Голод. Последний вампир
Шрифт:
Сара с трудом подавила страстное желание как следует встряхнуть его.
— В приемной видели, как она выходит? Пытались ее остановить?
— Она не проходила через приемную.
— Как же тогда она вышла? — Он молчал. Риверсайд представлял собой каменный лабиринт: здания лепились друг к другу, связанные общими переходами, — она могла пойти в любом направлении. — Может быть, она заблудилась? — Сара цеплялась за малейшую возможность.
— Ее вещи исчезли. Она захотела уйти.
Сара закрыла глаза. Тому это совсем не понравится. Вспомнив о Хатче, она подумала, что ее-то это не очень огорчит.
—
— С моей точки зрения, первоочередная задача — это анализ образцов тканей, — говорил Вайнтрауб. — Я ничего не смогу сделать без клеточного материала, да и генетикам он необходим. — Внезапно он широко открыл глаза. — А кстати... Я думаю, мы сможем достаточно тщательно исследовать и более обширные области.
Заговорил Боб Ходдер, генетик, один из двух молодых турков в Риверсайде.
— Очевидно, хромосомный анализ даст нам определенный ответ на вопрос, имеем мы дело с человеческим организмом или же нет. — Он был почти красив, этот Боб. Сара помнила его большое загорелое тело, бугры мышц... Одна из ее неудачных любовных попыток, еще до Тома. Хорош и в постели, и на людях, разбирался и в генетике, и в сексе и мог сделать хороший заказ в ресторане. Но он был холоден, как сама смерть. Куда ему до старого доктора Хатча! Тот сидел сейчас, напряженно подавшись вперед, со съехавшими на нос очками и зажатой в зубах незажженной сигарой.
Она сделала глубокий вдох и выдала свои новости.
— Пациентка ушла.
Хатч откинулся назад, быстро ухватившись за внезапно представившуюся ему возможность.
— Это было глупо!
— Никто здесь не виноват, — заныл Том. — Мы не имеем права, да и возможности, задерживать людей. Это не исправительное заведение.
— Кто дежурил, черт побери? — резко спросил Хатч. Он явно намеревался воспользоваться этой оплошностью, чтобы в присутствии Раша привести
Тома в замешательство. Он знал, как действовать, когда есть возможность. Ни он, ни Том так и не взглянули на непроницаемое лицо Сэма Раша. А ведь если бы его здесь не было, думала Сара, Хатч не стал бы выступать, они с Томом просто обменялись бы злобными взглядами.
— Да какая разница! Они выполняли инструкции — и даже более того, к слову сказать. Но она ускользнула. Вы же знаете это заведение. Из клиники есть десяток разных выходов. Кто угодно смог бы уйти — независимо от того, следим мы за ним или нет.
Заговорил Сэм Раш:
— Доктор Хейвер, необходимо как можно скорее найти вашу пациентку. Я серьезно склоняюсь к тому, что в наших же интересах будет ограничить свободу передвижений этой особы.
Том старался поймать взгляд Сары. Его мысль была ясна: тыее проворонила, тыее и возвращай обратно.
Сара покачала головой. Она не могла взять на себя такую ответственность. Ее собственное отношение к Мириам Блейлок было вполне определенным: эта женщина — это существо — обладает пугающей и опасной силой. Она умеет пробуждать в человеке такие желания, которые лучше было бы не будить. Сара не хотела с ней больше встречаться.
— Мне придется попросить тебя, Сара. Ты знаешь ее лучше всех.
Она пристально
— Я не знаю, что и делать.
— Позвони ей, — посоветовал Том.
— Съездите к ней. Не надо рисковать. Привезите ее обратно, — в голосе Хатча чувствовалась искренняя озабоченность.
— Ваш заведующий прав, — сказал Сэм Раш. Том опустил взгляд на свои бумаги.
— Я не знаю, где она живет, — в отчаянии пробормотала Сара.
— У нас же есть ее адрес — не так ли, Том? — Хатч, казалось, надеялся, что ответ будет отрицательным
— Конечно, — бросил Том.
Сара старалась успокоиться, но тщетно. Руки ее нервно сжимались и разжимались, пока она резким движением не убрала их со стола. Все теперь смотрели на нее.
— Да, — услышала она словно издалека свой голос, показавшийся ей слабым и незнакомым. — Мы должны ее вернуть. Я сейчас же поеду.
К ее удивлению, дом Мириам Блейлок оказался просто очаровательным. Сара вышла из такси у небольшого домика из красного кирпича, отделанного белым мрамором; в ящиках на наружных подоконниках в изобилии росли цветы. Он весь был таким чистым, таким светлым. За раскрытыми окнами виднелись комнаты, оклеенные обоями веселых расцветок. Частный дом на Саттон-Плейс, наряды от Ланвена — genus [29] Мириам Блейлок, без сомнения, не имел проблем в общении с человеческой средой.
29
Биологический вид (лат.).
Поднявшись по ступенькам, Сара позвонила. Из-за двери послышалась приглушенная мелодия звонка. Мимо, посвистывая, прошел полицейский. На другой стороне улицы, сбившись в кучу, о чем-то беседовали дети.
Дверь распахнулась — и Сара увидела Мириам Блейлок. На ней было бело-розовое платье. А при виде ее улыбки Сара мгновенно позабыла все свои опасения; осталась только одна мысль — будто она приглашена в этот прекрасный дом его очаровательной владелицей.
— Могу я войти? Мириам шагнула в сторону.
— О, я обожаю амбру, — услышала Сара свой голос. — Это напоминает мне детство. — Странный, неповторимый аромат пробудил в ней воспоминания о прихожей в доме ее бабушки, когда солнце вот так же, под углом, заглядывало в окна, в точно такой же день, как сейчас Она сделала глубокий вдох. — Это действительно уносит меня в прошлое.
— Не желаете ли присесть?
Сара прошла за ней в чудесно обставленную гостиную: редкая мебель времен Регентства, легкие изящные стулья и козетки. Утренний свет лился в окна, выходившие в садик. На полу лежал шелковый китайский ковер, на котором были вытканы многие из тех цветов, что росли в саду. На окнах висели голубые шелковые занавески, роспись на потолке создавала иллюзию летнего неба. И так хорошо было в этой комнате, что просто хотелось засмеяться от восторга. Сара стояла в дверях, сложив руки под подбородком. Она сознавала, что улыбается, как маленькая девочка. Повернувшись, Мириам встретилась с ней взглядом и рассмеялась. Глаза ее излучали удивительную теплоту.