Голубой молоточек
Шрифт:
Миссис Альварес пронзила меня взглядом и, видимо, придя к выводу, что я не являюсь преступником, чуть наклонила свою темную блестящую головку.
— Да, в прошлом. Она перебралась в Калифорнию.
— В Санта-Терезу? Она часто говорила, что хочет переехать туда.
— Именно так она и поступила.
— Вы не могли бы дать мне ее адрес? Я как раз еду в Санта-Терезу. Мистер Баймеер отдал в мое распоряжение один из самолетов фирмы.
Миссис Альварес поднялась с кресла.
— Посмотрим, удастся ли мне найти адрес.
Она исчезла
— Единственное место проживания миссис Мид, которое значится в наших актах, — гостиница под названием «Сьеста Вилледж». Но это сведения двухмесячной давности...
— А плату за дом вы высылаете ей именно туда?
— Нет, я выясняла. Она снимает почтовый ящик, — миссис Альварес глянула в бумажку, которую держала в руке, — номер 121.
— В Санта-Терезе?
— Да, на главпочтамте в Санта-Терезе.
Я отправился в аэропорт и сдал взятую напрокат машину. Пилот самолета фирмы разогревал двигатели. Фред и Дорис были уже на борту. Они сидели врозь, Дорис — сразу возле кабины пилотов, а Фред — сзади. Мне показалось, что они не разговаривают друг с другом, возможно, из-за присутствия стоящего в дверях шерифа.
Он с явным облегчением поздоровался со мной.
— Я боялся, что вы не успеете. А тогда мне пришлось бы самому лететь в Калифорнию.
— С ним не было хлопот?
— Нет, — он холодно глянул на Фреда, тот отвел глаза. — Но я пришел к выводу, что нельзя верить никому в возрасте до сорока.
— К сожалению, я в таком случае заслуживаю вашего доверия.
— Да... вам ведь около пятидесяти, не так ли? А мне в прошлом году стукнуло шестьдесят. Я и не надеялся на это, но сейчас вот уже считаю дни до пенсии. Все меняется в этом мире, да вы и сами знаете это... «Не слишком быстро, — подумал я. — В этом мире по-прежнему, имея деньги, можно купить за них информацию или молчание».
Глава 25
Грузовой самолет набирал высоту, летя по прямой уже довольно долго. Слева под крылом протянулась широкая и засушливая мексиканская саванна. Справа на две тысячи метров поднималась стена нависавшей над Тьюксоном горы. По мере нашего продвижения к северу она медленно отодвигалась назад, словно дрейфующая пирамида.
Фред отвернулся от меня и осматривал простирающийся под нами пейзаж. Девушка, сидящая за кабиной пилота, казалась также задумчивой и отстраненной. На горизонте вырастала туманная цепочка скалистых склонов. Фред глянул на показавшиеся впереди горы так, словно это были стены темницы, в которой он будет заточен. Потом повернулся ко мне.
— Как вы думаете, что со мной сделают?
— Не знаю. Это зависит от двух вещей. Найдем ли мы картину и сможешь ли ты все рассказать.
— Я уже рассказал вам вчера вечером.
— Я размышлял над твоим рассказом и не уверен, что это правда. Думаю, ты опустил определенные существенные подробности...
— Ну
— А я не прав?
Он отвернулся, глядя на огромный залитый солнцем мир, спрятавший его на день-два. Казалось, самолет нес его к прошлому. Перед нами росли скалистые стены и самолет, завывая все громче, полз вверх, чтобы пролететь над ними.
— Что пробудило в тебе такой интерес к судьбе Милдред Мид? — спросил я.
— Ничто. Я вообще ею не интересовался. Я даже не знал, кто она такая... мне только вчера сказал об этом мистер Лэшмэн.
— И ты не знаешь, что Милдред несколько месяцев назад перебралась в Санта-Терезу?
Он повернулся ко мне, был небрит, а потому казался старше и выглядел словно бы более закрытым. Но мне казалось, что его удивление искренне.
— Нет, конечно же! Что она там делает?
— Предположительно ищет места, где могла бы поселиться. Это старая больная женщина.
— Я не знал этого. Я ничего о ней не знаю.
— Ну, а что пробудило в тебе интерес к баймееровской картине?
— Я не могу этого сказать! — он потряс головой. — Меня всегда интересовало творчество Хантри. Влюбленность в картины — это не преступление!
— Пока их не крадут, Фред.
— Я не собирался ее красть! Я взял эту картину всего на одну ночь, а утром собирался вернуть ее.
Дорис повернулась в нашу сторону, свернулась на сидении и всматривалась в нас поверх ручки кресла.
— Это правда, — подтвердила она. — Фред сказал мне, что берет картину взаймы. Ведь он бы этого не делал, если бы собирался украсть ее, правда? «Разве что хотел украсть и тебя тоже», — подумалось мне.
— Да, это было бы нелогично, — ответил я, — но практически все можно логически объяснить, когда выяснены все подробности.
Она поглядела на меня долгим, холодным, оценивающим взглядом.
— Вы в самом деле верите, что все можно разгадать при помощи логики? — Во всяком случае, в моей профессии есть такой метод.
Она красноречиво подняла глаза к небу и улыбнулась. Впервые я увидел ее улыбку.
— Вы мне разрешите минутку посидеть рядом с Фредом? — спросила она.
Под пушистыми усами молодого человека мелькнула тонкая улыбка, он покраснел от радости.
— Разумеется, мисс Баймеер, — сказал я.
Я поменялся с ней местами и сделал вид, что засыпаю. Они беседовали спокойно и тихо, слишком тихо, чтобы я мог услышать их за шумом моторов. В конце концов я и впрямь заснул.
Когда я проснулся, мы совершали дугу над морем, направляясь в сторону аэродрома Санта-Терезы. Самолет мягко приземлился и подрулил к аэровокзалу, помещавшемуся в здании бывшей испанской миссии.
Джек Баймеер ждал у выхода. Когда мы вышли из самолета, из-за его спины выбежала жена и обхватила Дорис за шею.
— Ох, мама... — сказала явно смущенная девушка.
— Как я рада, что с тобой ничего не случилось!
Девушка поверх плеча матери поглядела на меня, будто узник, глядящий из-за стены.