Голубой Лабиринт
Шрифт:
– О Господи, - сказал Бономо.
– Звучит больно.
– Скажите навскидку, как давно эти операции могли быть сделаны? – спросила Марго.
Лю повернулся к рентгеновским снимкам.
– Это трудно сказать. Нижняя челюсть полностью зажила – можно увидеть здесь каллюс. Титановые пластины не были удалены, но опять же, такое бывает. Я бы сказал, по крайней мере, несколько лет назад, может и больше.
– Я насчитал четыре процедуры, - сказал Д'Агоста.
– И вы говорите, что этого бы хватило, чтобы полностью изменить внешность человека?
– Остеотомии Лефорта было бы вполне достаточно, чтобы справилась с этой задачей.
– А на основе этих фотографий, компьютерной томографии и рентгеновских данных, можете ли вы обратить вспять эти изменения? Показать нам, как выглядел этот парень до всех этих работ?
Лю кивнул.
– Я могу попробовать. Сердцевина переломов и размеры разрезов в слизистой оболочке выглядят достаточно ясными. Мы можем работать оттуда в обратном направлении.
– Прекрасно. Пожалуйста, поработайте здесь с Терри Бономо и посмотрим, сможем ли мы получить изображение настоящего лица этого парня, - Д'Агоста обратился к эксперту по идентификации. – Думаешь, сможешь проделать такое?
– Черт побери, да, - сказал Бономо.
– Если доктор расскажет мне детали, это наверняка позволит преобразовать лицевую биометрию. У меня уже загружен в программу каркас и 3Д композиты головы преступника; теперь мне просто нужно взять свой стандартный порядок операций и запустить его, так сказать, вспять.
Пока Марго наблюдала за ними, доктора Лю сел рядом Бономо и вместе – сгорбившись над ноутбуком – они начали пересматривать лицо убийцы, по сути, сводить на нет работу какой-то неизвестного пластического хирурга, проведенную много лет назад. Снова и снова Лю возвращался к фотографиям вскрытия, или распечаткам рентгена и томографии, пока они кропотливо изменяли различные параметры щек, подбородка, носа и челюсти.
– Не забудь сделать русые волосы, - напомнил Д'Агоста.
Двадцать минут спустя Бономо с торжественным размахом нажал клавишу на ноутбуке.
– Давайте дадим ему время, чтобы создать изображение.
Марго услышала, как ноутбук издал щебет примерно через тридцать секунд.
Бономо повернул ноутбук к доктору Лю, который пару мгновений рассматривал образ, и затем кивнул. А потом Бономо развернул ноутбук еще, на это раз так, чтобы Марго и Д'Агоста могли видеть экран.
– Боже мой, - пробормотал Д'Агоста.
Марго была в шоке. Пластический хирург был прав – изображение выглядело, как совершенно другой человек.
– Я хочу, чтобы ты сделал его модель с нескольких ракурсов, - сказал Д'Агоста Бономо.
– Дальше загрузки изображения в базу данных департамента. Мы прогоним их через программу распознавания лиц, посмотрим, есть ли там это лицо.
Он повернулся к Лю.
– Доктор, большое спасибо за то, что уделили нам ваше время.
– С удовольствием.
– Марго, я вернусь, - и без лишних слов он встал и вышел из номера судебно-медицинской экспертизы.
Менее чем через двадцать минут Д'Агоста вернулся. Его лицо слегка порозовело, и он запыхался.
– Черт возьми, - сказал он ей.
– Мы нашли совпадение. Вот так просто.
Глава 43
Пендергаст припарковался на стоянке для посетителей санатория Piz Julier и заглушил двигатель. Стоянка была пустой, как он и ожидал – восстановительный курорт находился в отдалении, был крошечным и избирательным. На самом деле, в данный момент в санатории был только один пациент.
Он вышел из машины – двенадцатицилиндрового Ламборджини Галлардо Авентадор, и медленно направился к дальнему краю парковки. За ее пределами, далеко внизу, зеленые края Альп простирались до швейцарского курортного города Санкт-Мориц, с такого расстояния кажущегося практически идеальным и красивым. На юге возвышалась Пиц Бернина, самая высокая гора в восточных Альпах. Овцы мирно паслись на склонах и выглядели как крошечные белые точки.
Он повернулся и направился к санаторию – красно-белому сооружению с золоченой лепниной и цветочными ящиками под окнами. Несмотря на то, что он был все еще довольно слаб и нетвердо стоял на ногах, наиболее серьезные симптомы боли и душевного потрясения, которое он испытал в Бразилии, поутихли, по крайней мере, временно. Он даже отказался от своего плана взять водителя, и вместо этого арендовал автомобиль. Он знал, что Ламборджини бросался в глаза и был совсем не в его стиле, но решил, что скорость и управление автомобилем на горных дорогах помогут очистить разум.
Пендергаст остановился у входной двери и позвонил в звонок. Незаметная камера видеонаблюдения, установленная над дверью, повернулась в его сторону. Затем прозвучал зуммер, дверь распахнулась и он вошел внутрь. Перед ним был небольшой вестибюль и пост медсестры. Женщина в белой униформе с маленькой шляпкой на голове, сидела на посту.
– Ja?
– сказала женщина, глядя на него выжидающе.
Пендергаст полез в карман и дал ей свою визитку. Она открыла ящик стола, достала папку, взглянула на фотографию, которая лежала внутри, потом снова на Пендергаста.
– Ах да, - сказала женщина на английском с акцентом, поставив на место папку.
– Герр Пендергаст. Мы ожидали вас. Одну минутку, пожалуйста.
Она подняла трубку телефона, стоявшего на ее столе, и сделала короткий звонок. Через минуту дверь в стене сзади нее с гудением открылась и появились еще две медсестры. Одна из них жестом пригласила Пендергаста подойти. Пройдя через внутреннюю дверь, он последовал за двумя женщинами по прохладному коридору с окнами, через которые струился блестящий утренний солнечный свет. Из-за штор из тафты и красочных альпийских фотографий, это место казалось ярким и жизнерадостным. Но все же на окнах были усиленные стальные решетки, и под белоснежной униформой медсестер виднелось оружие.
В конце коридора они остановились перед закрытой дверью. Медсестры отперли ее, открыли дверь, отступили назад и жестом предложили Пендергасту войти.
Это был большой и просторный номер, окна в нем были также открыты, также зарешечены, и из них был красивый вид на озеро внизу. Также там была кровать, письменный стол, книжная полка с книгами на английском и немецком языках, высокое кресло и собственная ванная комната.
За столом, вырисовываясь в лучах солнечного света, сидел молодой человек семнадцати лет. Он старательно, даже кропотливо, переписывал что-то из книги в тетрадь. Солнце золотило его светлые волосы. Его серо-голубой взгляд переместился из книги в тетрадь и обратно, он был настолько сконцентрирован на своем занятии, что не заметил посетителя. Пендергаст молча отметил его аристократизм, худощавое телосложение.