Голоса из России. Очерки истории сбора и передачи за границу информации о положении Церкви в СССР. 1920-е - начало 1930-х годов
Шрифт:
Для характеристики Ж[ивой] Ц[еркви] и ее деятелей считаем необходимым привести следующую резолюцию, принятую съездом сторонников Ж[ивой] Ц[еркви] в Богуславе Киевской губ[ернии] и напечатанную в «Пролетарской Правде» (кстати, «Прол[етарская] Правда» – официальный орган комм[унистической] партии в Киеве – часто и охотно помещает на своих столбцах различные заметки о Ж[ивой] Ц[еркви], написанные в очень сочувственном тоне): «Признать делом справедливости российскую социальную революцию в ее основных стремлениях. Дать торжественное обещание правительству средствами, согласными с духом Христова учения, помогать ему в проведении в жизнь начал революции и навсегда отказаться от всякого рода контрреволюционных выступлений, в какой бы форме они ни проявлялись. Для снятия подозрения в неискренности постараться очистить свой состав от ненадежных элементов среди священнослужителей». Таким образом, «отцы» из Ж[ивой] Ц[еркви] открыто принимают на себя жандармские обязанности по отношению к своим собратиям и уже не пытаются скрывать своего трогательного единения с ГПУ.
Из области религиозной жизни Киева следует отметить еще отмену предположенной было в страстную субботу т. н. «Комсомольской
2
Выдержка из письма А. Д. Самарина деятелям зарубежной Церкви с изложением событий в Русской Православной Церкви
КОПИЯ
Май 1924 г.
Я попытаюсь в краткой форме обнять все существенное из пережитого Русской Церковью, начиная с освобождения Патриарха [517] .
Известно, что всякий, пошедший на малейшее соглашение с ГПУ, становится через несколько времени его полным рабом. Патриарх не учел этого, когда, поверив обещаниям полной свободы и независимости в церковных делах, согласился выступить с публичным покаянием и заявлениями о своей лояльности по отношению к советской власти. Выманивая эти заявления, редактированные в такой унизительной для Патриарха форме, ГПУ рассчитывало этим изолировать его, поколебав его авторитет в массах. На первых порах это не удалось: народ встретил Патриарха с энтузиазмом, отчасти не поверив в подлинность этих заявлений, отчасти простив ему их в надежде на упорядочение церковных дел освобожденным, хотя бы и такой ценой, Пастырем. Но предоставить Патриарху свободу в управлении Церковью вовсе не входило в намерения гражданской власти, поэтому тотчас по его освобождении она поставила себе двойную задачу: всячески дискредитировать Патриарха в глазах народных масс и опутать его такими сетями, которые не оставляли бы ему никакой свободы движения в управлении Церковью.
517
Патриарх был освобожден из внутренней тюрьмы ГПУ на Лубянке 27 июня 1923 г
Механизм порабощения очень прост. Когда Патриарх вышел из своей тюрьмы [518] , его, естественно, окружили епископы и священники, оставшиеся верными ему во время его заточения. Из этих лиц предполагалось составить Патриаршее и епархиальное управления. Но не прошло и месяца, как все они (около 5 чел[овек]) были арестованы. Из них уцелел только арх[иепископ] ИЛЛАРИОН [519] , только что возвратившийся из ссылки и ставший правой рукой Патриарха.
518
Протопресвитер В. Виноградов пишет, что «патриарх был в 1923 г. освобожден вовсе не из какой-либо тюрьмы, а из-под домашнего ареста, под которым он в это время находился в бывших казначейских покоях Донского монастыря» (Виноградов В., протопр. О некоторых важнейших моментах последнего периода жизни и деятельности Святейшего Патриарха Тихона (1923–1935 гг.) // Церковно-исторический вестник. 1998. № 1. С. 9). Однако память изменила протопресвитеру: 19 апреля 1923 г. Патриарх был помещен во внутреннюю тюрьму ОГПУ. См.: Рапорт коменданта Верховного Суда РСФСР председателю суда о взятии Патриарха Тихона под стражу (Следственное дело… С. 336).
