Голова бога (Приазовский репортаж)
Шрифт:
Были и новые происшествия. Когда Аркадий и Ники явились, полицмейстер как раз рассказывал об одном. Не так давно, измученные вселенской сушью, крестьяне провели за городом крестный ход. После молебна, вернувшись из города, устроили еврейский погром, дабы жидам неповадно было распинать Христа. Одного еврейчика били чуть не до смертоубийства, и сейчас он лежал в беспамятстве.
— Лучше бы, конечно, чтоб он помер, — заметил полицмейстер. — Он ведь молодой. Очухается — затаит зло на русский народ, пойдет в вольнодумцы.
— Так
Полицмейстер пожал плечами. В его понимании не укладывалось: как это — не бить евреев?..
После полицмейстера на прием зашел некий купец, открывший недавно в городе колбасное дело. Обменялись рукопожатиями: при этом городничий милостиво протянул ладонь, а его собеседник почтительно пожал кончики пальцев.
— Как ваша фамилия? — спросил городничий.
— Подопригора…
— Так вот, господин Подопригора… Почему у вас в колбасе попадается шерсть?.. Не щетина, прошу заметить, а шерсть! Это при том, что колбасу вы называете свиной! В каком месте она у вас свиная, я вас спрашиваю?
Делец стоял и мялся. Беседовали бы с глазу на глаз — купец бы предложил уладить дело приватно, то есть взяткой. Но присутствовали посторонние, в чьем статусе купец был не вполне уверен.
Во дворе послышался шум. Выглянув в окно, Аркадий увидел двуколку доктора Эльмпта. Сам доктор уже сошел на землю и направлялся в дом. Прознав о болезни городничего, он приехал к другу, дабы сделать пару лечебных кровопусканий.
— Э, нет, братец, — покачал головой Рязанин. — У меня после твоего кровопускания в самом деле ломоты начинаются, и слабость к тому же. Садись лучше чай пить. Вот уж где целебное средство. И вы, господин Подбодрибобра оставайтесь, чего уж тут.
Позвали Дашеньку и Варвару Матвеевну. Те принесли меду, сладких булочек. Вместе расположились за столом.
Чай действительно был целебным напитком — пусть и для одного Николая. С полчашки крепкого несладкого чая похмелье отступило, и он быстрей принялся листать газету. В первую очередь его интересовали новости с фронтов. Тех было достаточно: англичане бомбардировали побережье Балтийского моря, дымы их кораблей видели в Белом море. Гремели пушки в Закавказье и Румынии. Даже Аляска была под ударом — в газете писали, что англичане намерены отхватить этот огромный, но практически беззащитный кусок земли.
Однако же больше всего Николая занимал Севастополь.
— Скоро в Крым?.. — спросил доктор Эльмпт.
— Полагаю отбыть в середине августа, — ответил Ники.
Он перелистнул страницу, стал читать.
— Подумайте только, господа! Интервенты уже протянули телеграфную линию в Варну, и какой-то генерал под Севастополем может списываться с Лондоном или Парижем. А под Балаклавой для подвозки снарядов построили железнодорожную линию. Подумать только! Это выходит, они построили вторую железную дорогу в нашем государстве.
— Третью… — поправил купец Подопригора. — Есть еще Царскосельская.
— То потешная, то не считается.
— Под Варшавой еще строится линия, — не сдавался купец.
— Я вот вообще читал, господа, — вмешался Эльмпт. — Что эта война последняя, где воюют люди. Далее воевать будут машины.
— Да нет, чепуха! Как такое может быть возможно! — возмутился Николай. — У машин мозгов нет!
Купец, похоже, был сторонником прогресса:
— Во Франции, как вы знаете, работают станки, ткущие сложнейшую жаккардову ткань лишь при крошечном участии человека, который единожды задает орнамент — а после получает сколь угодно много ткани.
— Вы сравнили! Ткут крестьяне, а боевые действия — это для нас, аристократии!
— Не скажи, — осадил сына городничий. — Твой прадед, между прочим, был крепостным.
— Все равно, не верю я.
— Три года назад я путешествовал по Европе. Читал в газетах, что в Британии некто Беббидж конструировал счетные машины, установки которые бы пусть и на своем, особом языке смогут общаться с людьми. Работы далеки от завершения, но английское правительство ассигновало на них огромные средства публично и еще больше, вероятно, выделяет тайно.
Аркадий навострил уши: купец, несмотря на неудачу с колбасой, был человеком умным, начитанным. Тем более бывал за кордон, верно, там, верно, остались знакомцы. А казус с колбасой, он, может быть, устроил, чтоб попасть на прием к городничему.
— Аркаша, да кушай больше, — призывала Варвара Матвеевна.
Дашенька мило улыбалась.
— Где вы были, Аркашенька?
— За городом был, уроки давал отпрыску одного помещика.
Юноше было дважды стыдно: за ложь и за измену своей вероятной невесте. Чтоб забыть, отвлечься, Аркадий проговорил, может быть, не совсем к месту.
— В удивительные времена живем! Так техника развивается, что просто кажется дальше некуда! Фотография, телеграфия, паровозы, паровые броненосцы! Чудеса просто!
— Да прямо таки и чудеса… — пожала плечами Варвара Матвеевна. — Вот, к примеру, маковое зернышко — истинно чудо Господне. Само махонькое, мозгов нет вовсе — я сам его в лупу рассматривал. А вот знает, что тянуться надо вверх, к солнышку, что листики должны быть непременно зелеными, а цветочек — аленьким. А вы говорите — паровозы.
— Ну, так зернышки есть у всех, а броненосцы — только у англичан. Не будь войны — когда бы мы еще увидали паровиков?.. — спросил доктор Эльмпт.
— И еще б столько не видеть… — проворчал городничий.
— Это вы зря, — ответил купец. — Я уже заказал в Швейцарии паровую машину. Поставлю к себе. И пилы к ней подключу, и мясорубки.
— Тогда у вас не только шерсть будет в колбасе, но и кости!
— Первый блин комом, милостивые государи… Более не повторится! — оправдался купец. — Я обещаю, что впредь раз в неделю буду присылать полпуда своих колбас к вам на пробу…