили людей, попавших к ним в зависимость. Они заманивали в школы детей и обращали их в христианскую веру. Они не разбирались в особенностях кастовой системы и насильно обращали брахманов. Индусские жрецы в храмах призывали бороться с нашествием протестантских миссионеров. Кварталы Черного города охватило волнение. Некоторым миссионерам пришлось спешно убираться восвояси. Католические патеры ревниво следили за своими коллегами-протестантами и старались им мешать на каждом шагу. Впрочем, на это католики тратили немного усилий. Английские миссионеры не знали страны, в которой работали. Они не давали себе труда изучить обычаи и язык местного населения. Если они встречали сопротивление «язычников», то прибегали нередко к грубой силе, призывая на помощь колониальную полицию. Все эти методы мало способствовали укреплению англиканской церкви. Поэтому в городе в два раза меньше протестантов, чем католиков.
Теперь для миссионеров обеих мастей наступили трудные времена. Их не поддерживает ни государство, ни полиция. Неприкасаемые получили гражданские права и не стремятся к равенству под эгидой христианского бога. Несколько лет назад католики и протестанты влились в одну южноиндийскую церковь. И те и другие понимают, что нужны объединенные усилия в борьбе за человеческие души. Однако эти усилия год от года становятся все слабее.
…Длинная лестница с выщербленными ступенями ведет куда-то вверх. Снизу она кажется бесконечной, упирающейся в яркую голубизну неба. «Раз, два, три…» — начинаю считать, но потом сбиваюсь и медленно поднимаюсь вверх. Все выше и выше. И наконец я различаю церковный шпиль, вырастающий за очередным лестничным маршем. Это церковь девы Надежды на горе святого Фомы. Рядом серые прямоугольные стены францисканского монастыря. Я вхожу в приземистое длинное здание церкви. Здесь прохладно, царит полумрак и пахнет чем-то приторным. Над алтарем деревянное распятие, рядом кафедра для проповедника. Со стен смотрят потемневшие от времени лики святых. Церковь очень старая. Ее построили в 1523 году. Когда глаза привыкают к полумраку, я замечаю перед распятием каменный крест. Тот самый крест, который соорудил Фома Неверный. Крест с чудодейственной силой. Я иду по каменным плитам, и звук шагов гулко отдается в пустом помещении. Никого.
— Есть здесь кто-нибудь? — спрашиваю я.
Никто не отзывается. Я выхожу через боковую дверь и останавливаюсь у ворот монастыря. Ворота прочно заперты. Вдруг я замечаю кнопку электрического звонка. Нажимаю. Где-то серебряной трелью отзывается колокольчик. Я жду долго. Наконец открывается узкое окошечко в воротах, и два сверлящих черных глаза впиваются в меня. Потом глаза исчезают и где-то сбоку в стене открывается калитка. Смуглая монахиня в черной сутане и такой же туго затянутой косынке выходит из калитки.
— Здравствуйте, — говорю я.
Монахиня наклоняет голову.
— Мне бы хотелось посмотреть церковь.
— Идемте.
Позвякивая ключами, она шаркающей походкой направляется к церкви. Здесь она становится более разговорчивой. Как заправский экскурсовод, она показывает мне церковь. Подводит и к каменному кресту.
— Это крест святого Фомы, — начинает она. — Он обладает чудодейственной силой.
— И сейчас тоже? — интересуюсь я.
— Нет, в последние два века он не проявлял себя. Но все равно к нему ходят многие на поклонение.