Горький привкус победы
Шрифт:
— «…Широкий спектр решаемых задач в рамках международных проектов привел к необходимости выработки новых организационных механизмов международного сотрудничества в области геологического изучения недр и недропользования. Очень важно, что в результате совместных усилий была найдена новая эффективная форма сотрудничества между геологическими службами России и зарубежных стран, которая уже успешно апробирована на практике. Она включает в себя следующие три элемента:
во-первых, ежегодные международные встречи глав геологических служб, посредством которых осуществляется эффективное и единообразное руководство крупномасштабными международными проектами;
во-вторых, самофинансирование каждой из стран-участниц той части проекта, которая входит в сферу ее интересов;
и, наконец, регулярную координацию действий
«Где же вы были десяток лет назад со всеми своими механизмами сотрудничества и проектами в области недропользования? — На этот раз подумалось зло. — Скольких людей погубил тогдашний развал? Скольких прохиндеев вознес на самый верх?..»
Помощник генерального прокурора посмотрел на часы.
До солидного министерского здания на Большой Грузинской он добрался быстро. Но уже почти час ждал, когда закончится совещание у министра и освободится нужный ему человек. Ездить взад-вперед тоже смысла никакого не было: оставалось ждать.
Благо еще, что секретарша, разобравшись, кто он есть, не выставила за дверь приемной. А вообще-то в министерстве посетителей, похоже, не особо жаловали — в коридоре, где его сперва попросили «погулять немного», не было ни единого стула.
Наконец в кабинете министра послышался нерабочий шум. Совещание закончилось, застучали отодвигаемые стулья, загомонили голоса, и из распахнувшейся двери стали выходить важные чиновники. На такие совещания министр собирал только самых близких соратников — не более двух десятков человек: три заместителя, шесть помощников, статс-секретарь в ранге замминистра, семь директоров министерских департаментов. Иногда, хотя и редко, вызывались и главы федеральных агентств. Отыскать среди такой толпы незнакомого Турецкому помощника министра было делом проблематичным, но и здесь секретарь-делопроизводитель — миниатюрная симпатичная женщина лет тридцати пяти — посочувствовала визитеру из Генеральной прокуратуры.
— Ринат Ахметович! Вас тут ждут.
Она буквально за рукав выхватила из череды идущих невысокого пожилого мужчину с восточным разрезом глаз, чернявого и усатого.
— Здравствуйте. Из Генеральной прокуратуры вас беспокоят…
Турецкий представился и проследовал за помощником министра в его кабинет.
Ринат Ахметович Кочев был, кажется, едва ли не старейшим сотрудником министерства. И помнил всех и вся. Именно его рекомендовали Турецкому в отделе кадров, когда он объяснил, что интересуется «знатоком по недрам».
— Конечно, я помню Павла Васильевича. Уважаемый был человек. Один из самых почитаемых в нескольких смежных областях знаний. Его и тектоники до сих пор чтят, и нефтяники помнят. Академик милостию Божьей и, как говорится, «от сохи».
Вы знаете, что он свой путь в геологию коллектором начинал еще в тридцатых годах прошлого столетия? А к окончанию МГУ имел солидный опыт экспедиционных работ на Урале и Кавказе и, если бы не Вторая мировая война, наверняка сразу занялся бы научными изысканиями. Но двадцать второго июля сорок первого года Павел Васильевич ушел добровольцем на фронт и всю войну провел в действующей армии, был тяжело ранен… Ауже после окончания войны, демобилизовавшись, он начал работать в Геологическом институте, где и приступил к активной научной деятельности, став одним из пионеров изучения тектоники дна океанов, а впоследствии основателем нелинейной геодинамики — нового перспективного направления в науках о Земле, автором целого ряда перспективных научных программ и более четырехсот пятидесяти научных работ, создателем большой научной школы по изучению структур земной коры, которую отличает фундаментальность, самостоятельность и эффективность научного поиска. Так я сам о нем писал для геологических журналов.