519
Здесь и далее так в тексте. Правильно: Иларион. Выделено прописными буквами в источнике.
В то же время Патриарху были указаны лица, которых желали бы видеть его ближайшими сотрудниками. Это – СЕРАФИМ, арх[иепископ] Тверской (Александров), которого Вы, конечно, помните по Собору, и прот[оиерей] В. П. Виноградов, профессор Московской Духовной Академии [520] . Вся Москва убеждена, что эти два лица являются тайными агентами ГПУ и проводниками всех его замыслов в Патриаршем управлении. Их близость с Тучковым, главным следователем по церковным делам в ГПУ, их постоянные визиты к Тучкову и таинственные совещания с ним, их поведение в Патриаршем управлении подтверждают это. Вы, конечно, недоумеваете, как можно дойти до такой низости… К сожалению, подобные случаи у нас нередки. ГПУ достигает таких результатов очень простыми приемами: человека хватают, томят его месяцами в тюрьме, выматывают ему всю душу допросами и угрозами и наконец, предлагают свободу под условием сотрудничества. И многие против этого искушения не могут устоять. Арх[иепископ] СЕРАФИМ и прот[оиерей] ВИНОГРАДОВ в свое время много пострадали и, вероятно, купили свою свободу и безопасность подобными обещаниями. Так как всякое лицо, которое Патриарх пожелал бы ввести в свое управление вопреки желанию ГПУ, немедленно было бы арестовано, ему поневоле пришлось вести об этих назначениях предварительные переговоры с Тучковым. На присутствии в нем предателей он настаивал, к участию в нем допускал только тех, кто неспособен был к противодействию планам ГПУ.
520
Протопресвитер В. Виноградов, естественно, в своих воспоминаниях представляет избрание Патриархом лиц для участия в церковном управлении как добровольное и свободное: «Опираясь на данное ему, хотя и устно, разрешение свободной церковной деятельности, патриарх начал организовывать церковное управление: созвал временный Св. Синод из трех архиереев – епископа Иллариона, архиепископа Серафима Тверского (Александрова) и Тихона Уральского (митрополит Петр здесь не указан. – О. К.), – и восстановил деятельность прежнего состава Московского Епархиального Совета под председательством проф. прот. В. Виноградова, принимавшего также участие и в некоторых важнейших заседаниях Св. Синода» (Виноградов В., протопр. О некоторых важнейших моментах последнего периода жизни и деятельности Святейшего Патриарха Тихона (1923–1935 гг.) // Церковно-исторический вестник. 1998. № 1. С. 14.
Исключение составлял арх[иепископ] ИЛЛАРИОН, которого терпели и которым надеялись со временем овладеть.
Так определился состав Патриаршего синода:
Председатель: Архиеп[ископ] СЕРАФИМ Александров,
Члены: Архиеп[ископ] Илларион.
Архиеп[ископ] ТИХОН Уральский (Вы его должны помнить по Собору – теперь это расслабленный во всех отношениях старик).
Еписк[оп] ПЕТР Полянский (ничем не выдающийся, но честный. – Он только что возвратился из ссылки, освобожденный за несколько месяцев до срока).
Председателем епархиального управления был назначен ВИНОГРАДОВ.
Хотя тотчас после сформирования Синода было возбуждено ходатайство о регистрации его, но до сих пор на это ходатайство не получено никакого ответа. Из этого вытекает то практическое последствие, что собрание Синода и деятельность канцелярии при нем являются с точки зрения советских законов нелегальными и лица, участвующие в них, могут быть арестованы в любой момент за недозволенные собрания. Не было разрешено Патриарху и иметь печать. Не так давно дано разрешение иметь печать, но с тем, чтобы Патриарх не именовался в ней Всероссийским.
В настоящее время в Москве живут до 30 православных епископов. Созвать их к себе для совещания Патриарх не имеет возможности, так как собрание без разрешения ГПУ неминуемо повлекло бы за собой арест участников, а на просьбу о разрешении отвечают отказом. Распоряжения Синода лишь с большим трудом могут быть оглашены, так как в советской печати их замалчивают, а иметь свой орган для этого не позволяют.
