Golden Age
Шрифт:
– Я… – тихо подала голос Люси. Питер скрестил на груди руки, сурово глядя на нее сверху вниз, из-за чего девочка чувствовала себя совсем малышкой. Да и как иначе ее воспринимать после такой выходки? Хотела показать себя взрослой, а сделала только хуже. Королева поняла, что не может найти подходящих слов для выражения своих чувств, и замолчала. Ее попытка объясниться окончилась ничем.
– Ты хотела стать воином. Сражаться рядом с нами, - процедил Питер, с трудом сдерживая себя. – Однако забыла о главном правиле: дисциплина. Я главнокомандующий этой армией. Я должен знать обо всем, что происходит в моем войске, и тем более о его составе! А если бы мы не вернулись в то ущелье, Лу…
В голосе брата прозвучала такая тоска, такая боль, что девочка подняла на него открытый взгляд, в котором отражались все ее чувства: вина, стыд, раскаяние за те переживания, что она им причинила… И уверенность в предначертанном ей пути, которую не уничтожила даже пройденная битва.
– Если бы тот сатир не дотерпел? Не сказал бы, что там находишься ты? Или бы погиб сразу и некому было бы сообщить, что вы оказались в ловушке, – тихо продолжил государь. – Вас всех бы перебили. А я бы просто не пришел. Не думаешь о себе, обо мне подумай. Как бы я жил после такого? Как жили бы все мы, Лу? Лу…
И столько усталости прозвучало в этом коротком «Лу», что девочка шмыгнула носом и, не в силах сдержать слез, уткнулась брату в грудь, прижалась крепко-крепко, прося прощения за то, что заставила его пережить в те короткие мгновения. Питер тяжело вздохнул, обнимая ее за хрупкие плечи и вздрагивая с непривычки, когда пальцы вместо мягкой ткани касаются холодных жестких доспехов. Так они стояли некоторое время, а после Люси, не сопротивляясь, пошла следом за сатиром, отведшим ее в выделенную ей палатку.
Питер проводил ее затуманенным взглядом и встал рядом с Эдмундом, который так и не сказал ни слова, глядя в пространство и пребывая в каком-то своем, хмельном мире. Когда как Верховный король кинулся к Люси, младший бросился не за ним – он помчался верхом на грифоне на скалы, где засели тельмаринские лучники. Почему именно туда, как он сообразил так быстро, где таится главная опасность, брат так и не сумел объяснить. Им двигало то же самое, что и Питером, чему невозможно было дать определение. Какая-то сила, направленная лишь на потребность защитить и спасти… Только вот спасал Эдмунд не только Люси, но и самого Питера. От вражеских стрел.
– Если бы вас обоих расстреляли, что бы я Сью сказал? – выдавил он после, находясь в полной прострации. – Я не хочу объясняться с ней в одиночку.
И то были последние слова за этот безумный день, который произнес младший король. Питеру пришлось приводить его в чувство вином, буквально отпаивать, из-за чего от юноши шел характерный запах, но даже признаков опьянения за ним не наблюдалось. Он просто смотрел в одну точку, отходя от состояния дикой собранности, когда решения принимались за мгновения. Самого государя Нарнии не отпаивали схожим образом только потому, что он сам занимался братом и сестрой, а в возне с ними и с войском немного успокоился.
– Это… Прости, Эд, - произнес хрипло Питер. Эдмунд чуть пошевелился, показывая, что слышит. Кажется, его брови чуть дрогнули, выражая непонимание и удивление. Верховный король усмехнулся. – Я думал, ты вел себя ужасней всего, когда удрал в замок Джадис… Оказывается, ты еще был благоразумен и терпелив. Я хотя бы знал, что ты собираешься делать! Прости, Эд.
– А ты меня ругал… – тихо ответил юноша и едва заметно улыбнулся. Питер зажмурился, ощущая, как к горлу подступает нервный, истеричный смех. И немудрено – в те мгновения, когда пришло осознание, он едва не умер. Очнулся от этого страшного забытья, только когда коснулся живой Люси, а события до того момента словно окутало туманом.
– Спасибо тебе, - выдохнул государь, привлекая брата к себе. Понимание, что Эдмунд спас от смерти их обоих, пришло не сразу, ведь поначалу он даже не понял, почему юноши нет рядом. И только падающие со скал враги подсказали, где сражается младший король, на что он бросил все свои силы. Хладнокровие брата не изменило ему даже в такой ситуации, хотя и его взрывного огня хватило ненадолго. Как обычно.
Эдмунд легонько похлопал Питера по спине. Он не любил этих нежностей и соплей, а значит, начал уже отходить. Это не могло не радовать. Верховный король отстранился и невольно высказал мучивший его вопрос вслух:
– Что нам делать-то теперь? Операцию мы сорвали…
– Тельмар вряд ли сюда сунутся, - отстраненно заметил младший король. Питер усмехнулся. Ему уже успели рассказать, каким диким зверем обрушился он на воинов, угрожавших его Люси. Это зрелище внушало если не ужас, то страх точно.
– И все же перед началом строительства нужно все тщательно проверить. Чтобы ничто не помешало нам возвести заставу на этом перевале…
– На Львином. Львином перевале, - вдруг произнес Эдмунд. Он вдруг покачнулся, и государь поспешно сказал:
– Да как хочешь назовем. Пусть будет Львиный! Да хоть Улиточный, Эд, только приходи в себя быстрей!
– Я… Я в порядке, - произнес с заметным усилием юноша. Прострация все быстрее сменялась состоянием, соразмерным по адекватности с тем усердием, с которым Питер приводил его в чувство. – Ты меня так вином накачал, что перед глазами все двоится…
– Тебе надо отдохнуть, - Верховный король без лишних разговоров закинул на плечо руку брата, который уже не держался на ногах. Он по пути в его палатку не затыкался и говорил, что второго такого раза не выдержит и хотя бы ради него нужно брать Люси в походы и направлять ее неуемную отвагу в правильное русло. Ведь ты сделаешь это ради меня, Пит? Пит, пожалуйста! Питер отвечал на все согласием, даже не стал спорить с просьбой брата отпустить его в далекое плавание, ведь когда Сью узнает, что Люси использовала его доспехи, то наверняка посчитает его подельником сестры. А если проведает о тайных ходах, которым он девочку научил, то точно прибьет, а он ведь ни при чем, совершенно ни при чем, Питер, ты ведь веришь, да? И отпустишь, да?
– Отпущу-отпущу, - заверил его государь, про себя думая, что никогда больше не даст брату вина. Никогда в жизни, ибо оно делает брата необычайно разговорчивым и искренним.
Но вот поход подошел к своему завершению и началось строительство пограничной заставы. Короли вместе с сестрой вернулись в Кэр-Параваль, где их встретила Сьюзен. По тому, как она схватила Люси, Питер понял всю глубину пережитых ею переживаний. Страшно было даже представить, каково было ей проснуться и обнаружить пропажу сестры… И не отыскать ее ни во дворце, ни на прилежащих к нему территориях. Не подскажи Филлип, заметивший побег Люси, королева бы с ума сошла от тревоги. Питер не стал в письме рассказывать о том, в какую передрягу Люси влипла. Вряд ли Сьюзен отпустит девочку от своего подола, если узнает о произошедшем во всех подробностях.