Golden Age
Шрифт:
– Успеешь ты в свою Теребинтию, успеешь, - проворчал Питер. И что брат нашел на северном клочке земли? После победы в Западных горах Эдмунд, как и собирался, уплыл из Нарнии, но не на Одинокие острова, как планировал. По его словам, там было попросту скучно. А вот в Теребинтии жил король Освальд, с которым поругаться – милое дело! Питер еще подумал, что у брата странное представление об отдыхе, и попросил только не устраивать конфликтов с северянами. Государь тоже немного устал, и новая война была бы совсем некстати.
Эдмунд пропадал в Теребинтии целых два месяца. Работу тайной полиции он организовал таким образом, чтобы Питер был в курсе главных новостей и его отсутствие не слишком сказывалось на жизни в Нарнии. Однако пустой трон в главном зале Кэр-Паравале и странная тишина, которую прежде заполнял язвительный голос младшего короля, неизменно напоминали о том, что он не дома. Преданный сапсан Фалко служил связующим звеном между государем и разведкой, охватывающей весь материк, однако Питеру не нравилось быть ее главой. Хотя шпионаж был важной частью политики, не для него, честного и благородного до глубин души человека, была эта работа. Хитрый и ловкий Эдмунд справлялся с управлением полицией куда лучше, и когда брат наконец вернулся в Нарнию, Верховный король с облегчением отдал ему одолженные бразды.
Душевно восстановившись, Эдмунд помирился со Сьюзен, хотя оба уже успели позабыть, из-за чего ссорились и ссорились ли вообще. С Люси брат существовал душа в душу – в свободное время тренировался с ней. В своей излюбленной манере вставал посреди ристалища и велел нападать на него, после чего девочка превращалась в лужицу из пота. Юноша стоял над ней и втолковывал, что воина прежде всего делает голова, а не ловкое тело. Люси кивала, соглашаясь, и все повторялось по-новой… В оставшееся время Эдмунд работал и разгребал кучу накопившихся в его отсутствие дел. По крайней мере, пытался это делать, но словно что-то ему мешало, занимало его мысли. Но кроме этой незначительной детали не было поводов думать, что младший король легко и плавно вошел в реку жизни, что протекала через белокаменный дворец на краю Восточного моря. Питеру и в голову бы не пришло, что брата что-то терзает, и он крайне удивился, когда Эдмунд пришел к нему и сказал, что ему нужно снова сплавать в Теребинтию. Странно - с возвращения оттуда прошло не больше двух месяцев! С чего бы такое желание? Причем он пришел не позволения просить, а ставил перед фактом, уведомлял. Значит, дело важное… Питер интуитивно ждал, что брат поведает ему о причинах, но тот не упоминал о них. Верховный король не стал устраивать допрос с пристрастием, ибо всецело доверял ему и дал свое согласие. Эдмунд вернулся, пробыв на острове буквально несколько дней. И спустя какое-то время попросил снова его отпустить. И опять. И потом тоже. Вот уже больше года его отлучки повторялись со странной периодичностью, и никто, решительно никто в Кэр-Паравале не знал, почему его визиты на север настолько участились. Вот снова брат собрался туда, а зачем – одному Аслану известно!
В тронном зале юношей уже заждались королевы. Сьюзен вполголоса ворчала, что из-за раннего подъема ей не удалось привести себя в порядок, но то было скорее проявлением недовольства в утренний час. Девушка была из разряда тех, кого легкая небрежность даже красит. Волнистые темные пряди легким шлейфом окутывали ее стройную фигуру, и золотая тиара в них излучала теплый, мягкий свет. Люси же не умела ворчать и сердиться. Казалось, в какой час ее не разбуди, она будет по-прежнему бодрой, а голос ее, как и раньше, звонок и весел. Четырнадцатилетняя девочка беззаботно болтала с мистером Тумнусом. Когда как правители взрослели, фавн потихоньку старел. Его копытца уже не так резво и быстро стучали по мраморному полу, но первый министр Нарнии и главный секретарь младшей королевы, а также ее лучший друг был еще полон сил и энергии. Он первым заметил королей и поклонился им.
