Голод. Последний вампир

Стрибер Уитли

 — Я приняла душ, — сказала она. Он уловил в ее голосе некоторую напряженность.

 — Ты больна?

 Она покачала головой и тяжело опустилась на диван.

 — Мне жарко. Здесь вообще как, жарко или нет?

 Том не чувствовал особой жары, однако приоткрыл окно — на тот дюйм, дальше которого оно не открывалось.

 — Ты видела миссис Блейлок? Или... ты ездила домой?

 Он опешил, услышав ее смех, — хриплый и горький.

 — Я мылась в ее доме. — Она невесело улыбнулась, лицо ее вдруг исказилось.

 Он

знал, как не любит она плакать, и невыносимо было видеть, как старается она удержаться от слез. Лучше бы она заплакала!.. Том подошел к ней, сел рядом. Вблизи запах показался ему еще более омерзительным. Так пахло, должно быть, от людей в те далекие времена, когда они еще не имели привычки мыться и пользовались духами, чтобы заглушить запах грязи.

 — Мне очень жаль. Я не должна была так себя вести, — проговорила она, опустив голову, затем схватила его за плечи и спрятала лицо у него на груди.

 С усилием изогнувшись, он ударом ноги захлопнул дверь. Он не совсем представлял себе, почему она была так возбуждена, но не стал пытаться выяснять это. Это все потом, сейчас же она нуждалась в его поддержке — и он обнимал ее, гладил волосы. Он поцеловал бы ее, если в не отталкивающий запах. Он просто не мог пересилить себя и невольно отворачивался, задерживая дыхание.

 Самое странное, что он уже встречал когда-то этот запах. Когда-то давно. Может, так пахли любимые духи одной из подруг бабушки?

 Несмотря на запах, ему все же приятно было обнимать Сару.

 — Я рад, что ты наконец вернулась, — тихо заметил он. Она еще крепче к нему прижалась. Ему пришло в голову, что зря он заставил ее ехать к Мириам

 Блейлок. Очевидно, это было выше ее возможностей. Но кто бы тогда поехал?

 — Может, дать тебе успокоительного?

 — Не хочу!

 — Сара, у тебя явный стрессовый синдром. — Он слегка отодвинул ее, держа за плечи. Ей это не понравилось — лицо ее было красным от слез, — и она обхватила его руками за шею, притягивая к себе.

 — Я люблю тебя... — только и смог он сказать, морщась от боли в шее.

 — О, Том, я так рада!

 Он сжал ее в ответ, мечтая, чтобы она повторила его слова, и удивляясь ее молчанию.

 — Я все же схожу за валиумом. Положи ноги сюда, дорогая. — На сей раз она безропотно ему подчинилась, и он уложил ее на диван, а сам поспешил по коридору в амбулаторию, чтобы взять таблетки. Ему ни в коем случае не следовало посылать ее на такое опасное дело. Это было жестоко, но он тогда ни о чем не мог думать, кроме угрозы со стороны Хатча. А теперь Сара находится в очень плохом состоянии. Перед его мысленным взором возник образ Мириам Блейлок — этого странного, бесполого существа, прекрасного — и лишенного всякой привлекательности.

 Но вопрос, как относилась к ней Сара. Том вспомнил ее необычное поведение в палате Мириам, тот любопытный момент близости. Нет,

конечно, ничего сексуального в этом не было. Но какая-то связь между ними определенно ощущалась. Тома передернуло, когда он представил себе, как прикасается к этому... существу.

 А одежда Сары — только ли о душе тля речь? А что если они с Мириам были вместе? И та гладила ее своими прекрасными руками... Да, что если она так делала?

 Бедная Сара! Превыше всего ценила она свой профессионализм. Если они с Мириам развлекались в постели, то это значило, что Сара нарушила все свои принципы, да еще в самом начале обследования. А ведь какой потрясающий клинический случай!

 Ничего удивительного, что она в таком смятении. У нее на то была веская причина.

 Вернувшись в свой кабинет, он увидел, что она лежит, совершенно расслабившись, с закрытыми глазами, положив руку на лоб.

 — Я принес валиум.

 — Нет.

 — Почему?

 — Я не люблю слабость, ты это знаешь. — Сара резко поднялась. — Том, она очень красива. Это просто чудо. Волшебная красота. — Она улыбнулась. — Ты можешь в это поверить? — Слезы, пролитые несколько минут назад, все еще блестели на ее лице, но она уже весело улыбалась.

 — Нет. Но у меня нет выбора. У меня есть данные. — Том едва верил глазам — столь велика была происшедшая в ней перемена. Несколько минут назад — слезы, сейчас — смех, но реальны ли были те противоречивые эмоции, что она выказывала? Не поэтому ли наступали у нее нервные срывы — оттого, что она мечется от одной крайности к другой?

 — Ну и неделька выдалась, — с энтузиазмом заметила она. — Сначала Мафусаил, потом это. Меня преследует мысль, что здесь должна быть какая-то связь.

 Он и сам об этом думал, но отбросил эту мысль как совершенно бездоказательную.

 — Нет, Сара. Тебе не следует так думать.

 — Вероятно, в том, что произошло с Мафусаилом, было что-то такое, что... привлекло ее.

 — Как мотылька к огню. И каков же был способ привлечения? Запах?

 — Способ, о котором мы ничего не знаем. Мы же ничего о ней не знаем, совершенно ничего!

 Она выражалась слишком загадочно. Том уже устал, ему все время казалось, что он с нею препирается.

 — Значит, телепатия. Но почему? Мафусаил ей что — родственник? — Сарказм. Заслужила ли она его? Возможно.

 — Брось, будь посерьезнее. Помоги мне.

 — Ты не примешь моей помощи. — Он протянул ей валиум. Она была в состоянии сильного стресса. Недавняя перемена настроения лишь подтверждала это, а может, ему только хотелось так думать.

 — Мне не нравятся полумеры. Я лучше встану лицом к лицу со своими проблемами.

 — Весьма благородно. Только не принимай душ где попало. Положительно это на твоей репутации не скажется. Не говоря уже о том, что ты будто надушилась в подвалах Клейнса.