Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793 - 1914)

Бовуа Даниэль

И вновь бурак…Во всем Величии, Власти и СилеПреогромной…Вновь он!…Жрецы его мистерии купаются в злате,иль утопают в нищете, это для нихстарый Киев в месяц контрактовОтворяет сезамы городских соблазнови распутных прелестей…

Несмотря на демонстративное пренебрежение к фантастическим прибылям новой эпохи, Жевуский стремился показать, что в этой области полякам приходилось защищаться от очень опасных врагов – капиталистов-евреев, которых он традиционным карикатурным образом изобразил в антисемитском духе. Автор забыл упомянуть, что большинство «жрецов» сахарных «мистерий» были поляками. Согласно опубликованным в 1910 – 1911 гг. статистическим данным, на Правобережной Украине 33 сахарных завода принадлежало евреям, 25 – русским, 10 – иностранцам, 6 – украинцам. Несмотря на всю примитивность сочинений Жевуского, в них показано, насколько ожесточенным

было соперничество. Конечно, немного было таких польских собственников, чьи состояния могли соперничать с богатством евреев Бродских, владевших 13 сахарными заводами к западу от Днепра и 8 – к востоку, и Л.Б. Гинзбурга (6 и 4 соответственно), владельца дерзкого высотного доходного дома в Киеве, известного как «небоскреб Гинзбурга». Сахарные заводы Гальпериных, Гольденбергов и других конкурировали с польскими промышленниками. Скрываемое цензурой соперничество с русскими производителями было не менее напряженным, их доля в сахарном производстве юго-запада России равнялась одной шестой: А. Бобринский, владевший в Смеле сахарным заводом с шестилетним техническим училищем, рафинадные заводы Подольской губернии в Грушке и Ушице, принадлежавшие царской семье, заводы Лопухиных и Давыдовых (в чьем имении Вербовка Кароль Шимановский находил теплый прием и живой интерес к своей музыке). Все эти владельцы находились в постоянной конкуренции друг с другом, не говоря уже о пренебрежении, которое они питали к парвеню, как, например, сыну чумака Терещенко, владельца четырех сахарных заводов на Правобережье и семи на Левобережье, или швейцарскому промышленнику из Петербурга К. Дженни.

Как нам предстоит еще убедиться, в окружении всех этих промышленников, независимо от их национальности, появилась совершенно новая польская группа – технических специалистов и рабочих. Даже пейзаж говорил о преобладании поляков-сахароваров на Украине: бескрайние бурачные поля были символом «польских панов», самых богатых, заметных и активных. Дым же над трубами заводов, принадлежавших старым польским аристократическим семьям, свидетельствовал об их удивительной способности адаптироваться к техническому прогрессу. Отныне согласно шкале символов могущества, принятой в шляхетском обществе, эти заводы равнялись традиционным дворцам или сельским роскошным усадьбам. Кто бы мог представить в 1914 г., что гигантский промышленный потенциал Браницких в Кожанце, Ольховой, Саливонках, Шамраювце Озерной, Синяве (Киевская губерния), Сосновке (Подольская губерния), Михала Собанского в Кирнасовке, Ободовке (Подольская губерния), Япоровках (Киевская губерния), Потоцких в Клембовке, Корце, Кременчуках, Шепетовке (Волынская губерния), Сатанове, Сутковцах (Подольская губерния), Бужанцы, Вильховцы (Киевская губерния) и т.д. и т.п. – все это будет покинуто и в скором времени перейдет к большевикам.

Лесная промышленность

Расцвет сахарного производства, а также развитие железнодорожной сети было бы невозможно в западных губерниях при недостаче леса. Запечатленный в русской литературе конца XIX в. топос вырубленного вишневого сада как символа банкротства дворянства Российской империи, на Правобережной Украине распространился на дубравы, буковые, вязовые и березовые леса, но, в отличие от Великороссии, в польских имениях леса вырубались не потому, что имение продавалось, а именно ради того, чтобы избежать его продажи или чтобы «модернизировать» его. Огромный спрос на лес со стороны железных дорог, потребности бумажной промышленности, топливные нужды – все это привело к быстрому росту цен. Постепенная распродажа огромных лесных богатств Правобережной Украины (как и в Белоруссии и Литве) в течение десятков лет была самым простым средством получать денежную наличность в условиях, когда практически полностью отсутствовал банковский кредит. Следствием этой погони за деньгами стали невосполнимые экологические потери. Краю, столь богатому флорой и фауной еще до 1863 г., где еще в 1890 г. бесконтрольно продолжались охота, вырубка, выкорчевывание лесов, распашка земель под технические культуры, был нанесен непоправимый ущерб.

Особенно жестокое уничтожение лесов велось до 1890 г., до тех пор пока на сахарные и винокуренные заводы благодаря развитию железнодорожной сети не начал поступать уголь из Донбасса. По мнению К.Г. Воблия, лучшего знатока сахарного дела на Украине, потребление леса уменьшилось в связи с техническим прогрессом. После 1890 г. переработка тысячи берковцев сахарной свеклы требовала всего 12 – 15 куб. саженей дров, тогда как в 1860-х гг. было необходимо 45 – 48 саженей. Но даже в конце XIX в. древесина составляла 3/4 потребляемого топлива. Привозить уголь из Домбровского бассейна было слишком дорого, при этом на самой Правобережной Украине никогда не велась добыча скромных местных запасов бурого угля (лигнита). Под Звенигородкой в 1884 г. была единственная каменноугольная шахта графа Потоцкого, которой он владел совместно с графом Шуваловым (неизбежное партнерство с русскими). Однако это было низкосортное сырье, с 12 %-ным содержанием угля, добываемое на небольшой шахте, где работало 60 – 100 человек. В конце 1886 г. большие надежды породило открытие угля под Кременцом в Волынской губернии. Им заинтересовались бельгийские инвесторы, однако вскоре оказалось, что это месторождение непригодно для эксплуатации 1461 .