– Не стоит, - улыбнулся Питер. Он давно уже воспринимал Тумнуса как члена семьи, ибо доверял ему также, как и своим родным. Также в зале присутствовал Ореиус, не утративший своей статности и величия, а также Лис, к которому, оглянувшись через плечо, поспешил Эдмунд. Верховный король краем глаза заметил, как брат с ним перешептывается, и по его возвращении спросил: - Ну что? Узнал что-нибудь?
– Ни-че-го, - вздохнул тот. – Такое ощущение, что готовится какая-то гроза, а мы о ней узнаем лишь с первым раскатом грома.
– Эдмунд, не все неожиданности плохи, - возразила Люси. Юноша закатил глаза. Ему не требовалось напоминать, насколько он не любит сюрпризов. Младшая королева пожала плечами и добавила: - Гроза может принести с собой и радугу.
– Чтобы узреть ее во всей красе, нужно пережить раскаты грома и молнии… Уповаю на то, что это не потребуется, - изрекла Сьюзен, изящно опускаясь на свой трон и расправляя подол платья, чтобы не осталось ни единой складочки. Все правители заняли полагающиеся им места. По правую руку Питера встал Ореиус, одним своим видом внушающий благоговейную дрожь, Эдмунда – хитрый пронырливый Лис, а мистер Тумнус замер меж двух королев, ибо он помогал им обеим. Лица молодых людей приобрели серьезное выражение, с которым их и изображали на холстах и в летописях, ведь управление государством не терпит беззаботности.
Открылись двери, и вступили в тронный зал Кэр-Параваля гонцы из герцогства Гальмы. Хотя прием и не был столь роскошен из-за неожиданности, сердце нарнийского дворца поражало своим чистым, простым и в то же время мощным великолепием. Алые знамена, расшитые золотом, горели на фоне белых стен особенно ярко. Будто языки пламени, полыхали они на флагштоках. Несмотря на морозную, снежную погоду в тронном зале создавалось ощущение тепла и уюта, но в то же время немногословные стражи у дверей ясно показывали: такой Нарния всегда будет для друзей. Врагам и недоброжелателям лучше держаться от ее границ подальше.
– Герцог Гальмы королей и королев Нарнии приветствует, - чуть прокашлявшись, произнес главный посол. Он по традициям острова был одет очень помпезно. На пытливый взгляд Эдмунда, даже больше, чем обычно, но ничем юноша своего удивления не выдал. Интересно, остальные заметили расшитую самоцветами перевязь? Такой могли бы позавидовать самые богатые модники Орландии, падкие на украшения и режущую глаза роскошь. Гость развернул свой свиток и принялся зачитывать титулы хозяев дворца. Как шутил Питер, это было единственным послаблением, которое он себе позволял – не запоминать сей длинный список своих имен. А может, государь и не шутил вовсе…
– Мы также очень рады приветствовать наших друзей с Гальмы в гостях, - голос Верховного короля вырвал младшего из размышлений. Мысли под монотонное чтение посла уплыли совершенно не туда. А вот не надо было будить его так рано! Сьюзен, кажется, полностью разделяла мнение младшего брата насчет того, что вежливые гости прибывают после обеда. Она очень старалась не заснуть, и у нее неплохо получалось скрыть скуку. – Однако всех нас очень интересует, что же послужило поводом для Вашего визита. Наверняка это что-то очень важное.
– Несомненно, Вы правы, Ваше Величествою Повод очень важный и радостный, - ответил с полупоклоном посол. Сьюзен чуть наклонила голову. Ее немного заинтриговало такое вступление. – Маркиз Альфред, урожденный сын герцога и герцогини Гальмы, смеет просить руки сестры Вашей, луноликой королевы Сьюзен Великодушной.
Повисла неловкая пауза, в течение которой девушка пыталась прийти в себя. В шоке пребывала не она одна. Питер, пораженный до глубины души, тщетно призывал себя к самоконтролю, но во взгляде его однозначно читалось все испытываемое изумление. Эдмунд, который вместо предполагаемой войны или чего похуже получил такой сюрприз, явно пытался вспомнить, насколько этикет позволяет распахивать глаза. Люси и вовсе повернулась к сестре, не стесняясь, и неверящим взглядом уставилась на нее. Сьюзен же никак не могла осознать услышанные слова. За… Замуж? Ее зовут замуж?