Голубой Лабиринт
Шрифт:
– Альбан нашел меня. Он открыл мне глаза на зло, которое ваша семья совершила по отношению к моей. Он отметил, что семейное счастье Пендергастов во многом основано на кровавых деньгах от эликсира Иезекии. Твой роскошный образ жизни – апартаменты в Дакоте, особняк на Риверсайд-драйв, твой Роллс-ройс с водителем, твои слуги – основан на страданиях других. Ему было тошно от твоего лицемерия: ты делал вид, что восстанавливаешь справедливость во всем мире, хотя все это время сам олицетворял образ несправедливости.
Во время этой речи голос Барбо стал громче, но теперь он остановился, лицо покраснело, кровь заметно пульсировала по его толстой шее.
– Твой сын рассказал мне, как сильно он ненавидел тебя. Боже мой, какая великолепная ненависть это была!
Он возобновил хождение, быстрее на этот раз.
– Мне не нужно рассказывать тебе, сколько времени и денег потребовалось, чтобы воплотить в жизнь мой план действий. Самой большой проблемой стало сложить вместе кусочки оригинальной формулы эликсира. Так удачно, что скелет женщины убитой эликсиром, оказался в коллекции Нью-Йоркского музея, и я достал кость от него, которая предоставила моим ученым окончательную химическую формулу. Но ты, конечно, уже знаешь все об этом.
– И потом, пришло время сложной задачи разработки и постановки капкана на озере Солтон – место, которое Альбан обнаружил по своей собственной инициативе. Для меня было важно, чтобы тебя постигла та же участь, что и моего сына и других членов моей семьи. Альбан желал того же. И я бы никогда не достиг успеха, если бы не Альбан – прежде чем он покинул меня в тот памятный вечер, – он предупредил меня самым решительным образом не недооценивать тебя. Мудрый совет на самом деле. Конечно, в свое время он предупреждал меня о кое-чем еще, а именно: не посылать моих людей за ним. Потом он ушел.
Барбо остановился и наклонился к Пендергасту. Агент вернул взгляд, его глаза были подобны остекленевшим прорезям на бледном лице. Кровь сочилась из его носа, почти фиолетовая на фоне алебастровой кожи.
– И тогда случилось нечто удивительное. Почти год спустя, как только мой план достиг зрелости, Альбан вернулся. Кажется, он передумал. Во всяком случае, он долго пытался отговорить меня от моей мести, и, когда я отказался, он ушел в гневе.
Он глубоко, прерывисто вздохнул.
– Я знал, что он не оставит все так, как есть. Я знал, что он попытается убить меня. Возможно, он бы преуспел в этом... если бы у меня не было записей с камер видеонаблюдения его первого визита. Понимаешь, несмотря на предупреждение Альбана, я приказал своим людям попытаться предотвратить его уход. Но он весьма эффективно превзошел их – и весьма жестоко Я смотрел эти увлекательные записи его действий снова и снова... и со временем я разгадал единственно возможный способ, которым он смог сделать казалось бы невозможное. У него имелось некое шестое чувство, не так ли? Способность предвидеть, что случится.
– Барбо посмотрел на Пендергаста, чтобы оценить эффект, который возымели его слова. – Разве это не правда? Я полагаю, у всех нас оно присутствует в какой-то степени: примитивное, интуитивное ощущение о том, что что-то должно произойти. Только у Альбана это чувство было более усовершенствовано. Он высокомерно рассказал мне о своих «замечательных способностях». Изучив записи с камер наблюдения, кадр за кадром, я установил, что твой сын имел странную способность предвидеть события; в некотором смысле, даже заглянуть на несколько секунд в будущее. Не точные события, как ты понимаешь, но он видел некие возможности. Опять же, не сомневаюсь, что ты все это знал.
Шаги Барбо еще больше ускорились. Он выглядел как одержимый.