Пробовали печатать определения Синода отдельными листами для рассылки по церквам и епархии. Несмотря на то что на это всякий раз испрашивалось разрешение цензуры и все печаталось с соблюдением общих законов, готовые листы отбирались агентами ГПУ, как только их привозили из типографии в Донской монастырь. Деятельность Патриаршего управления протекает под непосредственным управлением Тучкова: сначала он посещал только Патриарха, потом стал вызывать к себе повестками членов Синода для инструкций, наконец, стал ездить на заседания Синода и таким образом превратился в настоящего обер-прокурора. Теперь ни одно назначение, ни одно решение не проходит без его соизволения. Но он не ограничивается ролью наблюдателя и протестами, но диктует Синоду свою волю, требует постановлений, очень вредных для Церкви, и при помощи своих подручных и угроз умеет их провести… СЕРАФИМУ и ВИНОГРАДОВУ дается распоряжение поддерживать в Синоде проект ГПУ. Прочие члены вызываются к Тучкову, и он угрожает им ссылкой. Основанием служит для арх[иепископа] Иллариона какое-нибудь неосторожное выражение в проповеди или на публичной лекции, для арх[иепископа] Петра [пропуск в копии] или его досрочное освобождение. После этого они возвращаются в Донской монастырь в подавленном настроении, и сила их сопротивления оказывается ослабленной. Противодействовать ГПУ может только Патриарх, потому что какая-то сила явным образом охраняет его, и над ним при всем своем желании не решаются учинить явного насилия. Но Патриарх, к сожалению, обнаруживает слабость воли, легко поддаваясь влиянию окружающих.
Я не сомневаюсь, что им не руководит малодушный страх за свою личную безопасность, но ему постоянно ставят в вину бесчисленные аресты, ссылки и расстрелы духовенства, и он невольно останавливается перед новыми жертвами, так как во всех случаях сопротивления Синода намерениям ГПУ месть поражает не Патриарха, а кого-нибудь из его ближайших сотрудников, обвиняемого в противосоветском влиянии на ход церковных дел.
Психологию Патриарха прекрасно изучили Тучков, Серафим и Виноградов и умеют ею пользоваться. Окруженный этим кольцом, он поддается влиянию, быть может и вследствие физического ослабления, связанного с его болезнью. Несмотря на свои, сравнительно молодые годы (59 лет), он производит впечатление старца. Постоянные тревоги и волнения, а также болезнь подтачивают его силы. В течение года у него трижды повторялся глубокий обморок, длившийся минут 20–30. Сначала думали, что это легкие удары, но консилиум лучших врачей, созванный после последнего обморока, открыл у него нефрит, не слишком сильный, но неизлечимый: белка выделяется довольно много, но цилиндров нет, нет и отеков, обмороки происходят от всасывания мочевины.
Сам по себе нефрит в такой степени развития не представляет такой опасности для жизни, но всасывание мочевины в больших количествах может повести к неожиданной катастрофе, которая будет страшным ударом для нашей Церкви, т. к. только Патриарх служит для нее объединяющим центром и препятствует наступлению полного разложения.
Вот каким образом Патриаршее управление оказалось в руках ГПУ.
Влияние, приобретенное ГПУ, нужно ему для разрушения Церкви ее собственными руками. Хорошо понимая значение Патриаршества и расположение народа к Патриарху, ГПУ стремится подорвать авторитет Патриарха и оттолкнуть от него верующих, чтобы потом устранить и его самого. Вскоре после освобождения Патриарха из заключения от него потребовали, чтобы он ввел моление за властей во время богослужений в расчете на неблагоприятное впечатление, которое должно было произвести на верующихтакое распоряжение. Патриарх вынужден был издать такое распоряжение. Оно не принесло большого вреда, потому что не вошло в жизнь: приходы его не послушались и не стали поминать гонителей веры в церквах. Потом начались попытки устроить примирение старой Церкви с обновленческой. Для этого все острые углы были сглажены: из обновленческого синода были удалены наиболее одиозные элементы (Антонин, Красницкий, Введенский), а во главе его поставлен Евдоким, широковещательные обновленческие программы сведены на нет.