Годы и дни Мадраса
Шрифт:
Когда я приехала в Мадрас, Калакшетру перевели из тесных помещений Адьяра в загородный район Тируванмиюра. Среди зарослей кокосовых пальм и бананов раскинулся целый городок. Но он еще не был закончен. Достраивалось легкое современное здание театра, закладывались новые общежития для студентов, устанавливались последние стеллажи огромной библиотеки, расчищалась от строительного мусора площадка перед отделом публикаций. Танцевальные классы разместились в просторных хижинах, крытых пальмовыми листьями. Утром и вечером там шли занятия. Доносились глухие удары табла, босые ноги будущих мастеров бхаратнатьям стучали по земляному полу. Весь образ жизни в Калакшетре прост и традиционен. В последнее время Академия искусств значительно расширила штат своих преподавателей. Здесь работают известные артисты и композиторы: Варадачарья, Васудевачарья, Т. К. Чанду Наникар. При Калакшетре существует концертная труппа профессиональных актеров,
Большую часть дня она проводит в Калакшетре. Присутствует на занятиях, ведет уроки, читает лекции, проводит репетиции. Ее можно увидеть в самых неожиданных местах нового городка. Когда эта седоволосая женщина проходит по дорожкам Калакшетры, все встречающие ее складывают руки в почтительном пранаме. Не потому, что перед ними глава Академии искусств. Они приветствуют большую актрису, человека, который пожертвовал во имя искусства своей кастой и положением в обществе. Но взамен она получила много больше — признание и благодарность своей страны.
Женский христианский колледж
— Войдите! — отзываюсь я на робкий стук.
Дверь открывается, и на пороге возникает фигура человека. Он одет в униформу цвета хаки. На лице, еще по-мальчишески округлом, застенчивая улыбка, а широко расставленные глаза смотрят чуть удивленно и тревожно. Я поднимаюсь с пола, где разбирала свои только что привезенные книги. Сегодня утром я переехала в небольшой коттедж Женского христианского колледжа.
— Простите, — говорит вошедший, — меня зовут Самуэл, я работаю сторожем в этом колледже. Я христианин, но слышал, что вы не верите в бога. Это так?
— Так, — улыбаюсь я.
Самуэл растерянно топчется на пороге. Потом прижимает руки к груди и умоляюще произносит:
— Мадам, пожалуйста, верьте в бога!
«Мадам» не знает, что сказать. Ей немного смешно, но этот искренний порыв трогает.
— Хорошо, Самуэл, — соглашаюсь я, — может быть, завтра получится, но сегодня нет.
— Тогда до завтра, — серьезно говорит Самуэл и, шаркая босыми ногами по каменным плитам, спускается с веранды.
«Вот так проблема», — думаю я, снова садясь рядом с грудой неразобранных книг. Мне уже кажется, что я совершила ошибку, согласившись поселиться в этом колледже. А что если они все по очереди каждый день будут обращать меня в христианство? Но уезжать отсюда не хочется. Здесь очень уютно. Домик стоит в глубине огромного сада, и только щебетание птиц нарушает тишину. Я устала от шумных отелей и согласилась сразу, когда администратор университета предложил мне этот коттедж. Отсюда до университета, где я преподавала было совсем недалеко.
На следующий день Самуэл вновь появился на веранде коттеджа.
— Доброе утро, мадам, — вежливо сказал Самуэл. — Ну, как?
— Что «как»? — не сразу поняла я.
— Вы помните, я был у вас вчера и вы обещали…
— Ах, это насчет бога? — спохватываюсь я.
— Ну да, — подтверждает Самуэл, — насчет бога.
— Знаешь, — говорю ему я. — Сегодня еще нет, но вот через неделю может быть.
— Но вы ведь обещали сегодня, — обижается Самуэл.
— Сегодня ничего не получилось, — развожу я руками.
— Хорошо, — покоряется Самуэл. — Я приду через неделю.
И через неделю я, естественно, ничем порадовать Самуэла не могла. Он уже перестал обижаться и только каждый раз, когда видел меня, подавленно вздыхал.