Одно время он увлекся новой методикой оценки перспектив нефтегазоносности геологических структур на основе изучения глубинного строения земной коры. И возглавил Губкинский институт. И что бы вы думали? Стал автором открытия многих месторождений нефти и газа, анализируя тектонические пласты. А потом геологические партии его правоту подтверждали. А затем он Центр имени Вернадского создал. И вплоть до гибели был его бессменным директором.
— Знаете, господин Турецкий, — доверительным тоном сообщил помощник министра, — вообще-то сейчас вопросами предоставления в пользование геологической информации
…Ринат Кочев высказал мнение весьма категоричное — ограбление Центра произошло с целью завладения документами, указывающими на основные неразработанные еще месторождения нефти и газа в нашей и соседних странах. Помните, говорил он, время было какое? Ельцинское! Никто не следил за тем, чтобы природные богатства страны не разворовывались. Все в демократию играть начали.
Что не запрещено — дозволено! Так ведь и не запрещалось почти ничего. Этим и пользовались разные проходимцы. Они и заставили гангстеров ворваться в Центр имени Вернадского и унести важнейшие документы, планы, снимки, разработки и приложения к ним.
— Но этого оказалось мало для того, чтобы начать разработки, для того, чтобы качать нефть и газ. Нужны были более детальные схемы и планы. А это лучше всех в стране знал директор Центра имени Вернадского Павел Васильевич Шаров. К нему по заданию заказчиков и пришли убийцы. Они требовали фотографии, детальные планы и точные схемы. Но, поняв, что перед ним гангстеры, а богатства страны уйдут в нечестные руки, академик молчал. Молчал даже тогда, когда его пытали — ведь его пытали? Нам не говорили прямым текстом, но слухи ходили… В общем, академик Шаров умер мученической смертью, не сказав преступникам ни слова. Но смерть эта оказалась никому не нужной. Никто из сильных мира сего тогда не вмешался в это дело, не принял мер к раскрытию ужасного преступления. Никто из властей не отреагировал должным образом и на второе зверское убийство. На убийство сына Павла Васильевича, академика Шарова-младшего. В какой стране живем?! — Возмущению помощника министра природных ресурсов Рината Кочева не было предела…
— Как видите, власти наконец «обратили внимание»… А вы не могли бы как-нибудь конкретнее назвать этих «разных проходимцев»?
Кочев посмотрел на Турецкого с прищуром.
— Поздненько обратили. Впрочем, лучше поздно… А что касается конкретных фамилий, так это, по-моему, ваша прерогатива. Вот уличите, припрете поганцев к стенке доказательствами, вот вынесет суд приговор, тогда и я на каждом углу эти фамилии буду иметь право называть.
— Понятно, — кивнул Турецкий.
— Боюсь, все-таки не очень. Но могу порекомендовать просто взглянуть на перечень крупных российских капиталов. Откройте «Форбс», любой гламурный журнал, в конце концов, отберите тех, что поднялся на сырье, сопоставьте даты…
— Но ведь вы сами, похоже, это проделали уже?..
— Нет. Специальным анализом не занимался. Я не намерен выполнять чужую работу, своей, слава богу, выше крыши. И вообще, что вы от меня хотите? Я ведь даже на роль очевидца не гожусь, поскольку ничего «такого» не видел. О чем свидетельствовать? О собственных домыслах?
— Будете смеяться, Ринат Ахметович. Но и за эти ваши «домыслы» я вам весьма признателен. Не откажите в любезности, подпишитесь вот тут…
Трудно сказать почему, но квартира Славы Грязнова с первого же взгляда однозначно и безошибочно определялась как берлога закоренелого холостяка. Турецкий всегда удивлялся и не мог понять, где же те «вещественные доказательства», которые приводят всякого гостя к подобному выводу. И доказательств не находил. Конечно, если сразу заглянуть в ванную комнату, то на зеркале не обнаружится множества баночек и скляночек, а лишь зубная щетка, одеколон да бритвенный прибор. На полочках не найдется батареи шампуней и ополаскивателей, а на сверкающем электрическом полотенцесушителе не отыщется воздушных кружевных трусиков. Но кто же с порога бежит в ванную комнату?