Голод. Последний вампир
Шрифт:
Яркая вспышка света!.. Джон дернулся — не закоротил ли он какой-нибудь подземный кабель? Когда глаза его привыкли к сиянию, он обнаружил, что голова и плечи его усыпаны какими-то розовыми клочками. Он помедлил в замешательстве, затем ощутил запах цветов.
Он добрался до садика Мириам — голова его торчала прямо посреди ее драгоценных роз. Это были ее собственные особые гибридные формы, созданные за Бог знает сколько лет терпеливого отбора. Некоторые из цветков поражали своей величиной, а какие-то были совсем крошечными. На одних кустах росли колючки, на других нет. Цветовая гамма — от нежно-розового до темно-красного. Большая часть шипов предназначалась
Дом был позади него, он чувствовал его угрожающее присутствие. Он надеялся, что Мириам не станет выглядывать из окна — глаза у нее были как у сокола.
Корни цеплялись за него, мешая каждому движению. Он быстро уставал, так как приступ паники уже прошел. Сердце его яростно стучало, легкие хрипели, будто всхлипывали.
Когда обе его руки уже лежали среди розовых кустов, он счел это достижением. Теперь он мог опереться о землю. Дюйм за дюймом он стал высвобождаться из корней и вскоре уже лежал под утренним небом, ощущая, как вновь начинает грызть его голод, но сил ему хватало только на то, чтобы обрывать цветки с розовых кустов. К тому времени, когда он пришел в себя и смог встать, вся земля вокруг была усыпана розовыми лепестками.
Он повернулся к дому (Джону тот всегда казался слишком мрачным) и впился взглядом в крошечное оконце наверху, у самой крыши. В той комнате Мириам держала своих мертвецов.
Уж он бы там поразвлекался — если бы посмел, если бы смог. Дом молчал. Насмехался. Приглашал его войти. Он и войдет, когда время будет подходящее. Если она схватит его первой, он навечно потеряет возможность отомстить. А если нет? Не стоит думать об этом.
Вся клиника была наэлектризована новостями о Мириам Блейлок. К 6.30 утра толпа потрясенных, с ввалившимися глазами людей собралась вокруг Тома и Сары, наблюдая за мониторами. В семь часов Сара нажала на кнопку: в палате Мириам прозвучала мелодия звонка. Она не спала уже два часа, но не показывала этого, оставаясь неподвижной; сон ее длился ровно шесть часов. Лишь после звонка она пошевелилась, лениво потянулась и открыла глаза. Она смотрела прямо в монитор. Сара была удивлена: она и представить себе не могла, что лицо может выражать столь удивительную безмятежность.
— Я не сплю, — сказала Мириам глубоким голосом.
Вся группа зашевелилась. Сара понимала, что другие чувствуют то же, что и она.
— Пожалуй, пора поднимать специалистов, — сказал Том, вставая. Он направился в свой кабинет, чтобы вызвать генетика, физиолога, биолога — специалиста по клеточному анализу, психиатра и еще полдюжины других.
Не много времени потребовалось им на то, чтобы понять: они на пороге удивительного открытия. Сильные отклонения в составе крови и совершенно иная работа мозга не оставляли никаких сомнений — Мириам Блейлок не принадлежала к Homo sapiens.
Это отчасти объясняло странное поведение Сары. Должно быть, она что-то почувствовала на подсознательном уровне, а мозг ее, не понимая происходящего, пребывал в бездействии, и Сара оказалась во власти инстинктов. Подсознательная реакция на живое, разумное существо неизвестного вида никогда еще не изучалась; теперь же, когда чужеродность этой женщины — существа женского пола — была установлена со всей очевидностью, Мириам уже не так пугала Сару. В конце концов, изучение других видов — это работа, хорошо знакомая Саре, а Мириам — не более чем редкостный
И все же Сара не могла отделаться от ощущения, что она оказалась захваченной каким-то огромным водоворотом, словно что-то толкало ее вперед — и толкало не слепо, а весьма целенаправленно, чутко подмечая малейшие ее реакции.
— Доброе утро, миссис Блейлок, — сказала она по интеркому, — не хотели бы вы позавтракать?
— Нет, спасибо. Я поем позже.
— Тогда кофе?
Сев на кровати, та отрицательно качнула головой.
— Скажите мне, доктор, что вы узнали? Вы сможете мне помочь? — и на мгновение в глазах ее вдруг мелькнула угроза. Сара почувствовала ее даже сквозь экран монитора.
Однако неловкости она больше не испытывала. Она направилась прямиком в палату. Там было тепло и стоял сладкий запах Мириам.
— Могу я называть вас Мириам? — Сара села на край кровати, помолчала, собираясь с мыслями. — Мы очень много узнали. Вы — уникальная личность.
Мириам ничего не ответила. В душу Сары закралось некоторое сомнение. Зачем она это говорит? Как будто Мириам и сама не знает, кто она. Она должна знать. По крайней мере, так они предполагали.
— Вы хорошо спали?
— Разве вы не знаете? — Она казалась удивленной.
Обе они рассмеялись.
— Извините. Я уверена, что вы помните свой сон. Он был очень... оживленным.
Лицо Мириам приняло серьезное выражение. Она села, свесив ноги с кровати. Они были прекрасны.
— Да. У меня было оживленное сновидение.
— Мне бы хотелось узнать, что вам снилось. Эта информация будет крайне полезна.
Мириам, взглянув на нее, ничего не ответила, но взгляд ее глубоко тронул Сару. Всем сердцем ощутила она вдруг боль Мириам. Саре захотелось обнять ее, успокоить, показать ей, что она не одинока. Это был бы благородный жест — мост между мирами.
И, раскрыв руки для объятий, Сара повернулась к Мириам, забыв о блестящей линзе видеокамеры, размещенной в углу у потолка. Мириам прижалась к ней — это ее поразило — как ребенок.
— Ну, ну, — бормотала Сара, ощущая некоторую неловкость. Она не очень-то умела успокаивать других.
Мириам всхлипнула. Сара гладила ее мягкие светлые волосы, шепча на ухо что-то успокаивающее.
Одиночество было ощутимым, реальным — как запах. Когда Сара почувствовала, что та пошевелилась, она разжала руки. Мириам откинулась к стенке, взяла руку Сары и поцеловала ее пальцы.
Только теперь Сара вспомнила о мониторе. В замешательстве она отдернула руку.
— Может быть, мы поговорим после того, как вы оденетесь, — сказала она по возможности спокойно. — Я вам позвоню, когда отключу видеомонитор, — и Сара попыталась улыбнуться. — Одеваться вам позволяется без присмотра.
Мириам, казалось, хотела сказать ей что-то, но Сара не стала ждать. Она не имела ни малейшего понятия, почему эта женщина так притягивала ее, но сейчас не время было разбираться в этом. Она пошла в аппаратную, решив в будущем быть более осторожной. Уже будили других пациентов, и группа вокруг монитора Мириам стала меньше. Появились, однако, Филлис Роклер и Чарли Хэмфрис. Они вели оживленную беседу с Джеффом Уильямсом, который при разговоре размахивал своим — теперь уже измятым — листком с анализом крови. Когда появилась Сара, Джефф сообщил ей, что Том собрал свою ударную группу и что в конференц-зале состоится совещание.