– Я не буду вдаваться во все грязные подробности того, как я перехитрил его. Достаточно сказать, что я повернул его собственную силу против него. Он оказался слишком самоуверен. У него не была чувства собственной уязвимости. И я думаю, что он немного размяк между нашей первой и второй встречей. Я создал самый сложный и тщательно продуманный план нападения, проинформировал своих людей. Все были на местах. Мы заманили Альбана обещанием еще одной встречи – перемирия на этот раз. Он приехал, зная все, чувствуя себя неуязвимым, и уверенный, что встреча была обманом – и я, не задумываясь, на месте задушил его шнурком. Это была внезапная импровизация, без прямого умысла. Я намеренно избегал думать о том, когда и как я действительно убью его. Таким образом, это вызвало короткое замыкание его экстраординарной способности предвидеть. Кстати, выражение изумления на его лице было бесценно.
Он громко расхохотался, обернувшись.
– И в этом заключалась самая большая ирония. Я ломал голову о том, как заманить тебя – самого подозрительного и осмотрительного из людей – в мою ловушку. В конце концов, Альбан сам послужил приманкой. Я использовал его собственный труп для своего услужения. Кстати, я был там, в Солтон-Фонтенбло. Если бы ты только знал, сколько времени, денег и усилий стоила вся эта инсценировка, вплоть до паутины, нетронутой пыли, ржавчины на дверях. Но она того стоило – потому что это была цена того, чтобы обмануть тебя, заманить тебя. Следить за тем, как ты тайком пробираешься, считая себя хозяином положения – я бы заплатил в десять раз больше, только чтобы снова стать свидетелем этого! Знай, что я был именно тем, кто нажал на кнопку, выпустив эликсир, отравив тебя. А сейчас, мы здесь.
Его лицо опять расплылось в улыбке, и он снова повернулся. – И еще одна вещь. Похоже, у тебя есть еще один сын в школе в Швейцарии. Тристрам, я полагаю. После того, как ты умрешь, я нанесу ему небольшой визит. Я собираюсь отмыть мир до чистоты от пятна Пендергастов.
Теперь Барбо остановился, став перед Пендергастом, массивная челюсть вызывающе выдвинулась вперед.
– Ты ничего не хочешь сказать?
Мгновение Пендергаст молчал. Затем он сказал что-то тихим, глухим голосом.
– Что ты сказал?
– Я...
– Пендергаст остановился, не в состоянии перевести дыхание, чтобы продолжить.
Барбо нанес ему короткую, сильную пощечину.
– Ты что? Скажи это!
– ... сожалею.
Барбо отступил, удивленный.
– Я сожалею о том, что случилось с твоим сыном... о твоей потере.
– Сожалеешь?
– смог выдавить Барбо.
– Тебе жаль? Но это тут не поможет.
– Я... принимаю смерть, которая приближается.
Услышав это, Констанс замерла. Электрическая тишина повисла среди группы. Барбо, явно потрясенный, казалось, боролся, чтобы восстановить силу своего гнева. И во временной тишине, серебристые глаза Пендергаста блеснули в сторону Констанс – не более чем на мгновение – и в этом сиюминутном взгляде, она ощутила наличие скрытого послания. Но какого?
– Сожалеешь...
Констанс почувствовала едва заметное ослабление хватки Бритоголового на своих руках. Он, как и все, нацелился на драму, разворачивающуюся между Барбо и Пендергастом.
Внезапно агент рухнул, стал вялым и завалился, как мешок цемента на пол. Двое мужчин с обеих сторон подскочили, чтобы подхватить его под руки, но они были захвачены врасплох и потеряли равновесие, пока пытались поднять его обратно на ноги.
И в это мгновение, Констанс поняла, что ее момент настал. С неожиданной силой она крутанулась, высвободилась из хватки Бритоголового и бросилась в темноту.
Глава 71
Слэйд крепко держал духовое ружье. Его глаза слегка сузились, и он прицеливался.
В неожиданный момент отчаяния, Марго рванула вперед, схватила конец трубки и изо всех сил дунула в нее. С задушенным криком Слэйд опустил оружие и попятился, схватившись руками за горло, кашляя и задыхаясь. Пока он выплевывал двухдюймовый дротик, Марго пробежала мимо него и выскочила из тупика в лабиринт стеллажей хранилища.
– Черт подери!
– он побежал за ней, а его голос звучал придушенно. Мгновение спустя она услышала выстрелы, пули срикошетили от бетонной стены перед ней, распыляя струи пыли. Пистолет оказался невероятно громким в замкнутом пространстве. Сержант явно отбросил всякую осторожность.