Женский христианский колледж, одно из привилегированных учебных заведений Мадраса, был основан в 1915 году миссионерскими обществами трех стран — Англии, Канады и США. И хотя колледж сейчас присоединен к университету и официально признан правительством, печать исключительности и самостоятельности продолжает лежать на нем. Его учебные здания, общежития, лаборатории, библиотека, столовая, часовня и квартиры для преподавателей разместились в хорошо ухоженном саду, обнесенном невысокой каменной стеной. У железных ворот колледжа стоит бесстрастный маленький гуркха с тяжелым кукри на широком ремне. Это страж колледжа и его основная надежда. От ворот к главному зданию ведет широкая, посыпанная коралловым песком дорога. В главном здании находятся канцелярия колледжа, библиотека, зал для отдыха преподавателей и кабинет декана. Декан, мисс Мукерджи, женщина средних лет с жесткими чертами лица и елейной улыбкой, — полновластный хозяин колледжа и его духовный наставник. Ее белое сари мелькает по всей территории: то в столовой, то в общежитиях, то в учебных корпусах. Колледж считается одним из лучших женских учебных заведений Мадраса, и поэтому сюда поступают не только индийские христиане, но и индусы, мусульмане и парсы. Колледж дорогой, и детей неимущих родителей здесь мало. Когда кончаются занятия, перед главным
Часть студенток, а их около двухсот, никуда не уезжают после занятий. Они живут здесь же, в общежитиях. При каждом общежитии есть своя дама-смотрительница из числа преподавателей. Эти дамы-смотрительницы наблюдают за нравственностью своих подопечных. Никто не может покинуть территорию колледжа без их разрешения. Разрешение для посещения города могут дать только группе девушек, но никогда — одной. Студентки, отправившиеся в кино или в гости к родственникам, держатся пугливой стайкой, осторожно обходят прохожих, ожидая от каждого встречного мужчины какого-нибудь подвоха или недостойного поступка. Мужчин в колледж дальше главного здания, где находится оффис, не пускают. Даже если они родственники. Хотите видеть свою знакомую или родственницу, дайте Самуэлу свою визитную карточку. С этой карточкой Самуэл отправится в общежитие и приведет вам ту, которую нужно видеть. Вы сядете с ней в приемном зале и будете вести чинную беседу. А в это время в зале окажутся срочные дела у декана, у дамы-смотрительницы, у парочки-другой преподавателей и v нескольких любопытных подруг. Студенток тщательно оберегают до замужества от всякого «случайного» мужского общества. Преподаватели, особенно молодые, тоже, как правило, боятся этого общества. Все они в основном «мисс». Студентки их так и называют — «мисс», не считая нужным при этом упоминать имя или фамилию. «Да, мисс, — говорят они. — Нет, мисс. Хорошо, мисс».
Так же как и их студентки, они неохотно без сопровождения покидают территорию колледжа. Пойти в кино — для них проблема. Надо набрать не менее пяти человек, чтобы обеспечить себе безопасность за стенами колледжа. И хотя никому из них ничего там не грозит, каждый раз визит в «тот мир» расценивается как подвиг. О нем потом говорят целую неделю. Все эти женщины, старые и молодые, годами живут в искусственной атмосфере изоляции, лишены обычного человеческого общества и давно надоели друг другу. Они развлекаются тем, что плетут мелкие интриги, образуют враждебные партии, наушничают друг на друга царствующей мисс Мукерджи. Лишь немногие стоят в стороне от «придворной» жизни. Но им это не прощают. Почти все преподавательницы — христианки. Они обучают студенток вполне современным предметам: истории и математике, философии и физике, химии и зоологии, английскому языку и ботанике. Но преподавание для них — только служба. Духовный их мир определяется другими категориями. И это в первую очередь религия. Христианство вырвало их из родной почвы, но не приобщило к своему миру. Никто из них как следует не знает культуры и традиций своего народа, и о Европе, откуда к ним пришло христианство, они имеют весьма смутное представление. Это противоречивое положение помимо их воли порождает острый душевный кризис, заставляет их искать «утешения» в религии, формирует из них нередко экзальтированных фанатичек. Их фанатизм часто принимает абсурдные формы. Преподавательница философии с маленькой головой и большим ртом чем-то неуловимо напоминала мне змею. Несколько раз я ловила на себе ее холодный, ненавидящий взгляд. Однажды я попыталась с ней заговорить, но она, посмотрев сквозь меня, ничего не ответила и прошла мимо.
— Вики, — спросила я преподавательницу физики, — почему она такая странная?
— Кто? — не поняла сразу Виктория.
— Та, что преподает философию.
— А, Змея? Да? — засмеялась Вики. — Ты, конечно, с ней пыталась разговаривать?
— Пыталась.
— Что она прошипела тебе в ответ?
— В том-то и дело, что ничего.
— И не удивляйся. Эта мисс всех ненавидит. А тебя она, наверно, не считает за человека. Ну кто ты, с ее точки зрения? — Виктория взяла меня доверительно за руку. — Нехристь — раз, коммунист — два, русская — три. Я думаю, у тебя набралось достаточно грехов.
Я кивнула.
— Ну так вот, — продолжала физик, — ты знаешь, что скоро будет конец света?
— Нет, не знаю.
— Фу, как не стыдно! — глаза Виктории смеялись. — Весь колледж уже об этом знает. Студенты третий день наводят чистоту в общежитии. А эта… — Виктория запнулась, — тоже готовит себя к концу света и не хочет иметь дела с грешниками. Поняла?
— С трудом, — ответила я и пошла к себе в коттедж ждать конца света.
До вечера он почему-то не наступил, и я, воспользовавшись краткой передышкой перед светопреставлением, вышла в сад подышать свежим воздухом. За густой порослью кустов я услышала приглушенные голоса.