1461

Kraj. 1884. № 51. S. 17; 1886. № 32. S. 13.

Поэтому вырубка лесов оказалась непременным условием развития. Все чаще практиковалась продажа леса купцам-экспортерам, которые вырубали тысячи десятин и сплавляли плоты в Одессу. Благодаря продаже лесного участка можно было расплатиться с долгами и немного отсрочить выплату залога. Часто это становилось последней возможностью спастись от разорения.

Сетования на страницах еженедельника «Kraj» по поводу опустошения лесов были полны трагизма и чувства бессилия. У поляков не нашлось своего Чехова, который бы показал всю глубину этой драмы.

Кубическая сажень леса, которая в 1860 г. стоила от 3 до 10 рублей серебром (перевозка благодаря барщине обходилась бесплатно), в 1883 г. стоила (уже с доставкой) 45 – 50 рублей. Уже упомянутый Эдмонд Молинари в своей статье привел данные о годовом промышленном потреблении леса в юго-западных губерниях:

Приводя эти данные на первой странице номера от 11 (23) сентября 1883 г., «Kraj» добавлял: «Роковое значение этих цифр можно лишь тогда оценить, когда поймем, что этот огромный объем древесины был получен в результате вырубки 23 000 десятин леса. Проблема действительно требует того, чтобы над ней задуматься» 1462 .

1462

Ibidem. 1883. № 32. S. 6; № 37. S. 1.

Уже не раз говорилось о том, сколь незаменимым для крестьянского хозяйства было право на выпас, сбор ягод и грибов, а также пчеловодство в помещичьем имении. Вырубки плохо сказались и на образе жизни крестьян, тем более что сами они практически не владели лесом. В Киевской губернии сельским обществам принадлежало 5 % лесов (в основном молодой лес), тогда как 95 % леса находилось в крупных частных имениях (719 тыс. десятин) и в собственности царской семьи (270 тыс. десятин). При этом деревообработка была практически не развита, лишь в Волынской губернии были лесопилки, смоловарни, мебельные ремесла.

В 1892 г. были опубликованы ужасающие данные по Подольской губернии. В 1865 г. там было 718 805 десятин леса, в 1887-м – 527 584 десятины, из которых 422 981 принадлежало крупным землевладельцам. В 1891 г. эта цифра снизилась до 418 809 десятин, из которых 83 981 принадлежало государству, 19 283 – царской семье, 8964 – городам и православным монастырям, а 306 581 десятина – крупным частным имениям, из них 125 716 десятин было предназначено на вырубку.

Отдельные попытки законодательным образом ограничить эту лихорадочную погоню за деньгами оказались безрезультатными. В дальнейшем мы увидим, что в Волынской губернии широкомасштабная вырубка велась в основном с помощью немецких и чешских колонистов. То, что не успевали поглотить сахарные заводы, уничтожалось вследствие спроса других потребителей древесины 1463 . Таким экологическим потрясением Украине пришлось заплатить за сохранение достатка польских и переселившихся сюда русских помещиков.

1463

Ibidem. 1885. № 39. S. 21; 1892. № 13. S.14; Денисов В.И. Леса России, их эксплуатация и лесная торговля. СПб., 1911; Анфимов А.М. Крупное помещичье хозяйство. С. 251 – 255.

Накопление капитала

Остальные виды хозяйственной деятельности не имели по сравнению с уже описанными важного значения. Металлургическое производство, которое велось по старинке на основе давно открытых рудных залежей в Волынской губернии, развивалось, концентрируясь в 1882 г. на 11 рудниках, где добывалось 594 500 пудов продукции. В 1895 г. общая добыча 8 рудников составляла 978 900 пудов. Однако этого хватало для работы нескольких небольших железоплавильных предприятий с численностью от 40 до 100 рабочих в Житомирском и Новоград-Волынском уездах. По сравнению с производством в Кривом Роге и Донбассе эти заводы не играли заметной роли. В конце 1880-х и в начале 1890-х годов на юге Подольской губернии началась «фосфоритная лихорадка». В 1888 г. здесь добыли 321 тыс. пудов фосфоритов, а в 1890 г. – 550 700 пудов. В Жмеринке даже построили суперфосфатный завод, но месторождение быстро исчерпалось, и уже в 1895 г. добыча упала до 166 900 пудов. Импорт минеральных удобрений уничтожил в зародыше этот вид промышленности. Ткацкое производство также не смогло противостоять импорту. Примером тому может служить значительное сокращение производства старой фабрики семьи Сангушко в Славуте. Во всех трех губерниях произошло значительное сокращение ткацких фабрик:

Вымачивание, трепание, прядение и ткачество полотна из льна и конопли относились скорее к домашним промыслам крестьян. Помещики лишь разрешали в порядке сервитута вымачивать волокно в реках. Крестьяне ткали грубые ткани для мешков и рубашек.

Продолжали действовать, хотя и были близки к упадку, традиционные стекольные заводы. С. Стемповский рассказывал, как в 1876 г. он приказал разобрать в Подольской губернии один из таких заводов, унаследованный от отца, где в огромной печи сжигали целые деревья, а стеклодувы, происходившие из местной деклассированной шляхты, под присмотром мастера-немца, подвозили тачки с песком и отвозили затем шлаки. Такое архаичное производство было, конечно же, нерентабельным 1464 .

1464

Мельник Л.Г. Технічний переворот. С. 107 – 116, 124 – 133. Для полноты картины см.: Труды комиссии по изучению хозяйств Юго-Западного края. Серия 1 – 4. Киев, 1912 – 1915.