Голоса прошлого
Шрифт:
И держалась я только благодаря поддержке инфосферы.
Хотелось упасть и не шевелиться больше никогда.
Нас встречали. Капитан Огнев, само собой. И Борис Хмельнёв. Он уже знал. Между сообщением и нашим прибытием на базу прошло достаточно времени. Но смотрел Хмельнёв сейчас не на тело дочери, а на пленных. Вот говорят ещё 'лицо озарило улыбкой'. Сравнение такое поэтическое. Я наконец– то увидела, как именно это происходит.
Вот только улыбочка была не солнечная, а свирепая. От такой кому угодно хочется провалиться сквозь землю…
– А, Немель!– воскликнул Хмельнёв с нездоровой радостью в голосе. – Какая чудесная встреча.
Мальчишка широко раскрыл глаза. Похоже, он считал иначе.
– Вы знакомы? – удивилась я.
– Не то слово, – ответил Хмельнёв. – Мы – давние приятели, правда, Немель? Сколько ты мне уже нервы мотаешь, два года, третий пошёл, да?
Хмельнёв подошёл ближе. Пацан невольно подался назад, достоинство юного воина, раненого в самую гордость, слетело с него, как осенний лист под ветром. Он боялся, панически боялся Бориса Хмельнёва, и ненавидел себя за свой страх, но ничего не мог с собой поделать. А– дмори абанош дёрнулся было защитить своего подопечного, только помогло это мало.
Хмельнёв положил руки на плечи мальчика, поймал его взгляд.
– Ты мне очень много должен, парень, – тихим, но страшным по оттенку голосом сказал он. – Плати!
– 'Что он делает'? – спросила я у Ванессы.
– 'Полное копирование личностной памяти', – ответила она. – 'Процедура не из приятных'...
Мальчик закрыл глаза, потеряв сознание. А– дмори абанош подхватил его, не дал упасть.
– 'Зачем?'
– 'Сейчас узнаем...'
Хмельнёв посмотрел на меня. Я деактивировала шлем. Встретила его взгляд.
Между нами натянулась и зазвенела тоненькая леска ментального контакта.
Образ коробки в подарочной обёртке и с бантиком наверху.
– 'Передайте дальше, комадар Ламберт. Мне уже ни к чему, а вам будет крайне полезно'.
– 'Сделано', – отозвалась я, передавая – мысленно!– подарок Ванессе.
– 'Благодарю'
Он не оборвал связь сразу, и я решилась:
– 'Простите... не уберегла...'
Память о пережитом в Лесу всколыхнулась острой болью.
Тёплое ответное чувство. Благодарность. Сопереживание. Образ судьбы в виде чёрного солнца.
Связь исчезла. Хмельнёв отошёл к медикам, стоявшим у платформы с телом его мёртвой дочери. А что здесь сделаешь? Теперь– то. Судьба.
Вспомнилось, как я мучилась, провидя этот итог. Как пыталась найти выход, как голову себе сломала, чтобы предотвратить. А пришло время, и всё свершилось без моего участия. Зачем? Зачем знать наперёд всё, если не можешь изменить ничего? Как бы ни дёргалась, что бы ни придумывала, – всё, всё бесполезно!
Больше всего на свете сейчас я ненавидела свою собственную паранорму.
– Ты как, Энн? – спросил Огнев.
Я посмотрела ему в лицо. Покачала головой:
– Никак... Ничего, пройдёт.
– Помощь нужна?
Я покачала головой. Справлюсь. Бывало, и хуже.
Но он меня не отпустил. Лично проследил, чтобы я, избавившись от брони, поела и выпила кофе. То самое мерзкое пойло со стимуляторами, двойную дозу. Мы сидели в рекреационной зоне, под шатром тишины. И пили этот кофе с какими– то хрустящими палочками с ореховой крошкой внутри. Молчали. Говорить было не о чём и незачем.
Он не спросил, что я решила.
А у меня не хватило духу сказать.
ГЛАВА 7
Я тщательно, со скрупулёзной педантичностью, проверяла броню. Свою. Что у Патоки опять красный горит, я отметила. По уму, надо было, наверное, снова выдать ей целебных стульев, но я с усталым раздражением подумала, что проще составить рапорт. Если до утра ничего не изменится, так и сделаю. Здесь не парк аттракционов, и если Патока не понимает элементарного, то пусть катится ко всем чёрным дырам вместе взятым на гражданку. Как она вообще девять кругов учёбы прошла, с таким– то отношением к индивидуальной защите? По ошибке, не иначе.
Шкафчик Алеськи оставался пустым и тёмным. До сих пор не верилось... Казалось, что сейчас, вот прямо сейчас, ещё немного, и – она перешагнёт через порог. С обычной своей нахальной улыбочкой, с одной из своих шуточек... сложит броню в свой шкафчик; я помнила каждое её движение. А потом, позже, при закрытых дверях зазвучит гитара.
Время шло, Хмельнёва не появлялась (глупая детская надежда, глупая...). Тонко вспискнуло, я развернула с браслета экран: отчёт технической службы. Так быстро, молодцы...
Параметры Алеськиной брони. Норма, норма, норма, норма... Силовая поддержка шлема отключена принудительно... Внешнее воздействие – следов не обнаружено. Неисправности – отсутствуют. Двойное подтверждение отмены пользователем – да.
Хмельнёва спросила тогда у а– дмори абаноша: 'Зачем вы пришли к нам?'
Ей очень хотелось услышать ответ своими собственными ушами. Когда ты в полной экипировке, звуки получаются немного неживыми. Потому, что система их фильтрует тотально. Принимает звуковую волну на внешней границе силовой защиты, обрабатывает на предмет наличия вредоносных колебаний, убирает эти колебания, буде таковые обнаруживаются, и только потом транслирует в наушник. А Хмельнёвой очень важно было услышать ответ пожилого ольра вживую, без защитного барьера.
Что он ей ответил? Кажется, ничего. Ничего не успел сказать...
А я... Я отвлеклась на 'разговор' с Лесом. Не проследила. Не догадалась. Не предотвратила.
Хотя видела наперёд сто раз.
Просто именно в тот день паранорма не включилась. Просто я прохлопала ушами!
Рванула ворот: воздуха не хватало. Пустой шкафчик Хмельнёвой укоризненно таращился на меня слепыми окошечками дверок. Кулак сжался сам собой, автоматически, на рефлексе, раскручивая плеть психокинеза. Вот только хлестать ею было некого. Разве что себя...